Латинская Америка. От конкистадоров до независимости
Шрифт:
Первыми в Новый Свет стали прибывать группы «черного духовенства» — представители различных монашеских орденов. Наиболее многочисленными были францисканцы, доминиканцы, августинцы — представители хорошо организованных орденов, прекрасно владевшие традиционными видами идеологического оружия. Именно они начали широкую миссионерскую деятельность по массовому обращению индейцев в христианскую веру. Позднее стали прибывать монахи-иезуиты, а также мерцедарии, бенедектинцы, кармелиты и другие. Номинально миссионерская и иная деятельность этих орденов в Америке направлялась их генералами, находившимися в Риме, но осуществлялась она под контролем испанской короны. В каждом вице-королевстве ордена имели своих генеральных уполномоченных, а после разделения вице-королевств на провинции — так называемых «провинциалов». Обширным полем миссионерской деятельности монашеских орденов стало вице-королевство Новая Испания (Мексика), где испанская колонизация вообще имела более широкие масштабы и оставила более глубокий след, чем в других областях Америки. Уже к концу XVI в. здесь действовало около 1000 францисканцев, 600 доминиканцев, 800 августинцев, 400 иезуитов и 450 монахов других орденов. К тому же времени ими было основано около 400 монастырей, являвшихся опорными пунктами миссионерской деятельности{24}, и огромное число религиозных «братств», именовавшихся здесь «кофрадиас». Один из руководителей колонизации Новой Испании, Хуан Сумаррага, сообщал королю, что в 1524–1531 гг. одни лишь францисканцы обратили в христианство 1 млн. индейцев{25}.
Разумеется, Новая Испания была только началом. Деятельность католических миссионеров разворачивалась на огромных пространствах всего Американского континента — от территории нынешних США до южных районов Чили. Миссионеры с побережья Тихого океана пересекали Анды и выходили к верховьям Амазонки, с низовьев Параны они проникали во внутренние районы современных Бразилии, Аргентины и Парагвая.
Методы колонизации, в сущности, были повсюду одинаковы. Немногочисленные группы монахов-миссионеров обычно следовали за отрядами конкистадоров, а иногда шли вместе с ними в области, еще не «христианизированные». По пути следования строились поселки миссии, центрами которых были, во-первых, собственно миссия, т. е. церковь с группой зданий вокруг для жилья монахов, иногда школы для индейских детей, а во-вторых, вооруженное укрепление — «пресидио», где мог располагаться отряд испанских солдат. Строить все это заставляли индейцев, где добром, а где и силой. Такие поселения-миссии становились центрами «христианизации» окрестных индейских племен.
По замыслам испанской короны такие миссии как бы обозначали «предел христианизации», а в сущности, границы владений Испании. Эта граница должна была продвигаться в глубь страны каждые десять лет, на возможно большее расстояние, т. е. процесс должен был повторяться{26}. На деле это, конечно же, было невозможно. Зачастую в конце «условного десятилетия» само существование миссии оказывалось под вопросом, потому что или местоположение ее было избрано неудачно — в районе, который оказывался экономически бесполезным, или попросту она уничтожалась враждебными индейскими племенами.
«Второй эшелон» испанских завоевателей нес с собой не только обращение в христианство. Католическая церковь пыталась навязать чуждые аборигенам элементы испанской культуры и одновременно искоренить исконно местные, неизбежно связанные со старыми религиозными верованиями. Но, коль скоро католические миссионеры для вящего успеха своего дела вынуждены были использовать эти же местные элементы культуры, она в той или иной мере сохранялась, выживала, хотя и видоизменялась в процессе взаимодействия с чужеземным культурным потоком. Как пишет колумбийский автор Э. Барней Кабрера, «на руинах старых храмов были воздвигнуты алтари новых богов. А на фундаменте индейских поселений возникли испанские города. Но в глубине страны продолжали существовать очаги культуры аборигенов. Умерли старейшины, пали вожди. Но индейская народная масса продолжала жить. И с ней — ее представление о мире, ощущение своей расы и своей земли… Так явилась на свет новая культура. Уже новое, другое социальное явление, но прочными корнями глубоко уходящее в прошлое»{27}.
Католические миссионеры невольно способствовали формированию нового синтеза культур, которые, как известно, в ранней стадии всегда теснейшим образом связаны с религиозными верованиями. Как мы уже отмечали, стремясь провести христианизацию индейцев скорее и как можно в более широких масштабах, миссионеры часто возводили католические церкви именно на местах старых индейских святынь, где индейцы поколениями привыкали совершать поклонение. Тем самым символизировалась победа истинного христианского бога над древними языческими богами.
