Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Шрифт:

Или дразнили тех, кто «жадится»:

«Жадина-говядина, пустая шоколадина,

Под столом валяется, на… (начальная буква имени) начинается».

Поскольку было много разнообразных игр (о них я уже писала), были, разумеется, и рифмованные считалки. Ничего оригинального из этой области в нашем дворе не наблюдалось — все те же «На золотом крыльце сидели», «Ехала машина темным лесом за каким-то интересом», «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана»…

Этнографы пишут, что детские считалки — это вырожденные заговоры.

Не знаю, так ли это, в нашем дворе я этого не замечала. Зато про «месяц из тумана» знаю прелестную историю. В 60-е годы две ленинградские дамы-фольклористки собрали детский фольклор, оформили его в сборник и понесли печатать. Им сказали: «Все это хорошо, но есть сомнительные места. Вот, например, про месяц: буду резать, буду бить… Нехорошо это как-то, агрессивно, не по-советски». — «Но ведь дети именно так считаются! — растерялись дамы. — Выбросить, что ли?» — «Зачем же выбрасывать? — ответили им. — Литература и наука должны воспитывать. Чуть-чуть можно изменить». — «Но как же?!» — «Все-то вас учить надо… Ну, например: вышел месяц из тумана, отнял нож у хулигана…»

Наша многообразная история тоже подавалась в зарифмованном виде. Например, каким-то неведомым образом до времени моего детства в нашем дворе сохранилась прелестная частушка явно времен Гражданской войны (потом я ее нигде не встречала):

«Крематорий открывали,

Беспризорника сжигали,

Дверь открыли, он танцует

И кричит: Закройте, дует!»

Была чудесная игра для малышей, которую практиковали даже в прилежащем к нашему двору детском садике. Ребятки идут по дорожке с потрескавшимся асфальтом. Ведущий командует: «Кто на трещину наступит, тот и Ленина погубит!» Все тщательно стараются «не погубить» Ленина. Что с того, что он уже помер почти пятьдесят лет назад. Все же знают, что он «вечно живой»! А ведущий снова командует: «Кто на трещину наступит, тот и Гитлера погубит!» Все тщательно наступают на трещины…

Дворовая субкультура знала доподлинно: врага надо высмеять, и тогда он уже не будет опасным. Рифмы приходили на помощь:

«Внимание, внимание, говорит Германия:

Сегодня под мостом поймали Гитлера с хвостом!»

Порою антиномии нашего двора поражали своей эклектичностью. Например, при качании на доске находящиеся в верхней точке кричали: «Мы на самолете, а вы — в болоте!» Находящиеся в нижней точке отвечали: «Мы у Ленина в Кремле, а вы у черта на Луне!»

Вопрос:

«Ты за луну или за солнце?»

Если отвечали «за солнце», то тыкали пальцем и кричали:

«За солнце, за солнце — за пузатого японца!»

А «за луну» обозначало «за советскую страну».

Диссидентство, впрочем, тоже просачивалось. Например, рекомендовалось сунуть ладонь ребром в рот и сказать «Ленинград!» Получалось — «Ленин — гад!»

Что я еще забыла, подскажите? Ведь что-то наверняка ускользнуло из памяти, да и в других дворах и других краях наверняка имелся свой рифмованный эксклюзив…

Собственно стихи хранились и передавались в потертых тетрадках, которые назывались «песенниками». На обложке каждого «песенника» было написано: «Кто мой песенник читает, чур, ошибки не считает!» Я, помню, нарочно обошлась без этой сакраментальной фразы. Всем двором пытались уличить, но безуспешно, у меня была врожденная грамотность. Кроме песен в песенники записывали поэмы. Они были творениями каких-то безымянных графоманок. Одна, помню, называлась «Зависть». Но среди этих безумных «поэм» (и наравне с ними в нашей дворовой «табели о рангах») можно было встретить что угодно. Например, я тайком списала со старой тетради моей матери (песенник тридцатилетней давности) эротические стихи К. Симонова, которые тут же все переписали.

Чуть повзрослев, сочиняли стихи сами. Если решались, представляли их на дворовый суд. Предпочтение отдавалось любовной и гражданской лирике. Одно мое стихотворение о блокаде даже какой-то оказией было напечатано в «Ленинских искрах». Помню одну строфу:

«…Но сурово стоял, сдвинув арки мостов,

Словно брови, сомкнутые в гневе,

Самый гордый из всех на земле городов,

Символ мужества трех поколений!»

