Лагерь у моря
Шрифт:
— Док! — радостно подпрыгнула она — Ты живой! Видишь меня? Я думала ты всё, а смотри-ка, выкарабкался! Не люблю, когда пропадают люди, которые меня видят, с кем я говорить-то тогда буду? Дооок? Что с тобой? — Юля невольно отпрянула назад.
Даже в окружающей темноте было видно, что со спасенным девочкой человеком происходило что-то из ряда вон. Тело окутал черный туман, сквозь который было слышно, как тонувший недавно человек сделал судорожный вдох, ещё один. В тишине раздался сдавленный стон, Юля вгляделась в туман. Увидела, как человек поднялся на четвереньки и из его рта полилась морская вода, как его ссадины и раны
— Док, ты слышишь меня? Ответь? — обеспокоенно спросила девушка, невольно отступая подальше от с таким трудом вытащенного ей из пучины моря человека. — Что-то не так. Кто ты? — спросила она.
Но Док не ответил, поднявшись на ноги, он посмотрел на свою спасительницу, и у кошкодевочки волосы встали дыбом, а хвост трубой. Отпрыгнув на несколько метров она уставилась в глаза существу, чуждому этому лагерю, этому миру.
Из когда-то добрых спокойных глаз сейчас на мир взирало НЕЧТО. Нечто безжалостное, не имевшее ничего человеческого. Внезапно, два стоящих на пляже силуэта объял призрачный свет луны, облака потихоньку расплывались, и в отбрасываемой человеком тени что-то отчетливо зашипело.
— Знаешь, я, конечно, рада, что ты живой. Но, может, прекратишь эти дурацкие шутки?
И тогда на девочку бросились, нет, не человек, точнее не сам человек. Из его тени мгновенно выросла огромная черная змея, и безмолвно, больше не издавая ни единого звука, открыв пасть с торчащими клыками размером с меч, кинулась на Юлю. Любому другому тут пришел бы конец, но кошкодевочка легко увернулась, и со всех ног бросилась в лес.
***
Темнота, темнота и тишина, не было больше ничего. Я что, умер? Тело не чувствуется, и боли нет. Значит точно всё, кирдык, финита ля комедия. И где я? Чертей с вилами я не вижу, ангелов с нимбами и крыльями тоже не видать. Тогда что происходит?
— Где я? — спросил Док у пустоты.
И звук эхом разнесшийся вокруг смел пустоту, проявив окружающее пространство. Лес. Опять чертов призрачный лес! Как ты надоел. И та чешуйчатая тварь наверняка рядом!
Я приготовился к встрече со своим кошмаром, но он так и не приходил. Обычно призрачный лес таил в себе угрозу, но сейчас я не ощущал её, каким-то внутренним чутьем я был уверен, сейчас ее тут нет. И куда делась чертова змея? Было лишь умиротворение и покой. Хотелось остаться тут навсегда, подальше от боли и суеты. И когда я уже почти расслабился, почти отдался зовущей пустоте. То почувствовал, как сердце резануло тоской.
Алиса, я никогда больше не увижу тебя? Никогда не обниму, не поцелую? У нас ведь только-только начало отношений, мы многое могли вместе пережить, я не хочу тебя покидать. Нет! Обратно, прочь отсюда. Я. ХОЧУ. ДОМОЙ!
Реальность задрожала, и я вновь почувствовал стремительный рывок, уносящий меня прочь из этого мира, из мира темноты.
***
В себя я пришел стоя. Странно, я стоял в лесу, но уже в нормальном, а не призрачном, пахло мокрой травой и листьями, вокруг раздавались ночные шорохи и, что самое удивительное, ничего не болело. Сейчас моя память прояснилась, и я отчетливо помнил то состояние, в котором был. Оглядев себя, я удивился: ни царапины, свеж и здоров.
— Док, это ты теперь да? — раздалось
И, подняв глаза к кроне ближайшего дерева, я увидел там Юлю: знакомая мне волшебная девочка, вцепившись в толстую ветку, всем своим видом выражала недовольство на мен, и на несправедливость окружающего мира в целом.
— Ты меня чуть не сожрал!
— Я?!
— А кто? — возмущенно мяукнуло с дерева, видимо, Юля не собиралась покидать его в ближайшем времени.
— Я, значит, увидела, что на пляже творится, вытащила его из воды, а он на меня набросился! — с упреком сказала она.
— Я бы никогда тебя не обидел, — искренне ответил я, чувствуя безмерную благодарность к своей спасительнице.
— Да? — уже более мягко сказала девочка. — Ну тогда лааадно, но смотри у меня!
И Юля, наконец, спрыгнула с дерева, прямо в двух шагах от меня, подозрительно обнюхала с ног до головы и на всякий случай потрогала ладошкой мою щеку. От тепла её рук стало спокойно, всё же удивительная она девочка, хоть и не совсем человек.
— И пахнешь по другому теперь, потом и солью. А раньше был запах страшный такой, я в жизни не чуяла подобного. Ну, когда из твоей тени торчала большая такая змея.
Так вот где она была! По спине прошелся холодок: значит, это не просто воображение, тварь существует, и греется где-то внутри, вот почему её не было в кошмаре, вот почему я так легко оттуда выбрался. Змейка была занята. Пыталась сожрать Юлю, вот гадина! А если бы тут был кто-то менее ловкий и быстрый? При мысли о таком раскладе событий я пришел в ужас. Хотя, если подумать, до этого она погулять не выходила, значит, условием её свободы было… Я вспомнил боль во всем теле, и останавливающееся сердце. Нет, постараюсь больше себя до такого не доводить.
— Юля, — я взял ладони девушки в свои руки, и прижавшись к ним, тихо сказал: — Спасибо.
— Да ладно тебе, — отмахнулась хвостатая, — я не могла тебя бросить, и не надо этих странных действий. У меня от них мурашки по хвосту идут.
Юля высвободила свои ладони, ушки смущенно прижались к мокрой голове, а хвост обвился вокруг ног.
— Тебе в лагерь пора уже, там суматоха скоро будет, — сказала она.
— Точно, спасибо ещё раз, Юля, заглядывай к нам, угощу такой же шоколадкой, как при нашей первой встрече, — уже на бегу сказал я.
И, заметив, как ушки малышки заинтересованно встали торчком, невольно улыбнулся: в этом всё-таки они удивительно похожи с Ульяной.
Я бежал, в этот раз не навстречу проблемам, не от кошмара. Я бежал к лагерю, в то место, где меня ждали рыжие девочки, ставшие такими дорогими. Было так легко и спокойно, всё теперь будет хорошо. Верно?
Вот и ворота лагеря показались, в проеме сновали туда-сюда отдыхающие вперемешку с вожатыми. Земля всё ещё была мокрой от недавнего дождя, в воздухе пахло сыростью, но никого это не смущало. Темноту ночи тут разгоняли фонарные столбы. Все носились туда сюда, что-то восторженно кричали, положив ху… то есть, не обращая внимание на замечания вожатых. Порядок в отряде был только у двух вожатых-девушек, которые оставались с подопечными до конца.