Лабиринт памяти

Jane Evans

— Привет, — прервав неловкую паузу, заговорила Грейнджер, и Драко поймал себя на мысли, что стоит к ней гораздо ближе, чем следовало бы в его ситуации.

Он нехотя сделал шаг назад и еле слышно произнёс:

— Седьмой вагон, второе купе. Ты снова опоздала, поэтому нам следует поторопиться, чтобы успеть.

Прежде чем отвернуться, Драко заметил, как боль мелькнула в её взгляде в ответ на его жёсткий, практически лишённый эмоций голос, и от этого у него самого сжалось сердце, а со дна души поднялась озлобленность на себя.

«Не смей чувствовать,

не смей. Возможно, это она во всём виновата, возможно, это она предала тебя, пожелав скрыть позорные для неё отношения самым лёгким способом».

Драко уцепился за эту мысль и уверенно зашагал по перрону, убеждая себя, что всё делает правильно. Миновав два вагона, он почти оказался возле входа в свой, когда услышал:

— Стой!

У него перехватило дыхание от полного муки звука её голоса, и он на мгновение замер, закрыв глаза. Эмоции вот-вот готовы были выйти из-под контроля, когда он, сжав челюсти, резко развернулся, а затем холодно спросил:

— Что?

Грейнджер смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых читалось отчаяние. Она сделала два шага и оказалась так близко, что он при желании сумел бы её поцеловать, чуть склонив голову.

— Я не хочу, — прошептала она, с мольбой вглядываясь в его глаза.

Конечно, Драко понял, что она имела в виду, но всё же переспросил, борясь с желанием то ли оттолкнуть её, то ли притянуть ещё ближе:

— Чего ты не хочешь, Грейнджер?

Она покачала головой, не сводя с него открытого взгляда.

— Я не хочу вспоминать, Драко. Не хочу, потому что чувствую: всё изменится.

Он едва горько не рассмеялся. Невиданная сообразительность.

— Изменится?! — негромко заговорил он. — Думаю, всё и так изменилось, Грейнджер. Всё изменилось в тот момент, когда я понял, что когда-то уже хотел быть с тобой, но не имел такой возможности. Полагаю, причину ты помнишь?

Она нервно сглотнула и едва ощутимо дотронулась до его руки, из-за чего по телу будто прошёлся электрический разряд.

— Зачем нам это сейчас, Драко? Вспоминать, что было? Зачем копаться в прошлом, если в настоящем и без этого хватает проблем, вопреки которым мы всё равно можем быть вместе?

Она воззрилась на него с такой надеждой, что на секунду вера Драко пошатнулась, а где-то в глубине души появилась призрачная мечта, что всё может быть хорошо и без этого знания, к которому он так убийственно стремился.

Тем не менее этого было недостаточно.

— Ты не понимаешь, Грейджер, — дрогнувшим голосом тихо вымолвил он, скривив губы в печальной усмешке.

— Возможно, но я понимаю другое: я хочу быть с тобой, — на одном дыхании выпалила она, отчего оба опешили.

Драко ощущал, что начинает поддаваться её словам, её натиску, а оттого стоял на месте, не в силах вымолвить хоть что-то. Внутри шла пламенная борьба.

— И я понимаю ещё кое-что, Драко, — смело взглянув на него, придвинулась к нему чуть ближе Гермиона, а затем еле слышно, но уверенно произнесла: — Ты хочешь быть со мной тоже, ведь правда?

Сказанное отозвалось болью в сердце, и он почти готов был

сжать её в объятиях и, наплевав на план, уступить уговорам, если бы не громкий гудок поезда, извещавший, что тот вот-вот отправится в путь. Это привело его в себя и прояснило мысли.

Нет, он не должен отступаться. Он перестанет себя уважать, если отступится.

— Нам уже пора, Грейнджер, — холодно отозвался Драко, невероятным усилием воли заставив себя отвернуться. — Отправление через несколько минут.

Он двинулся по направлению ко входу в вагон, но остановился, не услышав её шагов.

— Ты не поняла меня? — раздражённо кинул он, развернувшись в пол-оборота.

— Нет, похоже, это ты меня не понял, — отзеркалив его выражение лица, скривилась Гермиона, но, до того как она смогла что-то возразить, он грубо схватил её за запястье и силой втащил в тамбур, после чего прижал её руки к своей груди.

— Послушай меня внимательно, Грейнджер, — нетерпеливо начал он. — Ты не читала мой дневник и понятия не имеешь, что значили для меня те отношения. Я уверен, что в последние месяцы, которые мы проводили с тобой в Хогвартсе, мне меньше всего на свете хотелось забыть об этом. Но что насчёт тебя? Я понятия не имею, что ты испытывала тогда, но если учесть, что твоя дражайшая подруга наложила на нас Обливиэйт по чьей-то просьбе, то мне несложно сложить два и два и получить вполне очевидный ответ, кто стоит за всем этим дерьмом.

Она уставилась на него, широко раскрыв глаза, в которых явно читались страх и боль, и Драко отпустил её руки, сделав шаг назад. Какое-то время они оба молчали, прежде чем Гермиона наконец выдала:

— Ты не можешь быть уверен наверняка, Драко. Вряд ли я могла бы поступить так, если, по твоим словам… Если мы оба…

Она запнулась, а её щёки окрасил лёгкий румянец.

— Не могу. Но и быть с тобой, живя с мыслью, что, возможно, когда-то ты, наплевав на всё, без моего ведома решила за нас двоих, что делать с той грёбаной связью, тоже не в моих силах. Именно поэтому, Грейнджер, — он мягко коснулся её щеки, невесело усмехнувшись, — я обязан выяснить правду. А ты обязана мне в этом помочь, хочешь ты того или нет.

С этими словами он резко развернулся и зашагал в сторону купе, мрачно отметив про себя, что Грейнджер нетвёрдой походкой последовала за ним.

Пейзажи сменяли друг друга, но за мокрым от дождя стеклом было сложно что-то разглядеть, хотя Драко при всём желании не сумел бы этого сделать. Он уже порядка нескольких часов усиленно делал вид, что глядит в окно, хотя на самом деле краем глаза наблюдал за Грейнджер, знакомилась с записями в его дневнике. По её лицу можно было легко определить, о каких именно событиях она читала в тот или иной момент, ведь её живая мимика тут же отражала все испытываемые ею эмоции. В эти минуты Драко невольно любовался ею, всматриваясь в её черты и коря себя, что не способен отвести от неё взгляда. И если исключить этот факт — находиться с ней в одном купе поначалу было вполне сносно. Во всяком случае, ему удавалось держать себя в руках.