Сохранилось лирическое стихотворение, написанное влюбленным в меня дворовым мальчиком (он косил под юного Вертера и собирался вскорости помирать):

«И не надо жалости птицам в вышине

Ты не плачь, пожалуйста, только обо мне,

Ведь земля так ласкова и цветов полна,

Верь, что будешь счастлива и забудь меня!»

Обязательно пели специальные дворовые песни (исполнять их дома в «приличных» семьях часто запрещалось). Почему-то у нас, детей, они считались «блатными», хотя собственно блатными никогда не были. Умилительно, что «блатной» песней у нас считался романс на стихи И. Северянина (я узнала об этом много лет спустя), который исполнялся так:

«Это было у моря, где ажурная пена,

Где встречается редко городской экипаж,

Королева играла — эх-ма! — в башне замка Шопена — эх-ма!

— И, внимая Шопену, полюбил ее паж — Та-рата-тарарам!»

Характерным для нашего ленинградского двора был географический разброс происходящего в песнях (все-таки портовый город), какая-то такая щемящая интонация под раннего Паустовского: «Там среди пампасов, где бегают бизоны», «По дороге лесной проскакали ковбои», «В салоне много вина, там пьют бокалы до дна», «В тропическом лесу купил я дачу», «В Одессе много, много ресторанов» и, конечно, бессмертные «В нашу гавань заходили корабли». Завершала эту географическую серию песня из кинофильма «Отроки во Вселенной», которую мы исполняли проникновенно, со слезами на глазах:

«Ночь прошла, будто прошла боль.

Спит земля — пусть отдохнет, пусть.

У Земли, как и у нас с тобой,

Там, впереди, долгий, как жизнь, путь.

Я возьму этот большой мир,

Каждый день, каждый его час.

Если что-то я забуду,

Вряд ли звезды примут нас».

Вдоль облупившихся серых стен дворов-колодцев песня летела от растрескавшегося асфальта высоко к звездам, а мальчики и девочки, выросшие за «железным занавесом» и никогда не бывавшие дальше крымских здравниц, вполне чувствовали себя полноправными гражданами Вселенной. Давно это было…

Поделиться:
Популярные книги

Я еще не князь. Книга XIV

Дрейк Сириус
14. Дорогой барон!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще не князь. Книга XIV

LIVE-RPG. Эволюция 2

Кронос Александр
2. Эволюция. Live-RPG
Фантастика:
социально-философская фантастика
героическая фантастика
киберпанк
7.29
рейтинг книги
LIVE-RPG. Эволюция 2

Матабар

Клеванский Кирилл Сергеевич
1. Матабар
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Матабар

Кодекс Крови. Книга VII

Борзых М.
7. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга VII

Безымянный раб [Другая редакция]

Зыков Виталий Валерьевич
1. Дорога домой
Фантастика:
боевая фантастика
9.41
рейтинг книги
Безымянный раб [Другая редакция]

Светлая ведьма для Темного ректора

Дари Адриана
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Светлая ведьма для Темного ректора

ТОП сериал 1978

Арх Максим
12. Регрессор в СССР
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
ТОП сериал 1978

Сердце дракона. Том 18. Часть 2

Клеванский Кирилл Сергеевич
18. Сердце дракона
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
6.40
рейтинг книги
Сердце дракона. Том 18. Часть 2

Рота Его Величества

Дроздов Анатолий Федорович
Новые герои
Фантастика:
боевая фантастика
8.55
рейтинг книги
Рота Его Величества

Я — Легион

Злобин Михаил
3. О чем молчат могилы
Фантастика:
боевая фантастика
7.88
рейтинг книги
Я — Легион

Двойной запрет для миллиардера

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Двойной запрет для миллиардера

Газлайтер. Том 12

Володин Григорий Григорьевич
12. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 12

Мятежник

Прокофьев Роман Юрьевич
4. Стеллар
Фантастика:
боевая фантастика
7.39
рейтинг книги
Мятежник

На границе империй. Том 10. Часть 2

INDIGO
Вселенная EVE Online
Фантастика:
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 10. Часть 2