Лакомый кусочек
Шрифт:
— Вполне понимаю, — кивнул Хардинг. — И думаю, как многие люди его типа, в своем флирте он был бестактен, забывая, что рядом с вами муж.
В ее голубые глаза закралась подозрительность.
— Инспектор, Бэзил мне полностью доверяет!
— Не сомневаюсь. Но все же он мог испытывать легкую ревность, — предположил Хардинг.
— Слишком много вы знаете, инспектор. Да, Бэзил капельку ревновал, но не всерьез, потому что, уверяю, причин для этого не было.
Хардинг поддразнивающе приподнял брови:
— Так-таки и не было, миссис Холлидей?
Камилла снова поправила прическу.
— Может, и поощряла — самую малость, — лукаво усмехнулась она. — А как вы догадались?
— Существовала же причина для его странной попытки вручить вам чек на пятьдесят фунтов, — ответил Хардинг. — Вот и предположил: возможно, вы флиртовали с ним так, что он пришел к неверному выводу?
При упоминании о чеке Камилла покраснела и как будто замкнулась в себе.
— Не знаю, почему он дал мне этот чек, — осторожно начала она. — Это было ужасно, мне хотелось ему выговорить, но как-то язык не повернулся.
— Должно быть, вы очень удивились? — посочувствовал Хардинг.
— Да-да, чрезвычайно! Не знала, что и сказать.
— Где это произошло?
— Мы были в сторожке. Понимаете, сэр Артур обещал мне показать щенков, когда вернется из банка. Я просто обожаю щенят.
— В какое время?
— Что-то не... хотя нет, знаю! В одиннадцать — точнее, в несколько минут двенадцатого, он как раз вспомнил, что ему нужно положить в сейф деньги или что-то еще.
Хардинг поднял взгляд.
— Миссис Холлидей, сэр Артур был в перчатках?
— В перчатках? Нет, а что?
— Да так. Вы сказали, что чек он вам дал в сторожке. Были там чернильница и ручка?
— У него была авт... — Она умолкла, а потом процедила: — Чек сэр Артур выписывал не там. Он просто достал его из кармана и всунул мне в руку. А выписал, конечно же, раньше.
— Понятно! — протянул Хардинг. — Будем откровенны, миссис Холлидей, не давали ли вы ему повода думать, что примете этот чек?
— Нет, его поступок меня буквально изумил! — твердо ответила Камилла.
Хардинг придвинул к себе бумаги и заглянул в один из листов.
— Вы ни разу не позволяли сэру Артуру целовать себя?
Камилла, тоже невольно уставившись на этот лист, замялась. Сержант Незерсол, знающий, что среди показаний, лежащих перед Хардингом, нет ни единого, относящегося к этому вопросу, неторопливо кивнул, одобряя его уловку.
Хардинг оторвал взгляд от документа.
— Отвечайте, миссис Холлидей! Целовал вас сэр Артур или нет?
— В поцелуе нет ничего дурного! — вызывающе бросила она. — Что, если да?
— Один раз, миссис Холлидей, или несколько?
— Не знаю, кто шпионил за мной, — взвилась Камилла, — но это переходит все границы!
Хардинг не стал повторять вопроса. Отложив лист, он откинулся на спинку кресла.
— Давайте вернемся назад. Что было после того, как генерал вложил вам в руку чек?
— Мы пошли обратно к дому, — угрюмо ответила Камилла.
—
— Сэр Артур хотел, чтобы я увезла с собой букет его роз, позвал леди Биллингтон-Смит и велел ей распорядиться насчет цветов. Должна сказать, я тогда подумала, что она уже совсем измучилась. Сэр Артур осыпал меня комплиментами, было видно, что это ей не нравится, и я оставила их — поднялась наверх снять шляпу. Конечно, я всегда сочувствовала Фэй, она такая тихая, милая, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, но в глубине души ужасно мучается ревностью. По крайней мере так мне показалось, и было заметно, что она не ладит с сэром Артуром. Я даже ему сочувствовала. Не люблю судачить о своих друзьях и совершенно лишена предрассудков, но должна сказать, что Фэй и мистер Гест вели себя не лучшим образом. Ребенку ясно, что они влюблены друг в друга. Сэр Артур ничего не подозревал, и мне стало несколько обидно за него.
— Говоря, что леди Биллингтон-Смит и мистер Гест вели себя не лучшим образом, вы имели в виду, что они флиртовали?
— О, при людях нет! — со смешком сказала Камилла. — Для этого у них хватает ума. Только по взглядам, которые Гест бросал на Фэй, было видно, что он от нее без ума.
— Но вы ничего, кроме взглядов, не замечали? — настаивал Хардинг.
— Нет, инспектор, но я ведь не малое дитя.
— Отнюдь, миссис Холлидей. Но мы, кажется, отклонились от темы. И что вы делали, когда поднялись снять шляпу?
— Я сняла ее, — дерзко ответила Камилла. — Потом припудрилась, то-другое, затем... о, совсем забыла сказать, что вошел Бэзил, мой муж, я отдала ему чек и рассказала о случившемся.
— Он сильно разозлился, миссис Холлидей?
— Нисколько! — заверила она его. — Ему показалось смешным, что генералу вздумалось за мной приударить. Мы решили относиться к этому с юмором, но Бэзил, разумеется, сказал, что чек нужно сейчас же вернуть. Взял его и пошел на веранду.
— Не помните, который был час?
— Нет. Я никогда не смотрю на часы, это моя беда.
— Кажется, вы были на веранде, когда приехала миссис Твининг.
— Была, — подтвердила Камилла.
— Когда там появился ваш муж?
— Вскоре после меня — точнее сказать не могу. Там собрались все, кроме Джеффри и этой отвратительной мексиканки, где они были, я понятия не имею, однако знаю, что Джеффри говорил, будто блуждал невесть где, что, должна признаться, показалось мне очень странным.
— Вы оставались на веранде до часу?
— Да, лично я оставалась, — многозначительно сказала Камилла. — И мой муж тоже.
— Выходил ли кто-нибудь с веранды за это время?
— Выходил мистер Гест. Сделал вид, будто у него при себе нет табаку.
— Миссис Холлидей, у вас есть основания говорить «сделал вид»?
— Не знаю, был у него табак или нет, но тогда я решила, что это просто отговорка, потому что Бэзил предложил ему сигарету, а он отказался. Ушел и пропадал целую вечность.
— Что значит «вечность», миссис Холлидей?