Лавондисс
Шрифт:
Он уже собирался прошептать все это девочке, но она, с широко раскрытыми от страха глазами, ухватила его за руку и указала на озеро:
— Человек! Идет по воде!
Сыновья Кириду тоже увидели призрак и беспокойно хлестнули лошадей, заставив их поглубже войти в озеро. Уин-райятук встал на цыпочки, чтобы лучше видеть.
Перевозчик — достаточно высокий, но вовсе не гигант — стоял в лодке, при помощи шеста направляя ее к берегу; издали действительно казалось, что он идет по воде, но только из-за извилистых движений его тела: отталкиваясь, он крутился направо и налево. Борта его плоскодонки еле выступали над
Пока он, изгибаясь, направлял плоскодонку через туман к ждущим охотникам, за ним появился флот из черных кораклов[22].
Уин улыбнулся. Он вспомнил более поздние истории, которые очень романтизировали эту картину. Перевозчик, перевозящий лодки: очень разумно. Все очень практично, за исключением одежды, придуманной себе перевозчиком: ветки ивы, покрытые лилиями (вода), омелой (зима) и широкими листьями (лето).
Сыновья Кириду слезли с лошадей и, расплескивая воду, пошли к лодочнику.
— Дай мне посмотреть, — прошипела Мортен, пытаясь встать, но Уин, распознав угрозу в движениях воинов, заставил дочь вернуться в укрытие, несмотря на ее громкие протестующие крики. Он обладал сильно развитой интуицией.
И оказался прав, как всегда.
Лодочника очень быстро и жестоко зарубили, и сбросили в воду с его ненадежного суденышка. Он успел крикнуть трижды, странный звук, похожий на пронзительный птичий грай. В тумане мелькнул окровавленный бронзовый меч, и тело перевозчика поплыло через тростники; лошади, встревоженные запахом крови, нервно зашевелились на мелководье и в панике заржали.
Сыновья Кириду успокоили животных и привязали их к пяти кораклам. Из лодки перевозчика они сделали грубые весла и погребли через озеро, быстро исчезнув в тумане; они искали место, где река вливалась в этот пустырь из тростника и грязи.
Скоро опять все стихло, и только изредка издали доносилось ржание лошадей, которых волокли по глубокой воде; сыновья Кириду не знали, что, благодаря их бессмысленной жестокости, путешествие в потусторонний мир закончится самым ужасным образом.
Уин-райятук уже по-другому разглядывал гигантские ивы, росшие у самого края озера; каждое дерево так вытянулось над водой, как если бы пыталось вернуться в более древнюю страну, лежащую за туманом.
Здесь убийство — самое обычное дело, подумал он. В следующий раз, когда он придет сюда, на берегу вырастет новое дерево, вырастет из грязи, в которое медленно погружалось исковерканное тело лодочника, кружась вокруг корней деревьев.
Почувствовав, что опасность миновала, а отец в шоке, Мортен медленно встала на ноги и уставилась на пустое озеро.
— Они убили его? — спросила она. Уин мрачно кивнул. Он увидел все, что хотел увидеть, что был должен увидеть. Взяв дочь за руку, он повел ее к твердой земле. Но всадники по-прежнему интересовали Мортен.
— Почему ты засмеялся, когда я спросила тебя, куда они идут? — опять спросила она, когда они вернулись к реке и пошли обратно по лесной тропинке.
— На самом деле я не смеялся, — ответил Уин. — Просто вспомнил эпические рассказы из моего времени. В них герои легко попадали в потусторонний
Он остановился, чтобы отдышаться, и сел на мшистый ствол дуба, протянувшийся через реку на другую сторону; под ним метались рыбы с серебряными плавниками.
— Но в Лавондисс ты не можешь войти просто так, — продолжал Уин. Он говорил больше себе, рассеянно глядя вдаль. Мортен глядела то на него, то на речную жизнь. — Ты должен найти правильную дорогу. И каждый путешественник — свою. Настоящая дорога в сердце неведомого края лежит через лес, намного более древний, чем этот. — Он посмотрел вверх, на блестящее осеннее небо, видневшееся сквозь плотную листву. — Но вот вопрос... как мы можем войти в этот старый лес? Когда-то давно сила действовала и дорогу можно было найти. Но уже ко времени твоего народа, тутханахов, остались только деревянные символы, идея, слова и шаманские ритуалы людей вроде меня... — Он улыбнулся Мортен, которая закрутила одну из косичек вокруг пальцев и с напряженным участием смотрела на него карими глазами; возможно она думала, что отец расстроен. — Шаман-обман — это я. Поддельный. Райятук.
— Иньятук, — добавила она, не понимая.
— Да, иньятук. Волшебник. Варлок. Маг. Друид. Ученый. Я знаю множество имен, которые использовали на протяжении истории человечества, но все они означали одно: эхо потерянного знания. И никогда — страж силы. Это справедливо даже для ученого. — Он отвернулся от девочки и посмотрел на бушующую силу природы, молчаливую силу леса. — Хотя, возможно, я не прав... возможно ученый может найти свою дорогу в первый лес...
Мортен прервала его, подняв руки; знак, что обличительная речь на двух языках, в том числе мистическом, расстроила ее. — Но если в Лавондисс действительно так трудно войти, почему эти всадники все равно пытаются? Если ты не можешь войти в место, где душа убежала от времени, зачем пытаться?
Сложный вопрос от неолитического восьмилетнего ребенка. Уин помолчал, отдавая должное дочери, ласково ущипнул за щеку и улыбнулся.
— Потому что так действует легенда, миф.
— Я не понимаю, что такое миф, — сердито пробормотала она.
— Источник, — поправился он, хотя и понимал, что ее это не успокоит. — Дорога в тому, что лежит в сердце легенды. Самые древние животные приходили в страну, распространялись и плодились, но сначала они должны были найти эту землю. Райятук должен обойти весь мир в течении бесконечной ночи, и только тогда он сможет найти древнейшую кость и накормить себя ее жизненной силой, только тогда он сможет вырасти и протянуть руки к небу, только тогда из его пальцев родится иньятук, запоет спрятанному Солнцу и принесет в мир свет.