Лабиринт памяти
Шрифт:
Её глаза были полны решимости, они блестели от чего-то такого, из-за чего в голове Драко словно что-то переключилось. Он понял, что этим своим взглядом она не оставила им двоим ни единого шанса.
Внезапно свет в зале погас, окунув их в абсолютную темноту. Малфой помнил, что, кажется, в этот момент, по напутствию Стефано, он должен был уйти со сцены с Грейнджер, но не мог сдвинуться с места. Им завладели такие эмоции, которые он никогда не считал себя способным испытать.
Маниакальная необходимость, сумасшедшая потребность, абсолютная одержимость.
Это было в нём, это затопило его существо полностью.
А в следующую секунду Драко уже не мог понять, кто
Что ты творишь, Грейнджер?
Он чувствовал металлический привкус крови во рту, но не смог бы оторваться от неё, даже если бы она захотела. Ведь в этот миг, когда он понимал, что они стоят на грёбаной сцене перед сотнями волшебников, от величайшего скандала их спасает только тьма, что в любой момент могут включить свет и тогда их уже ничто не спасёт, Драко просто не мог прекратить это безумство, заглушить ту одержимость, которую дарили её губы, отвечающие на поцелуй, её руки, запутавшиеся в его волосах и царапающие шею, её тело, прижатое к нему так сильно, что дышать было едва возможно.
Внезапно он почувствовал, как она отстранилась от него и еле слышно сказала дрожащим низким голосом:
— Малфой, не здесь…
На этот короткий миг Драко едва не взвыл от отчаяния, после чего вновь притянул Грейнджер к себе и, приподняв её за бёдра, заставил обхватить его талию ногами. Она с готовностью повиновалась, и, когда он почувствовал, что его возбуждённая плоть так тесно прижата, так чертовски болезненно близка к ней, он с разъярённым рыком резко развернулся и за впечатляющий срок сократил расстояние до гримёрки, а затем внёс Грейнджер в пустую комнату.
Наверняка она больно стукнулась головой о бетонную стену, в которую он грубо вдавил её, и это на какую-то долю секунды заставило Драко с беспокойством отстраниться от неё. Но в следующее мгновение он почувствовал, как она пальцами обхватила его лицо и притянула к себе.
— Чёртов Малфой, только попробуй снова остановиться, — прорычала она, и у Драко, казалось, совершенно снесло крышу.
Одной рукой придерживая её за поясницу, другой он жадно провёл по груди, на миг грубо сдавив, и тут же скользнул ниже. Он попытался задрать платье, но оно никак не поддавалось, и Драко со злостью рванул подол юбки, ткань которой с характерным треском разорвалась. И когда он просунул ладонь между их телами, ощутил жар Грейнджер, провёл пальцами поверх её трусиков, то увидел, что она сильно выгнула спину и, издав горловой стон, качнулась навстречу его руке. В этот момент Драко хотел разорвать к чёртовой матери всю одежду, что мешала ему сейчас войти в неё, но со злостью осознал, что в такой позе не имеет полного доступа к её телу.
Руками он обхватил бёдра Грейнджер и, оторвав её от стены, в следующую секунду грубо кинул на стол. Он услышал, как на пол полетели многочисленные банки, заколки, расчёски, склянки с косметикой — всё, с помощью чего танцовщицы прихорашивались перед выступлением, но ему было на это абсолютно плевать. Теперь, когда Грейнджер лежала под ним, с мольбой смотрела на него, судорожно дыша, казалось, ничто не могло ему помешать, пусть даже сам Воландеморт возродился бы в этой комнате.
Драко вновь склонился к лицу Гермионы и, проведя языком по её губам, слегка всосал нижнюю. В ответ на это Грейнджер громко всхлипнула и, закрыв глаза, почти отчаянно произнесла:
— Малфой, пожалуйста…
Твою
Драко мысленно поразился, что демонстрирует в данный момент просто нечеловеческую силу воли, чтобы не трахнуть Грейнджер сию секунду, безо всяких прелюдий. Но всё же это было не в его правилах.
Он любил растягивать удовольствие. И она была, несомненно, самым большим удовольствием, что ему удалось попробовать.
— Прости, что, Грейнджер? — слегка усмехнувшись, Драко медленно начал двигаться ниже, прикусывая её кожу в самых чувствительных местах. Он легко поддел лямки её платья и не спеша стянул их вниз, обнажив груди. И, когда он накрыл их ладонями, пропустив сквозь пальцы набухшие соски, она вновь застонала и резко придвинулась бёдрами к нему.
Этим своим простым, но просто катастрофически сексуальным действием она почти лишила его возможности нормально мыслить.
Драко понял, что надолго его вряд ли хватит, если на каждое его действие она будет так, блядь, реагировать.
Захватив ртом вершину её груди, он требовательно провёл ладонью вниз по её телу и, когда наконец нащупал трусики, то резко рванул их в сторону. Его пальцы легко проникли внутрь Грейнджер, и он услышал, как из его горла вырвался то ли рык, то ли стон от осознания того, какая она сейчас тугая, мокрая, готовая для него. И в миг, когда его пальцы стали двигаться внутри неё, он увидел, что Гермиона начала извиваться под ним, судорожно ловя ртом воздух, а в следующий момент почувствовал, как её рука обхватила его плоть сквозь брюки.
— Малфой… — вновь простонала она, и Драко едва сдержался, чтобы не кончить прямо сейчас.
— Блядь, Грейнджер, что ты творишь со мной… — сквозь зубы пробормотал он, когда она принялась расстёгивать его брюки дрожащими руками. Внезапно она скользнула ладонью за резинку его трусов, и он почувствовал смелое прикосновение, отозвавшееся в теле такой мощной волной возбуждения, что, казалось, его плоть сейчас разорвётся от перенапряжения.
Драко понял, что, если это не прекратить сию секунду, если не остановить её ловкие пальцы, он изольётся прежде, чем успеет в неё войти.
И, уж конечно, он не мог позволить себе кончить первым. Поэтому он убрал её горячие руки со своего тела и прижал их к столу.
Грейнджер издала разочарованный всхлип.
— Чёрт, Малфой, я прошу тебя, не останавливайся… — умоляюще произнесла она, взглянув на него своими затуманенными глазами.
Но Драко и не думал останавливаться. У него были другие планы на её счет.
Не сводя с неё взгляда, он медленно развёл ноги Грейнджер в стороны, не давая ей их сомкнуть, и начал покрывать поцелуями внутреннюю сторону её бедра, двигаясь выше. Он видел, как с каждым его прикосновением, с каждым его поцелуем лицо Гермионы всё больше преображалось от медленно приходящего понимания того, что он сейчас собирается сделать. Заметив испуг в её глазах, Драко усмехнулся, а в следующую секунду почувствовал, как она попыталась оттолкнуть его.
— Малфой, нет… — в панике воскликнула она, но сразу же с её губ сорвался громкий горловой стон: Драко наконец коснулся языком там, где наверняка никто её никогда не трогал подобным образом.
Ему было это необходимо: сводить её с ума, чувствовать её запах, пробовать её на вкус. И она больше не сопротивлялась, наоборот, только сильнее подавалась навстречу его рту, извивалась, выгибала спину, стонала, откликаясь на каждое движение его языка.
И это было потрясающе: ощущать её тело, чувствовать её возбуждение, доводить её до экстаза. Ещё ни одна женщина в мире не возбуждала его так, как это делала Грейнджер.