Лавка ужасов
Шрифт:
Убитую девушку звали Алла Юрасова. Она училась на программиста в подрайском институте. Недавно Алле исполнилось двадцать. Господи, всего двадцать лет…
Тяжело вздохнув, Гаврилова надписала новую картонную папку и вложила туда заявление со снимками. «Надо будет еще распечатать несколько кадров с видеозаписи», - подумала она. При этой мысли глаза следователя вновь наполнились слезами.
Роняя теплые капли на корпус телефона, Наташа набрала внутренний номер старшего лейтенанта Карпова и поручила оперу связаться с мужем погибшей. У нее попросту не осталось душевных сил, чтобы сделать это самой. А ведь прямо сейчас нужно было идти в морг - взглянуть на тело, которое уже успели привезти и исследовать…
– Черт! Ну за что мне это все?
– Гаврилова взяла в руки папку и с размаху хлопнула ею по столу. И еще с минуту сидела неподвижно.
Будто ждала ответа.
– Тело убитой расчленено, вероятнее всего - при помощи бензопилы, - в голосе пожилого судмедэксперта Петра Прозорова сквозила смертельная усталость. Она же давным-давно отпечаталась на его бородатом лице.
– Причиной же смерти, на мой взгляд, является…
– Не надо, Петр Аркадьевич, - тихо произнесла Гаврилова.
– Я знаю, как ее убили.
– Да?
– «властелин морга» снял очки и удивленно посмотрел на Гаврилову.
– И откуда же?
– Еще до того, как было обнаружено тело, в отдел попала видеозапись убийства, - пояснила Гаврилова. Ей, наконец, удалось взять себя в руки, и воспоминания об увиденном в кабинете начальника больше не вызывали желания зарыдать.
– Человек, который это сделал, установил в комнате камеру.
– Что-то вроде тех мексиканских киноподелок с реальными убийствами?
– спросил эксперт, имея в виду регулярные публикации в бульварных газетах. Эти статьи были предметом активного обсуждения среди школьников, студентов, доминошников во дворах, алкоголиков в пивных и старушек в очередях.
– Я бы этим журналистам яйца поотрывал, честное слово. Начитается народ их писанины, и вот результат. Он был в маске?
– Нет, Петр Аркадьевич, - покачала головой Наталья.
– Не было никакой маски. Эта мразь засветилась по полной программе. Не знаю уже, случайно или намеренно.
– При любом раскладе, он - полный даун, - почесав бороду, сказал Петр Аркадьевич.
– Это ж ведь и фоторобот составлять не надо. Вы его мигом найдете.
– Да, - кивнула Гаврилова, - если он еще в городе. Можно взглянуть?
– Наташа подошла к накрытому простыней телу Юрасовой.
– Да, но может, лучше, я… сам тебе все расскажу?
– Прозоров понимал, что Наташа в первую очередь - молодая женщина, которой не пристало смотреть на такие вещи, а лишь во вторую - следователь убойного отдела.
– Я должна посмотреть, - сказала Гаврилова, хотя, конечно, делать это ей страсть, как не хотелось.
– Только лицо.
– Конечно, - Прозоров откинул простыню в верхней части стола.
Глеб поднимался по ступеням милицейского управления, тяжело дыша, как бегун, заканчивающий марафонскую дистанцию. Сердце бешено колотилось, перед глазами плясали черные точки. Юрасов пребывал в таком состоянии с той самой минуты, когда ему позвонил оперуполномоченный… как, черт возьми, его фамилия? Рыбкин?
Окунев? Пескарев? Да какая, к дьяволу, разница? «Приезжайте, чтоб уточнить кое-какие подробности», - сказал старлей. Так бывает только в одном случае. По заявлению о пропаже людей менты звонят только в одном-единственном распроклятом случае!
После разговора с оперуполномоченным Глеб так разнервничался, что даже не стал садиться за руль - доехал до милицейского штаба на автобусе.
– Здравствуйте, - Глеб склонился к окошку дежурного.
– Я к старшему лейтенанту Щукину.
– К Щукину? А у нас такого нет. Может быть, к Карпову? Его как только не называют, - улыбнулся сержант.
– Да-да, точно, к Карпову. Глеб Юрасов.
– Вроде, и простая фамилия, а путаница все равно возникает постоянно, - словоохотливому стражу порядка явно было скучно на его посту.
– В пятнадцатый кабинет идите, - сержант внес данные Глеба в журнал посещений.
– Распишитесь только.
Старший лейтенант Карпов оказался невысоким, но широкоплечим мужиком м ежиком светлых волос на голове и стальными глазами-пулями. «Парень явно нюхнул пороху где-нибудь в Чечне или Южной Осетии, - подумал, взглянув на него, Глеб.
– У простого подмосковного мента не может быть такого взгляда, проработай он хоть десять лет в убойном отделе».
Черт! Этот Карпов - он ведь и в самом деле опер из убойного отдела! А стало быть…
Лицо старлея раздвоилось перед глазами. Потом перед ними вдруг возникла стая жужжащих мух. Титаническим усилием воли Глеб выдернул свое сознание из душного провала, в который оно уже начало погружаться. Опер ничего не заметил.
– Здравствуйте, - рукопожатие Карпова было таким же тяжелым, как и его взгляд.
– Вы, стало быть, Юрасов?
– Да, - кивнул Глеб.
– Вы меня вызывали.
– Старший оперуполномоченный Андрей Карпов. В общем-то, я всего лишь посредник.
Меня просила связаться с вами следователь Гаврилова. Так что давайте пройдем в ее кабинет, - старлей двинулся к выходу.
Гавриловой на месте не оказалось, но кабинет ее не был заперт. Этому факту тихонько порадовался про себя Карпов. В противном случае ему пришлось бы посадить визитера у себя и торчать в кабинете до тех пор, пока на горизонте не появилась бы Наталья.
– А в чем суть дела, вы мне можете сказать?
– поинтересовался Юрасов.
– Что-то насчет заявления, - сказал Андрей.
– Сейчас найду Наталью, она вам все и объяснит, - Карпов пошел к лестнице.
– Где Гаврилова?
– спросил он у шедшего навстречу краснолицего ефрейтора. Тот пожал плечами. Карпов виновато оглянулся на Глеба и несколько раз ткнул пальцем в сторону двери - заходи, мол, в кабинет. Юрасов так и поступил.
Зрелище, конечно, было не из приятных, но после того, что она видела в записи, Наташа могла более-менее спокойно смотреть на конечный результат.
Оставайся у нее какие-либо сомнения относительно совпадения личности трупа и девушки из видеозаписи, в этот миг они рассеялись бы окончательно. Гаврилова видела те самые ужасные повреждения, которые нанес своей жертве неизвестный маньяк. Выколоты глаза, отрезан нос, рассечен рот. Кожа мертвой девушки была уже тронута разложением. Но не слишком сильно - должно быть, со дня убийства прошло не так уж много времени.