Шрифт:
Дневниковые записи и фотографии середины – конца двадцать первого века с территории восточно-европейской зоны отчуждения («Лабрум»). Материал опубликован в рамках второй международной научно-практической конференции «Стратегии развития и методология современной исторической науки».
Данный материал может иметь археологический интерес для исторической науки, поэтому текст публикуется дословно и к нему прилагаются копии всех найденных с ним фотографий. Текст представляет собой дневниковые записи журналиста, проникшего на закрытую территорию, фотографии же сделаны местным жителем. Дневник был найден в виде рукописи на бумажных носителях разного размера и качества, все листы пронумерованы и каталогизированы, хранились в нескольких полиэтиленовых пакетах. Из-за неблагоприятных условий хранения и невысокого качества бумаги некоторые листы разрушены частично или полностью, фотографии же сохранились очень хорошо, так как были герметично упакованы плотной полиэтиленовой пленкой. Начало дневника утеряно полностью, вследствие этого невозможно
Информация, которую можно почерпнуть из этого материала, не является сколь-нибудь эксклюзивной, более того, она и не полностью достоверна, но все же многие факты, в нем описываемые, сейчас нашли свое подтверждение, общеизвестны историкам и общедоступны. Однако при всем этом материал представляет большой интерес как сведения от непосредственного участника, очевидца. Возможно, он поможет как-либо активизировать работу историков, поскольку за последнее время не было проведено достойных и серьезных исследований, касающихся восточно-европейской зоны отчуждения, а информации стало доступно существенно больше. Прикрепленные фотографии окажутся, несомненно, полезными в научной работе, в силу того, что имеется крайне мало хорошо сохранившихся снимков с закрытой территории. Кроме того, оригиналы фотографий представляют также и культурную, художественную ценность, что подтверждено соответствующими специалистами.
Следует отметить, что публикация дневника не нарушает прав личности и моральных норм, так как записи не носят личного и интимного характера.
Как уже было указано выше, некоторые страницы дневника утеряны, некоторые не удалось восстановить, прочесть, поэтому часть текста отсутствует. Такие фрагменты обозначены символом «[…]».
Дневник
[…]
Я решил вести рукописный дневник уже постфактум, после того как попал на закрытую территорию. Несколько часов назад мне удалось неимоверными усилиями пересечь границу, которая, к слову, очень хорошо охраняется. Изначально планировался видеорепортаж, но камера вышла из строя, точнее даже не включилась вовсе. Конечно, я предусмотрел, что камера может быть сломана или утеряна при пересечении границы, и взял запасную, компактную. Но не работает и она… Возможно, удастся починить хотя бы одну из двух камер, хотя в этом я очень сомневаюсь, потому что помимо этого не работает вообще никакая электроника, которая есть у меня с собой: ноутбук, спутниковый телефон, навигатор, фотоаппарат, диктофон, радиационный дозиметр. Из всего пока работают лишь наручные электронные часы, но, по-видимому, и они испорчены, так как стали явно отставать. Поэтому не смогу указывать точное время записей и событий. Выше указана дата, когда я выехал из Берлина, сейчас уже пошел четвертый день моей экспедиции (сутки добирался до границы, двое суток пришлось ждать удобного момента, только сегодня рано утром чудом удалось прорваться). С собой есть небольшая записная книжка и немного другой бумаги (некоторые документы, карты, бумага для гигиенических нужд), пока буду вести записи на том, что есть, максимально экономно. Дневник намерен вести с той же целью, с которой планировалось снимать видео. […] Известно несколько десятков случаев проникновения людей на территорию зоны, но, насколько я знаю, никому еще не удалось вернуться или им вернуться не дали, по крайней мере достоверных свидетельских показаний об этом нет. Полученная мной информация, пусть лишь и в форме рукописного дневника, окажется крайне важной для интересующихся и небезразличных людей.
[…]
В узких кругах эту закрытую территорию называют сейчас «Лабрум» (Labrum). Это название предложил профессор Дорнер, и оно заменило официальное кодовое обозначение территории. Как известно, любые самовольные исследования темы, распространение информации, публичные обсуждения и тому подобное запрещено, что вот уже многие годы вызывает недовольство в академической среде, так как это определенно нарушает свободу слова и право на свободное получение знаний. Но в Германии, как и в подавляющем большинстве стран мира, тема Лабрума относится к сфере государственной безопасности, что позволяет пресекать любые действия без объяснения причин. Конечно, подпольно информация передается, есть интересующиеся, тема изучается, однако до сих пор нет главного – хоть каких-либо сведений очевидцев непосредственно с территории Лабрума. Профессор Дорнер (это псевдоним, настоящее имя по понятным причинам здесь я указать не могу) является одним из наиболее осведомленных людей в этой области и вообще негласным руководителем научного подполья. Именно встреча и разговор с ним во многом и сподвигли меня отправится в зону, в Лабрум. По мнению профессора, необходимо чтобы была полностью рассекречена информация о катастрофе и о том, что сейчас происходит на пострадавшей территории. Это позволит открыть глаза человечеству или хотя бы европейцам на неоспоримую пагубность стремительного развития технологий, в первую очередь в военной сфере. Человек уже не может угнаться за темпом им самим запущенного прогресса, не поспевает осмыслить его результаты, а если еще и использует эти результаты для войны, то сам же себе роет могилу. История человечества много раз доказывала, что невозможно построить мировое демократическое, свободное общество, если у кого-то из этого общества эксклюзивно есть оружие массового поражения, оружие способное уничтожить в один миг все живое на Земле. В то же время демократия невозможна и без свободы информации, что в последнее время попирается особенно часто.
