Лабиринт памяти
Шрифт:
С последним криком Гермионы пространство озаряет зелёная вспышка, и она чувствует, что падает с ускользающей мыслью — она только что совершила свою самую чудовищную ошибку.
Перед тем как закрыть глаза, Гермиона в последний раз смотрит на безмятежное лицо Драко и шепчет:
— Я люблю тебя.
А затем проваливается в пустоту и забывает, что когда-то на самом деле любила его.
***
Гермиона очнулась на полу. Голова дико раскалывалась, и ей потребовалось несколько минут, чтобы справиться с шоком и прийти в себя. Очень
Он стоял у стены, закрыв одной рукой лицо, и выглядел таким напряжённым, что, казалось, скажи она хоть слово, произойдёт что-то необратимое.
Стараясь не шуметь, Гермиона не спеша поднялась на ноги, и в этот миг восстановленные воспоминания дали о себе знать, заставив её взгляд увлажниться, а сердце бешено заколотиться от отчаяния. Словно почувствовав, что на него смотрят, Драко медленно отнял руку от лица и взглянул на Гермиону так, что лучше бы он закричал, сказал хоть что-нибудь, даже ударил, но не стоял молча, разъедая взглядом её лицо, вливая в неё новую порция боли, уровень которой и так зашкаливал.
— Драко… — повинуясь отчаянному порыву, сделала шаг к нему Гермиона, и в эту секунду тот резко сорвался с места и пошёл к выходу.
Прежде чем она смогла прийти в себя, он уже хлопнул дверью. И в миг, когда оглушающая тишина окутала Гермиону, она сама бросилась за ним.
Он почти бежал, и она едва успевала держать его в поле зрения, прося, умоляя остановиться, но Драко только всё стремительнее уходил прочь. Он с силой распахнул главные двери и выбежал на улицу, распугав столпившуюся у входа детвору. Не задумываясь, что она оставила своё пальто в Выручай-комнате, Гермиона выскочила вслед за ним и попала под ледяной ливень. Она бежала, что есть сил, не смотря себе под ноги, и в этот момент ей было плевать, что на улице дико холодно и она уже почти промокла насквозь. В голове стучала лишь одна отчаянная мысль: «Не дай ему уйти!», которая подгоняла её, давала силы и веру, что, может быть, ещё не всё потеряно.
— Драко, умоляю, остановись! — отчаянно прокричала ему Гермиона, почти догнав его, и услышала в ответ резкое:
— Нам больше не о чем разговаривать, Грейнджер.
— Нет, я должна объяснить… — не сбавляя темп, проговорила Гермиона.
Но Драко будто не слышал её, продолжая стремительно идти в сторону Хогсмида. Его кулаки были крепко сжаты, тело напряжено, и Гермиона всхлипнула, внезапно осознав, что, возможно, больше никогда не увидит его, что если он сейчас уйдёт, то уже никогда не вернётся.
И в последней отчаянной попытке его остановить она прокричала, собрав все чувства из глубины сердца, сосредоточив все эмоции в одной фразе, слетевшей с губ:
— Я люблю тебя!
Как только слова вырвались наружу, в небе прогремел гром и сверкнула молния, словно в ответ на её полный безумия порыв, и Драко замер.
Очень медленно он обернулся
— Что ты сказала?
Гермиона, вдохнув полной грудью, сделала два смелых шага к нему и повторила:
— Я люблю тебя, Драко! Ты единственный, кого я когда-либо любила.
Но он уже отрицательно качал головой, а в его глазах плескалась боль:
— Нет, Грейнджер, ты никогда не любила меня.
— Я любила, Драко! И люблю до сих пор! — упрямо топнула ногой Гермиона, злясь на саму себя, на свою глупость.
— Тогда зачем ты это сделала, Грейнджер? — с жестокой, горькой усмешкой произнёс Драко, делая к ней шаг. — Зачем лишила нас памяти, зачем… Зачем, Гермиона?
В его глазах было так много боли, разочарования и презрения, что она всхлипнула, стараясь сдержать слёзы.
— Я хотела её остановить. Я поняла, что не смогу это сделать, и хотела всё исправить…
Её неловкие слова прервал его злой смех, от которого всё внутри похолодело.
— Давай-ка я тебе кое-что объясню, Грейнджер, — вмиг перестав смеяться начал Драко ледяным тоном. — Я отказался от всего. Наплевал на семью, послал к чёрту свои прежние представления и готов был забыть про всё, что было раньше, начав новую жизнь с тобой. Я готов был пожертвовать всем, всем, понимаешь? Только чтобы ты была рядом. Поэтому…
Он сделал ещё один шаг и скривил губы в горькой усмешке, в то время как ледяной порыв ветра больно хлестнул Гермиону по щеке.
— Ты ни черта не знаешь про любовь, Грейнджер. Ты и понятия не имеешь, что это такое, если смогла так просто отказаться от всего.
Сказав эти слова, он резко развернулся и пошёл прочь.
— Нет, Драко, прошу тебя! — бросилась к нему Гермиона и вцепилась в его руку, которую он тут же раздражённо отбросил.
— Не смей прикасаться ко мне! Не смей даже подходить ко мне, Грейнджер, — яростно выплюнул Драко.
Гермиона замерла, чувствуя, как медленно погибает под его взглядом, а потому произнесла первое, что пришло ей в голову:
— Но ты же любишь меня, Драко! Мы сможем преодолеть, это же правда, что…
— Хочешь услышать правду, Грейнджер? — жёстко произнёс он, и его глаза опасно сверкнули. — Тогда слушай. Я проклинаю тот день, когда позволил себе ввязаться в это дерьмо, а ещё…
Он сделал один неторопливый шаг в её сторону.
– … я презираю себя за то, что когда-то смог полюбить тебя.
Каждое его слово сочилось такой болью и презрением, что Гермиона почувствовала, как задыхается.
— Поэтому всё кончено, Грейнджер. Забудь обо мне. В конце концов, тебе это уже удавалось сделать.
У Гермионы не было сил пытаться остановить его вновь, потому что она понимала — теперь это действительно конец. Она смотрела на его стремительно удаляющуюся спину и захлёбывалась в рыданиях. Слёзы смешались с дождём, а гром заглушил её отчаянный крик, когда она рухнула коленями в грязь, чувствуя, как что-то в ней сломалось.