Леденящая жажда
Шрифт:
— Так, але. Ко мне. Документы покажите! Документы, я сказал! — Неизвестно откуда взявшийся патрульный — милицейский сержант — шагнул вперед.
Эти слова как выстрел пистолета. Как страшный сон. Он уже один раз слышал их. Когда? Где?
Ну конечно, там, в Глазове, когда они бросили первую капсулу. Милиционер точно так же хотел остановить их.
Ахмет сунул руку в карман, достал пистолет, взвел курок.
— Стоять! На месте, кому говорю!
Ахмет нажал курок. Выстрела не последовало. В пистолете не было патронов.
ГЛАВА
Москва
9 июля 200… года, 07.00
— Хочу в Бразилию, Бразилию, Бразилию мою, — сонно напевал Трубач, стоя в очереди на паспортном контроле.
— Помолчи, Коля, а? — буркнул Пастух.
На нерве были все. Понятно, что и Трубача ни в какую Бразилию совершенно не тянуло. Простые мужицкие головы могли воспринять многое: Чечню, Афган, ну даже Северную Ирландию. Все это было по крайней мере серьезно. А вот Бразилия… Она ассоциировалась только с сериалами для домохозяек.
— И как эту чертову бабу туда занесло?! Уж лучше б в Антарктиде пингвинов изучала. Дались ей эти гребаные обезьяны! Дикие!!! — монотонно бубнил Трубач.
— Да брось ты, — не слишком убежденно произнес Артист. — Там тепло, там бразильянки. И вообще, это дело плевое, просто курорт какой-то: находим тетку, под белы рученьки — и все, гуляй. Между прочим, она вовсе не мартышек изучает, а воздействие каких-то там препаратов естественного происхождения на организм…
— Наркотой, что ли, приторговывает? Тут подозрительно встрепенулся Билл:
— Потише вы там, соображать надо, где находитесь! На пути возникло препятствие в виде «дьюти фри».
Трубач было вцепился в бутылку виски, но Пастух не терял бдительности:
— Если тебе деньги карман жгут, купи лучше шоколадку. Хоть мозги заработают.
— Ты на что намекаешь?
— Ни на что. Помолчи лучше. Скоро посадка.
Пастухов мрачно молчал, теребя в руках посадочный талон. Он его, бедный, уже и в трубочку свернул, и пополам сложил, и вчетверо, так что жить клочку бумаги в любом случае оставалось недолго. Пастух нервничал с того самого момента, когда выяснилось, что предстоит ночевка в Париже. Не судьба им лететь другой авиакомпанией, билетов нет, и все тут, а административный ресурс Голубков подключить не может — это ведь неофициальное задание.
— Зато в Эйр Франс вкусно кормят, — пытался утешать Артист. Помогло мало.
В самолете стало заметно, что и Билл себе места не находит. Форсировать ситуацию Пастух не стал, зачем человеку в душу лезть, так или иначе скоро все само собой прояснится.
Пока суд да дело, они заняли свои места в самолете. Хорошо, теперь можно и вздремнуть. Благоразумный американский друг за Трубачом присмотрит.
Последнее на самом деле было необходимо, так что Пастух уже подумывал, что когда «все это» (так он про себя называл засосавшую их передрягу) кончится, надо тащить парня к наркологу, «каплями Морозова» и боржоми здесь, похоже, уже не обойдешься.
Билл действительно с Трубачом почти подружился. Он тоже раньше увлекался
В этот момент Билл, не желавший выслушивать очередную сагу из несбывшейся жизни свободного музыканта, обрывал излияния Трубача, дружески похлопывал его по спине и приговаривал:
— Да знаю я, все знаю.
Короче, парни нашли друг друга, на что и понадеялся Пастух, засыпая в своем кресле у иллюминатора. Ему, несмотря на сотни проделанных прыжков, никогда не доставляло ни малейшего удовольствия созерцание перламутровых облаков, разрезаемых крыльями самолета. Нет уж, гораздо спокойнее сразу вырубиться и проснуться, уже приземлившись.
Остальные предпочитали вяло перекидываться словами все три часа полета. Так что все это время до него сквозь сон доносился не слишком оживленный треп сотоварищей. Кажется, Артист спросил, сколько лет «тетушке» (одна из вариаций на тему тети Розы из Бразилии).
— Около пятидесяти, — ответил Билл. — Судя по досье, она в полном порядке. Пожилые дамы, страдающие проблемами со здоровьем; не занимаются исследованиями в джунглях Амазонии.
— Точно, они по большей части исследуют ассортимент ближайших аптек, — снова попытался пошутить Артист.
— Все, надоели. Это может оказаться не так-то просто. Ведь обвела же она вокруг пальца КГБ, финнов, шведов, да и наших тоже!
— Последнее тебя, наверное, больше всего задевает… Да, просто Колобок, а не баба, всех с носом оставила, — согласился Трубач, жестом подзывая стюардессу: — Будьте любезны… Принесите, пожалуйста, бутылочку «Баллантайнс». Или, может быть, «Джонни Уокер»…
— Так что именно?
— Ни того ни другого, — решительно пресек попытку нарушить сухой закон Билл. — Два стакана апельсинового сока.
— Ну ты и зануда!
Трубач покорно цедил кисловатую оранжевую жидкость.
Они приземлились по расписанию. Время терять не хотелось, но выхода не было — впереди предстояла ночь в третьесортной гостинице рядом с аэропортом. Спать. Сразу спать…
Тут Артист резко встрепенулся:
— Тут что-то не так. Я в театральном французский учил… — Он внимательнее прислушался к звучавшему из динамиков приятному женскому голосу. — Ребята, я не очень хорошо понимаю, но, по- моему, дело дрянь.
Голос повторил то же самое по- английски. В связи с угрозой терактов в Америке все рейсы из Европы через Атлантику отменяются до выяснения обстоятельств. Тут подскочил Билл. Он неестественно вытаращил глаза и открыл рот — как рыба, выброшенная на сушу.
— Не может этого быть!
— Чего не может быть?
— Я прав, значит, я прав все- таки… — Артист не знал, радоваться ему этой правоте или волосы на голове рвать. — Ребята, кажется, отменили все трансатлантические рейсы. Все. Боятся террористов.