Лаки

Коллинз Джеки

Он погнался за ней, мощными гребками вздымая волны, и вскоре загнал ее в угол в глубокой части бассейна. Там лежала тень, а в углу шумел искусственный водопад. Лаки поплыла к водопаду, надеясь спрятаться от преследователя за его струями.

Димитрий рассек стену падающей воды и прижал Лаки к шершавой стене. Одной рукой он сорвал с нее плавки и навалился на нее.

– Ах ты, коварный негодяй, – воскликнула она, наполовину в шутку, наполовину всерьез, и они начали погружаться под холодную зеленую воду.

Он не ослабил хватки, а только прижал ее к себе еще крепче.

Его бедра казались отлитыми из стали. Когда они вынырнули на поверхность, Лаки жадно хватала ртом воздух, но ноги ее крепко обнимали его талию, а лицо порозовело от удовольствия. Не говоря больше ни слова, они закончили таинство и достигли кульминации одновременно.

Димитрий отпустил ее.

– Полагаю, пора обедать, – объявил он.

– Господи! – воскликнула Лаки. – Секс. Еда. Ты явно себе ни в чем не отказываешь.

– А зачем? Жизнь дана, чтобы прожить ее приятно. Я немало потрудился, чтобы получить то, что имею сегодня. И теперь я наслаждаюсь. Ведь ты согласна? – Одним мощным движением он вылез на край бассейна и завернулся в махровый халат.

Она подплыла поближе к бортику.

– Надеюсь, наш сын не пойдет в тебя.

Димитрий наклонился, чтобы помочь ей выйти.

– Надеюсь, пойдет.

– Ну да. И вырастет в жирного жеребца. Чудесно! Всю жизнь мечтала.

Димитрий от души расхохотался.

– Я жирный, да, Лаки? И к тому же жеребец?

– При малейшей возможности, – съязвила она.

Он улыбнулся и подал ей халат. Затем оглядел горизонт и сказал:

– Надеюсь, сегодня фотографы нигде не прячутся. Не люблю устраивать спектакли.

Лаки проследила за его взглядом. От бассейна открывался вид на море. Оно было пустынным. Порой маленькие суденышки, закамуфлированные под рыболовные шхуны, покачивались на волнах вдалеке, скрывая на борту фотографов с мощными камерами. Остров Димитрия считался славной добычей. Но сегодня горизонт был чист.

– Обедать, – сказал Димитрий твердо.

– Иди. Я задержусь только на пять минут.

– Как угодно.

Лаки была довольна, что уступила и позволила Димитрию разделить с ней ребенка. Получив разрешение, он оказался прекрасным отцом. Но хранить тайну становилось с каждым днем все сложнее и сложнее. Она не сомневалась, что слуги на вилле в Греции все знали. И Чичи, хорошенькая негритянка, что присматривала за Роберто, и пожилая чета, что следила за домом в Ист-Хэмптоне, и адвокат Димитрия.

Тайна, известная более чем двоим, – уже не тайна. Лаки вздохнула. Димитрий не раз заговаривал о свадьбе, но она упорно отмалчивалась. Она один раз уже побывала замужем, и это было ужасно.

Однако Димитрий с каждым днем становился все настойчивее и настойчивее. Он хотел объявить всему свету о том, что у него есть сын. Он хотел, чтобы все знали, что Роберто – его законный наследник.

– Если со мной что-нибудь случится, – постоянно повторял он, – возникнет масса проблем.

– Но почему? – не понимала она. – Ты же говоришь, что изменил завещание.

– Этого мало, – не успокаивался он. – Олимпия захочет получить все. Она станет оспаривать мою волю. Я ее знаю.

Лаки не возобновила

дружбу с Олимпией. Димитрий считал, что им лучше не встречаться. Она, в свою очередь, не сообщила Джино, что он стал дедом. Он женился на Сьюзан и осел в Беверли-Хиллз, как старый, выживший из ума пердун. До нее доходили слухи, что отелями в Лас-Вегасе руководили за него управляющие и что он ликвидировал многие другие свои дела. Она получила свою долю за «Маджириано» – весьма щедрый куш, положила деньги в банк и забыла о них. Пока она наслаждается воспитанием сына, карьера может подождать. И с какой стати ей делить ребенка с Джино? Он ей даже почти не звонил. После его свадьбы они ни разу не виделись.

Иногда Лаки просыпалась посреди ночи от тоски по нему. Он уже стар. Он уже однажды перенес сердечный приступ. Почему бы ей не поехать к нему, не показать ему внука, заново отстроить сожженные мосты?

Нет, потому что ему на нее наплевать. Потому что он предпочел ей Сьюзан Мартино.

Обед был накрыт на красивой террасе с видом на море.

Лаки помнила свой первый приезд на собственный остров Димитрия. Они приехали с Олимпией совсем еще подростками. Могла ли она представить себе, что вернется сюда в качестве матери его ребенка? Некоторые слуги остались здесь до сих пор. Интересно, что они думали о ней? Узнали ли они ее? Расскажут ли они Олимпии?

– Олимпия редко сюда приезжает, – хмуро ответил Димитрий, когда она поделилась с ним своими мыслями.

Лаки знала, что он очень не одобрял сенсационный роман своей дочери с английским рок-музыкантом, к тому же наркоманом. Их имена постоянно украшали первые полосы газет. Димитрий места не находил от бешенства.

– Глупая девчонка, – говорил он. – Сперва три раза выходила за жуликов, которым нужны были только ее деньги. А теперь живет с этим... с этим... дегенератом.

Лаки подавила смешок. Порой Димитрий вел себя в полном соответствии со своим возрастом.

Но не в постели. В постели он был мастером. Порой слишком хладнокровным и умелым. Он знал все, что только можно, и пользовался своими знаниями.

Как-то она спросила его, сколько женщин прошло через его жизнь.

– Тысячи, – ответил он без тез смущения.

Тысячи. Гм-м... Неудивительно, что для него не оставалось никаких секретов.

Интересно, Джино тоже имел тысячи?

Вполне вероятно. У них было много общего.

После обеда Чичи принесла Роберто. Он очень походил на Лаки – темноволосый, черноглазый, с обворожительной улыбкой. И Джино он тоже напоминал. Она знала, что поступает несправедливо, скрывая внука от деда.

Лицо Димитрия посветлело. Они уже неделю как приехали к нему на остров, и он был готов вечно возиться с сыном. Обычно он видел ребенка, лишь когда навещал Лаки в Ист-Хэмптоне.

Когда Чичи унесла Роберто спать, Димитрий долго с взволнованным видом расхаживал по террасе взад и вперед.

– Лаки, – сказал он нетерпеливо, в волнении похрустывая пальцами. – Все, достаточно. Мой сын должен носить мое имя. По закону. Я настаиваю. Нам необходимо пожениться.

– Как романтично, – пробормотала она.