Лабиринт памяти
Шрифт:
— Рон, что произошло? — тихо спросила она, окидывая беспокойным взглядом его промокшую насквозь мантию и потемневшие от воды волосы, липнувшие ко лбу.
— Я попал под дождь. Выбрал неудачное время для прогулки, — глухо отозвался он, и Гермиона еле слышно охнула, осознав — произошло что-то жуткое.
Она отступила в сторону и жестом пригласила его войти, и он повиновался, проходя в прихожую, где неподвижно замер, повернувшись к ней спиной.
Гермиона мягко закрыла дверь и так же застыла, боясь пошевелиться. Казалось, любой
Рон стоял, опустив голову, его плечи напряжённо вздымались, и от его облика веяло такой безысходностью, что Гермиона больше не смогла молчать.
— Рон… — начала она, и этим будто перерезала последнюю тонкую нить, заставлявшую того держаться.
Рон рвано вздохнул и стремительно к ней обернулся.
— Она беременна. Скорее всего, Сэм беременна.
Его слова были подобны грохоту грома в безмолвии комнаты, и Гермиона даже не сразу осознала их смысл, но когда осознала, невольно поднесла руку ко рту и сдавленно прошептала:
— О боже…
Рон смотрел на неё с какой-то странной обречённостью и тоской, пока она пыталась собраться с мыслями. Наконец, взяв себя в руки, Гермиона предложила:
— Давай пройдём в комнату. Я заварю нам чай.
Рон коротко кивнул, и она прошмыгнула мимо него на кухню. Руки на автомате доставали кружки, заварку и сахар, пока мозг лихорадочно работал, силясь найти решение, как ей быть дальше. Гермиона искренне не знала, что сказать в ответ на это известие, она не могла разобраться даже в себе, рада она или нет. Всё внутри смешалось, эмоции слились воедино, и было совершенно невозможно понять хоть что-то.
Пока она несла поднос, её руки безнадёжно тряслись, заставляя посуду мелко дрожать с характерным звуком, который нервировал ещё больше. Гермиона вошла в гостиную и замерла, увидев Рона, который сидел всё в той же мокрой одежде, обхватив голову руками. Тяжело вздохнув, она подошла к кофейному столику, стараясь ступать неслышно, и уже собиралась аккуратно поставить поднос, как нервы в последний миг сдали, и Гермиона уронила поднос с противным звоном. К счастью, посуда не опрокинулась, но чай расплескался наполовину, и Рон, резко подняв голову, вздрогнул от внезапного звука.
— Прости, — пискнула Гермиона, не глядя на него, и, мысленно ругая себя, принялась вытирать стол. Она чувствовала его взгляд, но намеренно прятала глаза, глупо надеясь, что хотя бы так сможет немного оттянуть слишком болезненный для них двоих разговор.
— Она сказала мне вечером. Говорит, уже неделю подозревала, но лишь сегодня окончательно в этом убедилась, — меланхолично начал Рон, и Гермиона замерла. Сглотнув, она отложила тряпку и заклинанием заставила её исчезнуть, после чего села на диван и, наконец, осмелилась взглянуть на Рона. Он выглядел намного старше своего возраста, словно неожиданно свалившаяся на него ответственность заставила его повзрослеть на десяток лет.
— Ты сказал, она
— Конечно, есть вероятность, что зелье показало неверный результат, но всё же она ничтожно мала.
— В таком случае я поздравляю тебя, Рон! Я уверена, ты станешь прекрасным отцом, — осторожно начала Гермиона, еле ощутимо положив руку ему на плечо, но он дёрнулся от её прикосновения и молниеносно к ней обернулся.
— Нет, Гермиона, нет! Как же ты не понимаешь? Я ещё не готов, я не уверен, что справлюсь… Я не уверен, что хочу этого!
Гермиона мягко ему улыбнулась.
— Рон, все мужчины проходят через это. Это нормально, что ты сомневаешься в своих силах, ведь это большая ответственность, но я знаю, вы с Самантой будете прекрасными родителями! К тому же, если ребёнок рождён в любви…
Она внезапно замолкла, заметив, каким взглядом смотрит на неё Рон. Внутри всё вмиг сжалось, когда он открыл рот и тихо произнёс:
— Я ведь даже не знаю, люблю ли её.
Гермиона не смогла сдержать вздох, когда услышала это отчаянное признание.
— Конечно любишь, Рон. Если бы не любил, то не зашёл бы в отношениях с Сэм так далеко, — постаралась убедить его Гермиона, но он лишь раздражённо мотнул головой.
— Ты же знаешь её, Гермиона. Она умеет убеждать, — с горькой усмешкой отозвался он. — Естественно, она мне очень нравится и мне с ней хорошо, но я до сих пор не могу понять, та ли это девушка, с которой я готов провести всю жизнь. Однажды я уже сделал неправильный вывод на этот счёт.
Гермиона чувствовала, как кровь приливает к щекам под его пристальным взглядом, и она поняла — пора.
— Рон, я думаю, нам давно необходимо откровенно обсудить наши отношения.
— Я согласен, Гермиона, — пылко откликнулся Рон, и в его глазах промелькнула тень надежды. — Послушай, я знаю, мы многое пережили, и всё сложилось не так, как мы планировали, но…
Он на секунду замер, а Гермиона в ужасе молилась, чтобы он замолчал, чтобы не продолжал то, что уже почти сорвалось с губ. И потому она, в желании предотвратить неминуемое, прервала его:
— Прости меня, Рон, но я люблю тебя как друга. Между нами всё и правда закончилось больше года назад, и мне жаль, что приходится озвучивать это.
Её слова, похоже, поразили Рона до глубины души: глаза расширились, лицо побледнело, а тело невольно подалось назад.
— Я не должна была давать тебе надежду, я обязана была во всём признаться раньше, но мне казалось, ты и так всё знаешь, — продолжила Гермиона, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. — И поверь, я ненавижу себя за то, что не смогла подарить тебе ту любовь, которую ты заслуживаешь. Что не смогла тебя полюбить по-настоящему.
Рон, во взгляде которого читалась такая острая боль, смешанная с изумлением, что сердце Гермиона сковало стальными тисками, медленно поднялся, и она испугалась, что он уйдёт.