Латинская Америка - традиции и современность

Шемякин Яков Георгиевич

Хотя по сравнению с ультрареакционным вариантом западничества крайне правый испанизм стал играть в последние десятилетия вспомогательную роль в идейном арсенале латиноамериканской реакции, он, несомненно, сохраняет определенное значение. Так, после фашистского переворота в Чили в 1973 г. этот вариант идеологии был взят на вооружение хунтой. Рецидивы реакционного испанизма наблюдались и в идеологии аргентинских правоавторитарных режимов 1966–1973 и 1976–1983 гг. Учеником и последователем Ф. Франко объявил себя парагвайский диктатор А. Стресснер.

Очень тяжелым ударом для ультраправого испанизма стало падение фашистских режимов в Испании и Португалии в 70-е годы. С тех пор он переживает тяжелый кризис.

Крайне правое течение является не единственным вариантом идеологии испанизма. В первой

половине 80-х годов нынешнего века в связи с переходом к конституционному правлению в ряде стран Латинской Америки (Аргентине, Бразилии, Уругвае) и с приходом к власти в Испании правительства Испанской социалистической рабочей партии довольно быстро набирает силу новая разновидность испанизма, буржуазно-реформистская по своему социальному содержанию. Ядро этой разновидности рассматриваемой идеологии — в утверждении новой версии концепции «третьего пути». В интерпретации ее сторонников именно «испаноамериканское сообщество», возглавляемое демократической Испанией, призвано стать реальной альтернативой «двум империализмам» — СССР и США — и открыть новые горизонты перед человечеством. Отвергая эту концепцию, следует в то же время иметь в виду, что в современной конкретной ситуации данный вариант испанизма главным своим острием повернут все же не против СССР, а против американского империализма, политики администрации Р. Рейгана, а также против наиболее ретроградных версий испанизма и в самой Испании, и в Латинской Америке^{141}.

Претензиям правых кругов на «монопольное представительство» испанской цивилизации в Латинской Америке противостояли прогрессивные ученые различных направлений, продолжившие на новом этапе традиции С. Боливара, X. Марти, X. Э. Родо. В трудах X. Васконселоса (в 20-е годы), М. Угарте, П. Энрикеса Уреньи, А. Рейеса утверждение значимости испанского наследия было связано как с бескорыстным стремлением решить сложнейшую мировоззренческую проблему самобытности Латинской Америки, так и с конкретно-политической задачей выработки действенных средств идеологического противостояния империалистической, прежде всего североамериканской, экспансии. Одним из таких средств должна была стать идея единства стран региона, опирающаяся на общую историческую судьбу и общее культурное наследие.

Для прогрессивных мыслителей было совершенно не типично утверждение исключительной роли какого-либо одного из культурно-этнических элементов при одновременном умалении или сознательном игнорировании остальных. Для них характерно ясное понимание того, что судьбы испанского наследия неразрывно связаны с судьбами других участников исторической драмы Латинской Америки.

В трудах представителей передовой интеллигенции утверждается ценность испанской традиции не самой по себе, а как важнейшего участника синтеза культур. Именно с метисацией они связывают ее будущее. С наибольшей ясностью эта тенденция проявилась у X. Васконселоса в его концепции «космической расы». Идею культурного синтеза отстаивал и П. Энрикес Уренья, которому принадлежит немало тонких и точных замечаний о роли и соотношении культурно-этнических элементов^{142}.

Крупнейший венесуэльский писатель и историк М. Брисеньо Ирагорри видел в процессе метисации основу развития латиноамериканской демократии, в том числе и в социальной области. В его интерпретации ведущую роль в процессе синтеза играет испанский элемент, трактуемый им в духе прямо противоположном реакционным испанистам. Так, в интерпретации Брисеньо Ирагорри подлинная испанская традиция, получившая новую жизнь в Латинской Америке, — «это традиция свободы и независимости». Ее корни — в древнем мятежном духе, воплотившемся в старинных муниципальных вольностях, в восстании «комунерос», в «критическом и индивидуалистическом» характере испанского парода. Согласно М. Брисеньо Ирагорри, Война за независимость в Латинской Америке была столкновением двух Испаний, боровшихся между собой уже в XVI в. Причем революционеры Латинской Америки воплощали демократическую испанскую традицию. В данном случае венесуэльский мыслитель прямо продолжал традицию своего земляка А. Бельо. М. Брисеньо Ирагорри решительно выступал против реакционного пспанизма, против ориентации на франкистскую Испанию^{143}.