Когда в начале – середине двадцать первого века чрезвычайно усилился так называемый научно-технический прогресс, началось стремительное развитие технологий, это воспринималось как безоговорочное благо, развитие человека. Но насколько быстро развивалась наука, настолько же быстро деградировал человек. Прежде всего морально, нравственно, духовно (хотя эти определения уже устарели, но другие сложно подобрать). Современного человека в целом можно охарактеризовать как эгоиста, потребителя, лентяя, равнодушного, алчного, злого. […] Нам так долго твердили о ценности отдельного человека, личности, что каждый стал ценить себя, свою волю только в одностороннем порядке, есть «я», но нет «мы». Такое понятие, как толерантность, утрачено напрочь, и […]
Я родился в стране, которой на политической карте сейчас уже не существует – в Республике Беларусь. Через два года после эвакуации нашей семьи территория страны вошла в состав образовавшейся Объединенной Руси. Сейчас это закрытая территория, зона отчуждения. Поэтому у меня нет родины… Кто в этом виноват? Виновны и те, и другие, и третьи, виновны все! Преступный режим сформировал ОР, но разве не таким же преступлением было допустить это. Теперь же никакими переговорами, уговорами, перемириями, рукопожатиями не удастся снизить градус постоянной напряженности. Нет войны, но нет и согласия. Однако касаемо того, что я писал выше о торможении развития человека – здесь полнейший паритет во всем мире…
[…]
Лабрум с самого начала официально представляют лишь как территорию пострадавшую в результате экологической катастрофы, хотя ни разу ее причины названы не были. Есть вот такое место в центре Европы, там произошла некая авария, жить там нельзя – и все… А что, почему, как?.. Нельзя, секретно, запрещено…
[…] так почему же большинству все это безразлично, они не хотят об этом думать, откуда это добровольное самоограничение, изолирование в себе.
Да, я рискую, наверное очень сильно рискую, возможно здесь действительно опасно находится, возможно радиация, все кругом отравлено, но не вижу другого пути для себя. И вообще, моя смерть не принесет никому большого горя.
День 4, вечер.
Я буду двигаться пешком вглубь территории по направлению к бывшей столице Беларуси – Минску, ориентируясь по бумажным картам и магнитному компасу (работает нестабильно: иногда стрелка начинает дребезжать и совершать хаотичные колебания). Лучше было бы, разумеется, с цифровым навигатором, по картам могу что-нибудь напутать, заблудиться, но выбирать не приходится, буду стараться быть внимательнее. Почему направляюсь в Минск? Потому что из имеющихся сведений профессора Дорнера это единственное место в Лабруме, где еще живут люди, мне нужны свидетели.
На расстоянии пяти – семи километров от границы начал проявляться рыжий туман и чувствоваться запах металла (привкус во рту), что подтвердило имеющуюся информацию. Туман – нечто вроде очень мелкой пыли, неразличимой глазу, имеет оранжевый оттенок, становится плотнее по мере удаления от границы, скрывая небо и диск солнца. Какую природу он имеет – непонятно, нет возможности это определить, предположительно – что-то химическое, какое-то испарение, загрязнение или подобное. Известно, что он не смертелен, не вызывает мгновенной смерти, но не исключено, что ядовит и может отравлять организм.
Пока свидетельств жизнедеятельности людей не видно совсем, практически сразу у границы начался густой смешанный лес. Растительность дикая, буйная, тем более сейчас лето, зелени очень много, не замечено признаков мутации или увядания. При этом животный мир, судя по всему, скуден, за сегодняшний день мне попалось на глаза всего несколько небольших птиц, насекомых тоже мало (в основном мухи и гнус).
День 5, утро.
Ночью было очень не по себе, скажу прямо – страшно, так и не уснул. Хоть морально готовился к тяжелым условиям, но в таком дремучем лесу, без людей, а их не встречу еще долго (встречу ли вообще?), одолевает жуть. Когда стихает ветер, то наступает глухая тишина, не слышно никаких посторонних звуков, словно животных нет абсолютно, ни шабуршания, ни кваканья, ни чириканья, ничего такого, даже комары не звенят, а ведь лес – должны быть. Не знаю, дикие животные, конечно, опасны, но вот такая глухая тишина еще страшнее. Днем хотя бы есть эти мелкие птицы, иногда муха прожужжит, а к вечеру все совершенно затихает – и ты один, может на сотни километров. Испытываю колоссальное нервное напряжение, кажется, на фоне этого появляются галлюцинации. Как будто что-то огромное наблюдает за мной, может быть это лес, может быть тут все же есть какое-то скрытое видеонаблюдение.