Кваздапил. Наявули 2
Шрифт:
– Ты же спал?! – Тимоха выпучил глаза. – Ну, брат, даешь. Пардон, конечно, сотру сегодня же. Ну, а ты красавчик – сразу с двумя! И с кем – со звездами потока! Белею от зависти.
– Не почерней. Стирай сейчас, при мне.
Прощально смакуя каждое изображение, Тимоха нехотя удалил добычу.
– Теперь понятно, какие у тебя планы. Нам бы такие.
Через полчаса входная дверь за шумной компанией закрылась, и ванная, наконец, осталась в моем распоряжении. Можно потешить себя редким удовольствием – в тишине и покое понежиться в горячей воде.
По
Умывался-брился я неспешно, глядя на медленно поднимавшийся уровень воды и вспоминая невероятные сны. А ведь в самый неподходящий момент ко мне заявилась Мадина!
Я вернулся в комнату и, как был, одетым лег на кровать.
Несколько минут, проведенные за пролистыванием лент соцсетей, ни к чему не привели, никто не входил, никто не вставлял ключ в замок. Я даже выглянул на лестничную площадку, а затем в окно.
Мадины не было.
Почему-то стало тоскливо.
Реальность, наконец, вытеснила сон. Что теперь?
Просто жить, как жил до сих пор. В моих снах у Машки постоянно возникали проблемы, надо съездить и поговорить с сестренкой. Хотелось стать лучше – появился прекрасный повод заслужить ее дружбу и доверие.
Я еще раз выглянул в окно и на лестничную площадку.
Ничего. Ни скрипа подъездной двери, ни шагов по лестнице. Тихо и пусто. А жаль. После того, как любовь к Хаде оказалась сном, а «любовь» с Настей канула в прошлое и в будущем не принесет ничего, кроме нервных разбирательств со снимками, возможное общество Мадины казалось приятным. Мне было одиноко. Как сказал классик, «душа ждала кого-нибудь», и кто бы ни пришел, я буду рад.
Стоило раздеться, погрузиться в воду и расслабиться, как в притворенную дверь ванной комнаты раздался стук.
– Можно? – Не дожидаясь ответа, ко мне вошла Мадина. Скорее, влетела, будто за ней гнались. Глаза искрились, губы расцвели улыбкой: – Привет, это я.
Передо мной в выразительном изгибе струилось обворожительное создание, одетое в накинутую на платье куртку. Наполнение темно-зеленого платья гипнотизировало, песочные часы талии жалили рельефом подробностей, расположенных выше и ниже, прямой взгляд нокаутировал любую мысль о бегстве с поля боя. По выразительным тонким губам пробежал язычок. Обладательница этих чудес пришла за реваншем, противник либо сдастся на милость победителя, либо будет уничтожен.
От Мадины за версту веяло женственностью, искушением и некоей несвойственной возрасту зрелостью. Впрочем, заменим термин спелостью, так будет точнее, и представим не налитое яблоко, не тугой арбуз или размякшую дыню, а сочный персик. Бархатистый и прямо-таки сочившийся.
Слова у меня испарились. Вещий все же был сон. Сбывалось пусть не все, но почти все.
– Нашла тебя очень просто. – Как и во сне, щекотливая ситуация гостью не смущала. Мадина беззастенчиво разглядывала меня, прячущего хозяйство под решеткой скрещенных ладоней, в которых оно едва помещалось. – Спросила, показали. На остановке увидела длинноволосого с татуировкой, а Гарун рассказывал, что у тебя такой сокомнатник есть. От него узнала, что все отправились в клуб, а ты отказался. Твой приятель хотел меня проводить, но когда узнал, что я сестра Гаруна, дал мне ключи. Вот, оставляю, чтоб не забыть, передашь?
Перед носом позвенела и упала поверх тряпок на стиральной машинке небольшая связка.
Во сне Мадина забралась ко мне в ванну. Если все пойдет как во сне, то я могу предотвратить. Другой вопрос: хочу ли?
Перед глазами все еще блестел смертью нож Гаруна. Нож, который должен был меня убить.
Соблюдение древних традиций сломало мою любовь с Хадей и убило нас обоих – во сне. Там я изо всех сил боролся со свободолюбивым настроем Мадины во имя традиций ее брата – и едва не поплатился жизнью. Убить меня должны были те традиции, за которые я ратовал.
Чью сторону принять сейчас? Нелепый вопрос. Здесь, в запертой квартире, находятся две стороны, обе хотят одно и то же. Третья сторона – виртуальная, она мешает двум другим наслаждаться жизнью. Два голоса против одного – решение принято. Да здравствует демократия!
Придержав низ куртки, Мадина присела на бортик ванны и печально улыбнулась:
– А я скоро уезжаю.
Она опустила руку в воду и механически зачерпнула.
– Знаю, Гарун звонил.
– Уже? Быстро же растрепал, хотя не должен. Еще говорят, будто женщины сплетницы.
– Я приглашен на свадьбу.
– Жаль, в отличие от тебя, мне отказаться нельзя. С удовольствием поменялась бы местами.
Мадина тоскливо смотрела, как вода стекает сквозь пальцы обратно в ванну.
Я прекрасно помнил, что будет дальше.
«Тебя не смущает, что я перед тобой в таком виде?»
«Нет. А тебя?»
«Несколько да, поэтому не могла бы ты…»
«Конечно, могла бы, какой разговор! Понимаю, нужно быть в равных условиях, и чтобы тебя не смущать…»
Затем одно за другим куртка, платье и прочее улетело в сторону, и нахальная гостья осталась исключительно в природной одежде.
Нож Гаруна. Смерть Хади. Отринутая любовь.
Не хочу.
Излом черных бровей… узкие скулы… четко очерченные губы…
Хочу. Ко мне, одинокому парню, пришла обладательница манящей родинки и других вкусных подробностей и глупо стояла передо мной в тщательно отрепетированном, вымученном у зеркала великолепии, ожидая реакция.
Реакция была. Раньше я бы ее стеснялся, а сейчас спросил:
– Тебя не смущает, что я перед тобой в таком виде?
– Меня? – Мадина сделала большие глаза, ее взгляд ехидно переехал мне на скрещенные ладони. – Нет. А тебя?