Лечить или любить
Шрифт:
— … Важны для правильного становления растущего организма, — докончила я.
— Вот видите, я знал, что вы меня поймете! — возликовал он, не заметив иронии (или сделав вид, что не заметил).
— Мне нужно поговорить с вашей бывшей женой и увидеть Родиона.
— Она не пойдет, что вы! Она ничего не понимает в психологии, даже вашу книгу не смогла прочесть, хотя я ей в свое время очень рекомендовал…
— Вы предложите ей придти, объяснив ситуацию, а там посмотрим.
*
Мама Родиона оказалась невысокой женщиной с остреньким лисьим личиком и заметным сроком беременности. Сразу, еще до начала разговора, начала плакать. Я терпеливо пережидала слезы в ее исполнении
— А чего сбежали-то? — спросила я, когда слезы иссякли. — Или с самого начала — был только расчет?
— Нет, не так! — горячо воскликнула она, и я ей почему-то поверила. — Леонид был такой взрослый, очень много знал всякого и так рассказывал интересно. И так про всех шутил остроумно, и ухаживал красиво — не в постель тащил, а в театр, и цветы дарил… Я по правде влюбилась…
— Ага. А потом?
— Потом я заметила, что его шутки… они часто злые. Вы понимаете? Он высмеивал всех моих подруг, родных… Даже в телевизоре — если я что-то хвалила, восхищалась или переживала — я не только сейчас, я всегда была сентиментальной и легко плакала — он обязательно говорил, что все это жвачка для быдла. Все у него были плебеи, придурки. Когда я родила Родиона и гуляла с ним во дворе, я, конечно, подружилась с мамочками на площадке. Я родом из Кривого Рога и привыкла — у нас там во дворе всё друг про друга знают и всё вместе делают. Я пыталась Леониду что-то рассказывать — у меня же не было других новостей, только со двора или из телевизора… Но он меня высмеивал, а если мамочки с детьми приходили к нам в гости, так он ничего, конечно, не говорил, но делал такое лицо, как будто в квартире плохо пахнет… Я хотела выйти на работу, я экономист вообще-то и очень общительный человек, но он говорил презрительно: «Ну что ты там заработаешь!» и настаивал, что я должна заниматься только ребенком… И еще, — она потупилась. — Я заметила, что у него так противно щелкает челюсть, когда он жует…
— А, уши Каренина… — усмехнулась я. В этом случае мне было положительно некуда деться от Льва Николаевича.
— Простите, что? — не поняла женщина.
— Ничего, ничего… Где же вы встретили своего нового избранника?
— Когда вы посоветовали Леониду отдать Родиона в детский сад…
— Я посоветовала?! — от души изумилась я. — Да я вашего Леонида первый раз увидела неделю назад…
— Он читал вашу книгу, а потом говорил, что консультировался с вами лично и что вы, как один из признанных специалистов в…
Я, защищаясь, подняла ладонь:
— Клянусь вам, у меня нет даже кандидатского диплома! Дальше…
— Родион был жутко избалован, и даже в частном дорогом садике у него были проблемы, хотя и стало чуть-чуть получше, но я уже не могла дома сидеть с его родителями и пошла работать в фирму по производству дымоходов. Там и встретила Владислава. Он директор… И через три месяца у нас родится дочь…
— А что Владислав думает по поводу Родиона?
— Он говорит, чтобы я делала так, как мне лучше.
И что только все они в ней находят? — с искренним недоумением подумала я.
— А Леониду с Родионом на самом деле тяжело, он его то пытается воспитывать, то балует без меры. И Родик стал издерганным, и сам Леонид уже начал болеть, у него с желудком что-то… А еще его все время накручивают родители: дескать, такой матери, как я, нельзя доверять ребенка, и знакомые семьи не поймут, если…
И, черт побери, никто из них вообще не думает о ребенке! — я почти разозлилась и сказала несколько резче, чем следовало:
— Мне надо увидеть Родиона!
*
Как я и ожидала, именно мальчик оказался максимально страдающей стороной — неврастеничный, болезненный, избалованный, не способный ни на чем сосредоточиться и хоть немного подумать о чем-нибудь другом, кроме собственных интересов.
— Пусть они… Пусть он… Пусть она… — в таких императивах он говорил и о матери, и об отце, и о бабушке с дедушкой, и об учителях с одноклассниками. С некоторым теплом Родион отозвался только о кошках и собаке, живущих в теткиной семье, и признался мне, что хотел бы иметь собственную собаку породы волкодав — «чтоб она была всегда рядом и никто ко мне не приставал».
*
Я усадила родителей Родиона друг напротив друга.
— Каждый из вас отстаивает свою правду, — сказала я. — Я не способна вас рассудить, потому что мне самой равно чужды и страсти «Дома-2», и разделение людей на быдло и докторов наук. Наверное, зерно истины есть в каждом из мнений. И вот — у вас получается что-то вроде турнира. А площадка, на которой скачут кони и стучат копья, это душа, психика Родиона, вашего общего сына. Можете себе представить, что остается на площадке, когда участники турнира и зрители разошлись после очередного представления?
Женщина тут же заплакала.
— Сломанные копья, истоптанная земля, фантики, объедки, клочья тряпок, которые раньше были вымпелами и шарфами прекрасных дам… — грустно произнес Леонид.
Князь Андрей под небом Аустерлица, подумала я, но промолчала.
— И что же делать?! — кажется, они воскликнули это хором.
— Отменить турнир, другого выхода я не вижу.
*
Переселившийся к матери Родион немало помотал нервы всем участникам событий. Конечно, он вовсю шантажировал их: «Скажу маме, что вы мне…», «Не купишь, не сделаешь, к папе уеду, там бабушка с дедушкой…» Родители держались стойко, созваниваясь друг с другом: «Как хочешь, но папа (мама) скажет тебе то же самое». Мальчик сразу полюбил родившуюся сестренку, но при этом жутко ревновал ее. По моему совету ему купили фокстерьера, с которым он сразу стал неразлучен. В обычной школе гипердинамичность и невнимательность Родиона не слишком выделяла его среди одноклассников. Здесь пошла впрок развивающая программа отца — мальчик знал много такого, о чем сверстники и не догадывались, и тем упрочил свой социальный статус. Игры во дворе и на школьной площадке несколько укрепили его физически.
Все, в общем, налаживалось. Леонид принес мне букет цветов, рассказал об успехах Родиона и спросил:
— А как вы думаете, когда, в каком возрасте он поймет, что я прав?
— ???
— Ну, что мать, в сущности, ничего не может ему дать для полноценного развития… Я понимаю, что, как специалист, вы должны выслушивать и учитывать все стороны, но как интеллигентный человек…
Я так и осталась сидеть с открытым ртом.
*
А как вы полагаете: существует ли какая-нибудь достоверная шкала, по которой можно измерить, кто, чего и сколько может дать ребенку? И в каких случаях показания этой шкалы стоит непременно учитывать?
Глава 56
Суицид в гостиной
— Он пытался покончить с собой три раза — из тех, что мы точно знаем. Еще два раза под вопросом, — голос женщины звучал отстраненно и невыразительно. Хотя речь шла о ее старшем сыне. — Сначала проглотил мои таблетки, потом резал вены в ванной, еще пытался повеситься в гостиной…
— В гостиной, значит? — переспросила я. — М-м-м… Изобретательный юноша. Сколько ему сейчас? И что говорят психиатры?
— Лёне 22 года. Психиатры не пришли к однозначному мнению, хотя, естественно, предполагали все, по списку…