Латинская Америка - революция и современность
Шрифт:
Такую же позицию занимает и Коммунистическая партия Эквадора, призывая трудящихся к единству действий против капитулянтских тенденций военного режима. С аналогичным лозунгом выступает Коммунистическая партия Гондураса, где в апреле 1975 г. консервативное крыло армии отстранило от власти правительство Лопеса Арельяно и добилось от нового президента генерала X. А. Мельгар Каситро отказа от прежней программы социальных преобразований и репрессивных мер против трудящихся и прогрессивных организаций.
Коммунисты Гондураса, оценивая значение военно-патриотического переворота 4 декабря 1972 г., отмечают, что важнейшей причиной победы патриотических тенденций в армии послужил рост массового антиолигархического движения в конце 60-х годов, а главным результатом отстранения проимпериалисгической олигархии от власти стали «активизация классовой борьбы и создание благоприятных условий для развития массового движения»{79}.
Этот процесс принял широкие масштабы во всех странах в годы существования военно-националистических режимов. Но именно рост народной инициативы, укрепление сил демократии в конечном счете напугали военные режимы, а главное — вызвали ответную реакцию со стороны правого крыла армии. В итоге во всех странах (за исключением Панамы) произошел резкий сдвиг вправо. При помощи империализма и местных реакционных сил с военно-националистическими экспериментами было покончено и осуществлена реставрация, частичная или полная, прежних порядков, вернее — прежней классовой структуры власти.
Опыт Перу, Панамы, Боливии, Эквадора и Гондураса свидетельствует, таким образом, о крайней сложности и противоречивости развития революционных процессов в условиях военно-националистических режимов, о больших трудностях на пути единения демократического крыла армии и широких слоев народа, о неустойчивом политическом поведении мелкобуржуазных военных демократов. Само появление на политической авансцене военно-националистических революционных режимов независимо от срока их существования и размаха предпринятой ими реформации свидетельствовало о глубоком кризисе традиционных буржуазных партий и их политики пресмыкательства перед империализмом. Мелкобуржуазные военные демократы попытались вырваться из порочного кольца отсталости и зависимости, но в своей политике обновления они исходили из ложного тезиса о возможности развития по «третьему пути» — не капиталистическому и не социалистическому. В итоге начавшиеся революционные процессы постепенно стали затухать, смелые инициативы постепенно выдыхались.
Несмотря на падение военно-националистических режимов, их реформаторская антиимпериалистическая и антиолигархическая деятельность оставила глубокий след. Ряд преобразований приобрел необратимый характер. А главное, был накоплен исключительно важный опыт политического сотрудничества патриотических слоев армии и народных масс.
Как справедливо подчеркивают перуанские коммунисты, «переход вооруженных сил на сторону революции является сдвигом исторического значения. Однако это не ведет автоматически к успеху и победе. Союз народа и армии — это не просто лозунг, а жизненная необходимость для современного революционного процесса. Крепить этот союз — прямой долг всех участников борьбы в защиту завоеваний революции, какой бы идеологии и взглядов они ни придерживались»{80}.
С этим выводом нельзя не согласиться. В обстановке открытого противоборства сил прогресса и контрреволюции от позиции армии и офицерского корпуса в огромной степени зависит общий исход борьбы. Вот почему коммунистические партии всех стран Латинской Америки обращают особое внимание на политику в отношении вооруженных сил, активизируют свою работу среди солдатской массы, стремятся расширить и углубить контакты с прогрессивным офицерством с целью достижения нового боевого единения армии и народа в интересах общей борьбы против империализма и реакции.
Чилийская революция 1970–1973 гг.,
ее значение и уроки
Кульминационным и высшим этапом периода наступления антиимпериалистических сил в Латинской Америке, наступившим под влиянием победы героической Кубинской революции, явилась подлинно народная демократическая и антиимпериалистическая революция 1970–1973 rt. в Чили.
В отличие от всех других революционных свершений конца 60-х и начала 70-х годов именно Чилийская революция по ряду объективных и субъективных причин оказалась наиболее глубокой по социально-экономическому содержанию, реально открывающей путь к социализму. Это объяснялось прежде всего тем, что, если в Перу, Панаме, Эквадоре, Гондурасе, Боливии, Доминиканской Республике политическое руководство процессом перестройки осуществляли военные мелкобуржуазные демократы, то в Чили во главе революции с самого начала выступил рабочий класс. Ведущую роль в мобилизации трудящихся масс играли коммунистическая и социалистическая партии.
«Взаимопонимание между социалистами и коммунистами, сцементированное в общей борьбе за улучшение жизни трудящихся, против империализма и олигархии и за социализм, — отмечалось в Программе Коммунистической партии Чили, принятой незадолго до начала революции, — является краеугольным камнем политики единства, которую проводят коммунисты»{81}. Союз двух революционных партий позволил рабочему классу сыграть роль гегемона революции.
Грандиозные преобразования, которые удалось провести за три года существования правительства Народного единства, острота классовой борьбы и ее разнообразные формы, героическая деятельность социалистов и коммунистов, небывало богатый опыт революционного творчества народных масс трудящихся, противоборство различных идеологий и политических направлений по проблемам стратегии и тактики — все это придало Чилийской революции 1970–1973 гг. громадное международное значение, выдвинуло ее в ряд наиболее выдающихся революционных подвигов пролетариата и его союзников.
Проблемам Чилийской революции посвящено много серьезных исследований, популярных очерков, мемуаров. Подробно, день за днем, описан ход событий{82}. И тем не менее тема Чили продолжает находиться в центре внимания прогрессивной общественности всего мира. И это не случайно, ибо до сих пор образ Чилийской революции, ее уроки нисколько не устарели, имеют огромный теоретический и политический интерес. И это вполне естественно, так как все крупные революции независимо от их успеха или поражения навсегда остаются в истории человечества. Не случайно К. Маркс образно называл социальные революции «локомотивами истории». Эта характеристика вполне применима и в отношении Чилийской революции.
Буржуазные ученые и политические деятели отрицали и отрицают выдающуюся роль революций как двигателей прогресса. Отрицают они и значение революции 1970–1973 гг. в Чили, обвиняя С. Альенде и правительство Народного единства в нанесении общественного ущерба, нарушении конституционного порядка, ненужном и вредном возбуждении масс, подчинении национальных интересов требованиям «международного коммунизма» и т. п.
В последние годы возродилась так называемая «социология революции», появившаяся еще на рубеже XIX–XX вв., но лишь теперь выдвинувшая претензию на выполнение некоей высшей функции в идейно-политической борьбе с марксизмом и коммунизмом.
Социальные революции в глазах большинства буржуазных ученых из подлинных «локомотивов истории» превращаются в какие-то порожние вагоны, сбившиеся с пути и катящиеся неизвестно куда, внося своим неожиданным появлением лишь хаос и бессмысленные разрушения. И наоборот, контрреволюция выглядит в такой ситуации как явное благо и необходимый инструмент в наведении общественного порядка.
Примерно так интерпретируются многими буржуазными историками события в Чили в годы правления С. Альенде и последующий период фашистского мракобесия Пиночета.