Проблеме

испанского наследия много внимания уделил такой видный представитель современной философской мысли Латинской Америки, как Л. Cea. Стремление использовать идею «снятия» положительного содержания прошлого (в ее гегелевской интерпретации) позволяет ему взвешенно оценить всю сложность проблемы испанского наследия, поставить вопрос о необходимости преодоления отрицательных сторон в нем при одновременном сохранении всего ценного, что было накоплено в течение веков. Причем и для Л. Cea перспективы развития испанской традиции связаны с процессом метисации, которому мексиканский мыслитель придает решающее значение^{144}.

Таковы лишь основные примеры трактовки проблемы испанского наследия прогрессивными философами, историками, писателями. Их концепции не были свободны от серьезных недостатков, главным из которых являлась, с марксистской точки зрения, недооценка классового подхода и переоценка значения духовной культуры. Тем не менее в трудах таких людей, как П. Энрикес Уренья, X. Васконселос (на ранних этапах его творчества), А. Рейес, М. Брисеньо Ирагорри, Л. Cea и др., отразился напряженный духовный поиск, приведший к весьма плодотворным результатам.

Определяющим фактором, способствовавшим осознанию латиноамериканскими мыслителями социального содержания испанской проблемы, были события конкретной истории. Важнейшим среди них, несомненно, стала гражданская война в Испании 1936–1939 гг. Очень многие латиноамериканцы, в том числе представители интеллигенции, приняли самое активное участие в движении солидарности с Испанской республикой, сражались против фашизма с оружием в руках. Ясное осознание представителями передовых течений общественной мысли континента факта существования «двух Испаний» выразил в лапидарной поэтической форме перуанский поэт С. Вальехо: «Будь начеку, Испания, бойся самой Испании!»^{145} Очень многие деятели культуры Латинской Америки, выступившие в защиту демократической, революционной Испании, посвятили ей свои произведения. Суть их позиции выразил П. Неруда в названии сборника стихов, посвященных национально-революционной войне испанского народа, — «Испания в сердце». Отвергая реакционный испанизм, прогрессивные латиноамериканские мыслители в то же время исключительно высоко оценивали творческие достижения испанской культуры. «Не было у Испании посла лучшего, чем Дон Кихот Ламанчский» — так выразил свое отношение к ней А. Карпентьер^{146}.

Стремление опереться на прогрессивную, демократическую испанскую традицию окончательно становится в ходе гражданской войны в Испании важной составной частью мировоззрения прогрессивных и революционных сил Латинской Америки, превращается в постоянный фактор общественной жизни региона. Иначе говоря, приобретает прочность духовной традиции.

Новый этап в развитии этой традиции начался во второй половине 70-х — начале 80-х годов в связи с падением франкистского режима в Испании и ряда правоавторитарных режимов в Латинской Америке и переходом к демократическому правлению как обеих стран Пиренейского полуострова, так и ряда крупнейших государств региона к югу от Рио-Гранде. Выдвигаемая в настоящее время многими идея солидарности и единства Испании и Латинской Америки на основе общих демократических идеалов приобретает, бесспорно, положительный смысл.

Учитывая первостепенную важность социально-классового аспекта «испанского вопроса» в Латинской Америке, следует в то же время подчеркнуть, что проблемы, связанные с взаимодействием испанской и латиноамериканской культур, этим не ограничиваются. Здесь имели место свои сложности, для разрешения которых простой констатации факта существования «двух Испаний» недостаточно. Пожалуй, главная из этих сложностей — необходимость самоутверждения национальных культур стран Испанской Америки перед лицом культуры, им глубоко родственной, но именно потому и стимулирующей самим фактом своего существования стремление к подражанию, в том числе и некритическому. Речь идет об одном из многочисленных искушений латиноамериканского духа, которое в данном случае можно было бы охарактеризовать как «искушение легкостью заимствования».