Лабиринт памяти
Шрифт:
При воспоминании о друге сердце Гермионы сжалось, и она решила вернуться к начатому Роном разговору.
— Нет, я не обижаюсь. И вообще, на что я должна была, по твоему мнению, обидеться?
— Ну, я не пришёл тебя поздравить, — взглянул на неё из-под опущенных ресниц Рон.
Гермиона пару раз моргнула.
— Поздравить с чем?
— С тем, что ваш танец был признан лучшим на вчерашнем шоу, — сзади раздался голос Джинни. — Ведь мы же пришли к тебе в гримёрку, чтобы сообщить это, помнишь?
Очень медленно Гермиона повернулась и столкнулась с пристальным взглядом
Так вот, оказывается, для чего Гарри так спешил к Гермионе. Он хотел поздравить её, сказать какие-то тёплые слова, а вместо этого испытал настоящее потрясение, увидев свою лучшую подругу в объятиях врага.
Она перевела взгляд вправо и невольно вздохнула: рядом с Джинни вполне ожидаемо стоял Гарри, который хмуро смотрел себе под ноги. Страшно представить, какие он испытал эмоции за последние сутки. На его долю выпало слишком много боли, чтобы пережить ещё и предательство лучшей подруги. Ведь именно так он воспринял увиденное, разве нет?
Словно почувствовав её взор, Гарри слегка вздрогнул, будто вспомнив что-то, кинул на неё быстрый взгляд и сел рядом с Роном, уставившись в свою тарелку. Сразу после этого Джинни заняла своё место справа от Гермионы.
— Не знаю, как сказать, но… Я просто не мог тебя поздравить в тот момент. Честно говоря, я боялся, что не смогу за себя поручиться, если вновь увижу тебя рядом с Малфоем, — как ни в чём не бывало продолжил Рон, нахмурившись.
Гермиона заметила, как напряглось тело Гарри от его слов, но он по-прежнему хранил молчание, вяло ковыряя вилкой содержимое своей тарелки.
— Ох, Рон… — закатила глаза Джинни и с беспокойством глянула на своего будущего мужа.
— Что «Рон»? Ты сама видела, как он её лапал на сцене! И вообще, если бы я не знал Гермиону, то подумал бы, что ей это даже нравится.
— Рон! — уже возмущённо воскликнула Джинни, и её глаза наполнились страхом: пальцы Гарри побелели, когда он со всей силы сжал вилку в руке. На его лице заиграли желваки, и Гермиона молилась всем богам на свете, чтобы он не сорвался.
— Ты всё преувеличиваешь, — наконец произнесла она стандартную отговорку, зная, что на самом деле Рон даже преуменьшает. Ведь ей не просто нравилось танцевать с Малфоем. Она по-настоящему наслаждалась этим.
— Ладно, чёрт с этим, Гермиона. В общем, я просто хотел извиниться, что не поздравил тебя. Понимаешь, я был в бешенстве и ушёл сразу после слов ведущего о том, что ваш с Малфоем танец признан лучшим, — немного успокоившись, с раскаянием произнёс Рон. — Я очень разозлился, когда мне в голову пришла одна дурацкая мысль…
Он замолчал на какое-то время, опустив взгляд в тарелку, после чего вновь поднял на неё глаза и сказал:
— В какой-то момент вашего танца мне пришла мысль, что это всё по-настоящему. Я почти мог поклясться, что у тебя что-то есть с Малфоем, Гермиона.
Неожиданный звук упавшей на пол вилки приковал взгляд всех сидящих за столиком к Гарри, который торопливо поднял её и чересчур нервно бросил на стол.
— Знаете, я, пожалуй, уже наелся. Пойду к себе в бунгало, — с шумом отодвинув стул, он
Не дожидаясь ответа, он резко развернулся и почти бегом двинулся прочь. Лишь когда его спина окончательно скрылась из вида, Гермиона поняла, что всё это время не дышала, с ужасом наблюдая за развитием событий.
— Что это с ним? — недоумённо спросил Рон у своей сестры. — Он с самого утра сам не свой.
Джинни устало вздохнула.
— Не одному тебе, Рон, было неприятно видеть Гермиону в объятиях Малфоя.
И когда Рон понимающе хмыкнул в ответ на её слова, Гермиона почувствовала себя по-настоящему несчастной.
*
Драко нашёл для себя лекарство.
Он в который раз одержимо сжал края уже изрядно затасканного листа бумаги и жадно пробежался по строчкам, написанным на нём:
«Draco, mio caro! Я не знаю, смогу ли найти тебя, прежде чем мне придётся вновь покинуть «Магнолию», и поэтому пишу тебе это небольшое письмо. Представляешь, мне удалось уговорить дядю вернуться сюда, и, хотя у меня есть всего тридцать минут, я искренне надеюсь, что смогу провести их с тобой. Но если нет, то хочу, чтобы ты знал: я очень по тебе скучаю и с нетерпением жду нашей встречи. Мне не хватает тебя, жаль, что последний наш разговор был столь напряжённым. Прости меня за мои глупые сомнения! Я ведь не должна в тебе сомневаться, правда? Ну вот, чувствую себя ревнивой дурой. И раз так, не могу не спросить: ты же по-прежнему верен только мне? Правда? Понимаю, звучит так глупо, но мне почему-то не по себе. Надеюсь, ты сможешь избавить меня от всяких дурных мыслей, как только мы увидимся.
Пора идти, а я пишу такой бред. Мне жаль, Драко. Я просто, видимо, совсем схожу с ума без возможности быть рядом с тобой. Оказалось, мои чувства к тебе куда глубже, чем я могла представить.
Надеюсь, они взаимны.
Крепко целую, твоя Элиса».
К счастью, эффект был тот же: Драко вновь почувствовал, как желание ворваться в бунгало к Грейнджер постепенно начало отступать. Несмотря на то, что это было нестерпимо трудно — бороться с потребностью хотя бы просто посмотреть на неё, он всё же вновь совладал с собой и, устало опустившись в кресло, прикрыл глаза рукой.
Прошло уже три дня с того самого момента, как они виделись в последний раз. Сложнее всего было в первые сутки: тогда он даже почти дошёл до двери её бунгало, прежде чем невероятным усилием воли заставил себя уйти прочь. Он понимал, что обязан сначала разрешить все вопросы с Эл, если хочет окончательно выяснить отношения с Гермионой. Но проблема была в том, что он понятия не имел, когда вернётся Элиса и вернётся ли вообще. Конечно, он никогда не претендовал на роль хорошего парня, но сейчас понимал, что в сложившейся ситуации просто обязан перед ней объясниться, особенно теперь, когда узнал о её чувствах и просто потрясающей интуиции. И плевать, что, скорее всего, его откровения принесут только ещё больше проблем. В конечном счёте это гораздо лучше, чем разрываться на части, пребывать в подвешенном состоянии, будучи не в силах решить, что же делать дальше.