Квазимодия
Шрифт:
Работы Татьяне я отвалил немеряно, благо черновиков и записных книжек у меня скопилось предостаточно и если не привести в порядок все записи, то они так и останутся золотыми нитями в куче ненужного хлама, который будет сожжен в преддверии нового года.
Со своим новым секретарем я не встречался по нескольку дней, потому что не было особой в этом необходимости. Я не менеджер по персоналу, чтобы проверять, на месте ли нанятые мною работники. Да и секретарь тоже не горела мозолить мне глаза своей особой.
Я по натуре человек любознательный, но не любопытный. Я стремлюсь пополнить свой образовательный запас, но не путем вызнавания того, что не является составляющей интеллекта человека. Мне хотелось разобраться в феномене трехсотлетия Преемничества в Богославии и представить, что ждет нас в ближайшие пятьдесят лет. Нужно отправляться в гости к Майе и вести себя более осторожно, чтобы не попадать в различные неприятные истории, мешающиеся исследовательской работе.
Осторожные люди всегда достигают большего. Чего достиг Дон-Кихот, бросавшийся с копьем на ветряные мельницы? А ничего. Получил деревяшкой по хребту и отлеживался в сарае, пока боли в спине не прошли.
А возьмите составителя нашего гимна. То есть составителя всех наших гимнов. Писал детские стишки и гимны, и прожил долгую и счастливую жизнь в окружении детей и родственников. С этого человека нужно брать пример. И сын его младший тоже полная копия папаши. Снимает фильмы. Удачно и неудачно, но все же успешный режиссер и всегда на стороне тех, кто в большинстве. Типичный большевик. Вот и я там буду типичным большевиком, но сильно не усердствующим в восхвалении существующей власти. И буду стараться, чтобы по темечку палкой меня не били. Потому что в прошлый раз ко мне приложились не понарошку. Голова еще три дня побаливала.
Глава 32
Наконец, настал день, когда я подготовился к визиту к Майе. Диктофон, цифровой фотоаппарат с большой картой памяти, зарядные устройства, авторучка, несколько блокнотиков, какое-то количество долларов и евро, уж с ними-то ничего не сделается.
С утра я собрал всех моих сотрудников - секретаря, домохозяйку, водителя, - и объявил, что я буду заниматься очень серьезными делами в кабинете и прошу меня не беспокоить до тех пор, пока я сам не выйду из кабинета. Пусть пройдет, день, два, три, но если я не вышел, значит - я работаю и нечего ко мне стучаться. Всем, кто будет звонить, говорите, что я в командировке и буду на следующей неделе.
– А как питаться будете, Алексей Алексеевич?
– спросила домохозяйка.
– Нормально, Васильевна, святым духом питаться буду, - отшутился я.
Все стояли и смотрели на меня так, как смотрят на людей, которые то ли начинают чудить, то ли они сами по себе сошли с ума и ничего путного от них ждать не приходится.
Я закрыл дверь кабинета на ключ, открыл сундук, уселся поудобнее, и вдруг услышал стук в дверь.
– Чего там еще?
– крикнул я.
– А нам здесь оставаться или можно куда-то уйти?
– спросила секретарь.
– Чего хотите, то и делайте, - крикнул я и закрыл крышку сундука.
– Идите хоть к черту, - подумал я и вдруг увидел, что я иду по многолюдной улице в большом городе. В моей руке кожаный портфель с ярлычком "Made in Hungary". В портфеле было что-то тяжеленькое. Я открыл и посмотрел. Точно бутылка водки. "Столичная". Бутылка марочного вермута. Палка полукопченой колбасы. Банка огурчиков и банка неочищенных томатов с ярлыками "Bulgarplodimpex". Кусок сыра. Четыре крупных марокканских апельсина и небольшая коробка шоколадных конфет "Птичье молоко" Бабаевской кондитерской фабрики. Такая небольшая коробочка, в которой конфеты лежат в два ряда одна к другой и этих конфет там намного больше, чем в огромной и раскрашенной коробке стоимостью раз в десять дороже этой коробочки. Люди платят деньги за полиграфию, а не за шоколад.
– Мужик, дай пятьдесят копеек, - какой-то небритый тип протягивал ко мне руку. В его глазах светилось крупными буквами: "Войди в положение, трубы горят, не дай сдохнуть представителю славной когорты мужского населения нашей Родины", - ты не бойся, я за небесплатно, я отработаю, - частил он, почувствовав в моем лице того, кто может помочь.
– Ну и как ты отработаешь?
– спросил я из чистого любопытства, продолжая движение по улице, которая, судя по надписи на доме, называлась проспект Мира.
– А хочешь, я тебя рассмешу?
– сказал мужичок.
– Если ты рассмеешься, то дашь мне полтинник, если нет, то на нет и суда нет.
– Ну, давай, рассмеши, - сказал я и сунул руку в карман, чтобы проверить, есть у меня деньги или нет. Какая-то мелочь в кармане была.
Мужичок оглянулся по сторонам и побежал к троллейбусной остановке. К остановке только что подошел троллейбус номер четыре. Мужичонка схватился за свисающие сзади веревки и потянул "рога" троллейбуса на себя. Тут же он обратился к полненькому интеллигентному мужчине в плаще и при портфеле, возможно, с таким же продуктовым набором.
– Мужчина, подержите веревки, мне нужно кое-что исправить и обесточить троллейбус, - очень даже уверенно как заправский водитель троллейбуса попросил он.
Мужчина взялся за веревки и для удобства зажал портфель между ногами, чтобы руки были свободны.
А в это время водитель троллейбуса тщетно пытался сдвинуть с места свой корабль больших проспектов и что он ни делал, электромашина не реагировала. Выйдя из транспортного средства, он увидел, что "рога" не касаются контактных проводов, а зайдя за машину, увидел интеллигента, добросовестно выполнявшего просьбу подержать веревки.
– Ты что делаешь, мать-перемать, - закричал водитель и кинулся на интеллигента в драку. Тот отпустил веревки, "рога" коснулись проводов и троллейбус дернулся. Водителя как ветром сдуло, а мне и вроде бы смешно, и вроде бы не смешно. Я достал из кармана мелочь, отсчитал пятьдесят копеек и дал шутнику:
– Держи, заработал, - сказал я.
– А хочешь, я тебя со Сталиным познакомлю?
– предложил мне мужичок.
Я молча покрутил у виска указательным пальцем и пошел вперед, стараясь сообразить, где это я и в каком городе есть проспект Мира. По моим размышлениям выходило, что проспект Мира есть в каждом городе. И по проспекту гуляют как по миру. Так обычно называли все улицы и проспекты, носившие имя Сталина.