Пожалуй, одним из самых наглядных примеров использования католической церковью прежних священных мест индейцев было сооружение неподалеку от города Мехико церкви святой девы Гуадалупе, которая ныне является одним из главных мест паломничества мексиканских католиков. Именно на месте этой церкви до испанского завоевания индейцы совершали поклонение своей богине-матери Тонанцин, а в 1531 г., по утверждению церковников, здесь произошло явление богоматери. Так — и не в одной только Мексике — осуществлялась преемственность религии европейской от религии индейской. В завоеванном Перу Писарро передал церкви храм Виракочи в Куско для использования его в качестве основы кафедрального католического собора; в том же Куско и многие другие места религиозного поклонения инков были использованы для сооружения христианских церквей.
Наиболее дальновидные представители духовенства в Новом Свете считали, что наиболее действенным средством распространения и закрепления христианства среди местного населения должно стать учреждение широкой сети церковных школ при миссиях, монастырях, в церковных приходах, где учились бы будущие поколения подданных испанской короны, исповедующих римско-католическую веру. Так, в одной из основных форм, культурной жизни в испанских колониях в первые десятилетия после завоевания стала организация образования для индейцев. К концу XVI в. в Новой Испании, например, школы для индейцев были почти столь же многочисленны, как и монастыри{28}. Уже первые францисканские монахи, прибывшие сюда по просьбе Кортеса, возвещали индейцам: «Мы прибыли из очень далеких земель… не искать золото или серебро, и не ради какой-либо другой добычи или прибыли, но для вашего вечного спасения. И для этого, возлюбленные братья, необходимо… чтобы вы вручили ваших малых детей в паши руки… Ибо, будучи еще детьми, они лучше смогут понять учение, которое мы проповедуем. Со временем же они будут помогать нам учить вас и других взрослых, которые будут у них учиться»{29}.
Опираясь на силу оружия миссионеры собирали индейских детей в свои школы, основной задачей которых было готовить так называемых доктринерос — проповедников христианского учения.
Особое место в становлении специфической системы образования для местных уроженцев принадлежит францисканскому монаху Петру (Педро) Гентскому, открывшему первую такую школу в Тескоко (Новая Испания). Вершиной его религиозно-педагогической деятельности считают работу школы «Сан Хосе де Белен де лос Натуралес» в Мехико, которую он открыл в 1529 г. и которой руководил до своей смерти в 1572 г. Мексиканский автор Г. Икасбальсета пишет: «Он собрал до тысячи индейцев, которые получали духовное и гражданское образование. Позднее он добавил изучение латыни, музыки и пения, что приносило большую пользу духовенству, ибо школа готовила музыкантов и певчих для церквей. Не удовлетворившись этим, он собрал также и взрослых индейцев, которые обучались искусствам и ремеслам. Он поставлял церквам писаные или изваяные изображения святых, шитые облачения, иногда с отделкой из перьев, в чем так искусны индейцы, а также кресты, подсвечники и многие другие предметы, необходимые для отправления служб, ибо в той школе у него были живописцы, скульпторы, резчики по камню, столяры, вышивальщики, портные, сапожники и другие мастера»{30}.
Сам же Петр Гентский так рассказывал о своей педагогической и миссионерской деятельности: «Поскольку страна столь обширна и число жителей столь огромно, а монахов для поучения такого множества людей мало, мы взяли в дома нашего ордена (миссии. — В. С.) сыновей их вождей, чтобы наставить их в католической вере и чтобы впоследствии они смогли наставить в ней своих родителей… Таких детей я собрал в Мехико как главном городе 500 или больше. Из них я отобрал 50 или больше самых смышленых и каждую неделю обучал их, чтобы они по воскресеньям сами читали проповеди… По воскресеньям они уходили читать проповеди в город и в места окрест него… распространяя повсюду католическую веру и приготовляя людей к принятию крещения. Я сам ходил с ними, разрушал идолов и их храмы в тех местах, куда мы приходили… Я сам, с помощью божией… воздвиг более 100 зданий, посвященных всемогущему господу, церквей и часовен, некоторые из них — прекрасные храмы»{31}.
В целом же школы, подобные тем, которые основал Петр Гентский и его собратья в Новой Испании и других областях испанской колониальной империи в Америке, преследовали одну главную цель — распространение католической религии среди как можно более широких масс индейцев, чтобы сделать из них правоверных католиков, а следовательно, и покорных слуг испанской короны. Обучение в таких школах сводилось прежде всего к заучиванию основ христианско-католической доктрины. Как мы видели, такие школы выполняли и роль ремесленных мастерских по изготовлению различной церковной утвари. Самым же способным из индейских мальчиков была уготована судьба стать «доктринере». Однако в монашеские ордена они не могли быть приняты.