Ларец Самозванца
Шрифт:
— Пан Анджей! — тревожно выкрикнул пан Роман, увидев, как его приятель, пошатываясь, вышагивает по двору. — Что с тобой? Что, враги пробрались внутрь?
— Чем это тебя, пан Анджей? — озаботился верный Людвик, как раз доложивший пану Роману о результатах ревизии обоза купца Даниила. — По виду, так дубиной по башке приложили…
— Да не тяни ж ты! — не выдержал пан Роман. — Если беда, если что-то надо срочно делать…
— Не надо! — вяло отозвался пан Анджей. — Это меня сковородкой… Несчастный случай! Что тут у нас?
Взглядом окинув творящееся во дворе действо, пан Роман коротко и ёмко охарактеризовал то, что творилось «у них». Слова, сказанные им, неуместно было произносить истинному шляхтичу… но пан Анджей только крякнул восхищённо. Нет, всё же с русским языком мало что сравнится в яркости сравнений!
— Так плохо? — восторженно спросил он.
— Ещё хуже! — возразил мрачный до черноты пан Роман. — Если судить по выстрелам, за стенами — полсотни разбойников с огненным боем, да дюжины три — с луками. Почти сотня! У нас — меньше трёх десятков осталось… ну, если не считать того отребья, которое охраняет обоз. На двадцать пять рушниц и сорок с небольшим пистолей осталось всего полторы сотни зарядов… как слышишь, уже меньше. Вот, правда, Людвик утверждает, что в обозе есть аж пять бочонков с добрым немецким порохом! А я не вижу повода ему не верить…
Пять бочонков, — быстро подсчитал пан Анджей, — это два с половиной пуда доброго пороха. Этого — если правильно распорядиться, могло хватить на серьёзный бой. И не только для зарядов!
— А пушки у него там нет, случаем? — с ухмылкой, показывающей, что он — шутит, поинтересовался пан Анджей. — Вообще-то, не мешало бы посмотреть, что у него там, в обозе, есть ещё!
— Ничего особенного, что может нам сейчас помочь! — заверил его Людвик, немного пойдя против истины, ибо жидовин-купец обладал неплохим набором прусского и баварского огненного боя и итальянского «белого» оружия. — И пушки — нет! Даже малой гарматы… увы!
— Жаль… — проворчал пан Анджей. — Впрочем, давайте-ка спросим самого купца! Ты не обижайся, Людовик, но жиды могут так запрятать лучшее, что честный поляк и не подумает там искать! Эй, Даниил, поди сюда!
Разумеется, не «почтенный» Даниил; не «уважаемый». Просто — Даниил. Купец, видимо, привык к этому, хотя желваки на под брылями обвисших щёк заходили, словно булыжники.
— Я слушаю тебя, уважаемый! — со всем возможным почтением в голосе, блестя карими глазами из-под ресниц, ответил он.
— Что скажешь? Есть у тебя что-нибудь, что способно нам помочь? Про порох я не говорю…
Даниил как раз неотрывно следил за тем, как казаки, сбегая со стен, заполняют свои пороховницы добрым саксонским порохом. Казалось бы, каждый бочонок весил полпуда! Ан, уже второй вскрыли без всякого сочувствия и сожаления…
— Ну, так что? — подступился к нему и пан Роман. — Есть у тебя что-нибудь?
— Вы разве не искали? — мрачно спросил Даниил. — Я думал, ваши… благородные воины… всё обыскали!
— Даниил! — тяжело вздохнув, напомнил пан Роман. — Тебе тоже туго придётся, если эти тати ворвутся внутрь! Очень тяжело, пойми! Не уверен, что они также отнесутся к тебе, как и мы… Порох, который мы у тебя позаимствовали, сполна окупит наши усилия по охране твоего добра. И не говори мне, что это слишком дорого! Жизнь твоя, мне мнится, дороже стоит!
Даниил, по правде говоря, думал точно так же. Его обоз, пять возов с оружием и снарядом для двух дюжин воинов, конской сбруей на дюжину коней и кое-чем ещё, закатанным в слитки свинца, мог покрыть ВСЕ убытки, которые нанесут ему эти проклятые гои. Другое дело, потерять хотя бы часть для него, истинного сына Израилева, было невыносимо тяжко! И потом… Было у него кое-что, привезённое опять же из города Дрездена… Новинка, которой не было даже в европейских армиях, здесь, в Азии, могла произвести форменный фурор.
— Есть у меня кое-что! — медленно, всё ещё колеблясь, ответил он. — Не скажу, что что-то особенное, но…
— Показывай! — решительно сказал пан Анджей. — Да поскорей! Если я хоть что-то понимаю в бою, они скоро полезут!
Даниил ещё четверть минуты — время гигантское по меркам готовившихся к штурму людей — размышлял. Потом коротко кивнул и ушёл… вернулся быстро. Принёс, держа с натугой и на вытянутой руке, кожаный, туго завязанный мешок.
— Вот! — сказал мрачно. — Гранаты! Двенадцать штук!.. Хотел их воеводе здешнему продать, да вы ж его убили!
Обидно, но оба пана даже не удивились.
— И впрямь — доброе дело! — оживился пан Анджей, бесстрашно хватая мешок и ножом его «развязывая». — Сколько здесь?
— Двенадцать! — мрачно повторил купец. — Лучшие, какие только могут быть!
— Да, только взорвётся из них хорошо, если половина! — мрачно напомнил Людвик. — Вот помню, ходили мы на крымцев с гетманом Яном Замойским. Дело было жарким, а они ещё и на батарею нашу насели, гарматы чуть не захватили. Ну, мы их как раз гранатами взялись вышибать! Из шести штук только две ведь взорвались… Да и то, лишь одна из них — там, где надо! Вторая-то в руке Доминика Лысого взорвалась. Славный был гусар и настоящий шляхтич! Так что пришлось нам тогда саблями дело решать. Как и всегда…
— Ну, эти то — немецкой работы! — неуверенно, с опаской покосившись на мешок в руке, из которого пан Роман как раз добыл круглую, литую из чугуна гранату с длинным пеньковым фитилём, пробормотал пан Анджей.
— Да!.. Так те тоже были — немецкой! — буркнул Людовик. — А впрочем, я вызываюсь кидать! Как-никак, опыт у меня есть! И потом, чтобы ты, господин, не счёл меня трусом!
— Я и не считал! — мирно ответил пан Анджей. — Всем известно, что это не так, Людвик! А впрочем… подбери ещё несколько человек, дай каждому по три гранаты и пусть ждут…
Договорить он не успел. Как не успел Людвик подобрать нужных ему людей.
— Идут! — заорали вдруг от ворот.
В один миг паны и те воины, что отдыхали во дворе, оказались на стене. Низка она была чрезмерно, мало в ней было той солидности и нерушимости, что присущи настоящим, крепостным стенам. Впрочем, шинкарь, когда обносил свой постоялый двор и шинок стеной, не предполагал, какие функции ей придётся исполнять. Да и поздно уже искать что-то другое. Сейчас нужно просто не пустить врага на стены…