Леди-Солнце
Шрифт:
Однако здесь, в Вудстоке, нужно на время забыть о делах и посвятить себя Филиппе, только ей: не волновать понапрасну, больше гулять с ней и с уверенностью и радостью говорить о том дне в июне, когда наконец появится на свет их долгожданное дитя.
Мирное существование короля было внезапно нарушено посланием из Винчестера. В нем сообщалось о раскрытии преступного заговора, во главе которого стоял его дядя, герцог Эдмунд Кент.
О, наверное, все не так страшно, как здесь написано. Не мог же дядя Эдмунд всерьез задумать предательство. На него совсем не похоже!
Король решил не ехать в Винчестер, не оставлять Филиппу в одиночестве. Это первая ее беременность, и необходимо быть рядом с ней. Это — главная его обязанность.
Дни становились все теплее. Филиппа — все грузнее. Они с ней начали считать, сколько остается до родов, и казалось, что время, как нарочно, остановилось.
О послании из Винчестера Эдуард не вспоминал.
Герцогу Эдмунду Кенту предъявили письмо, написанное им к его брату, королю Эдуарду II.
— Ваша ли рука писала это?
Он ответил утвердительно. Он поверил, что Эдуард II жив: ему показали его в замке Корф. Разве это был не он?
Ему не ответили, не полюбопытствовали, как и почему он попал в замок Корф. Вместо этого спросили:
— Он сам говорил вам, что он и есть король?
— У меня не было с ним беседы, — отвечал герцог. — Я видел его через отверстие в стене.
— И этого оказалось достаточно, чтобы вы написали письмо, которое свидетельствует о вашей готовности воевать с нынешним королем и означает, что вы всегда были его противником и только ждали случая взяться за оружие? Разве это не предательство?.. Какой-то самозванец, а возможно, просто безумец, позвал вас, и вы уже предаете законного короля и предлагаете свои услуги преступнику!
Выходит, его обманули? Зачем?..
Он понимал, что все складывается не в его пользу. Что иначе как предательством это и в самом деле не назовешь.
Он также знал, какая кара ждет его…
Об этом же говорили Изабелла и Роджер де Мортимер, когда остались одни.
— Ты не можешь приговорить его к смерти, Мортимер, — сказала она. — Это безумие. Он — дядя короля.
— Могу и сделаю это! — вскричал Мортимер. — Он сам написал письмо и приговорил себя. Он не сможет оспорить приговор.
— Ты забываешь, что он королевского рода.
— Королевского или не королевского, но он взойдет на эшафот и будет обезглавлен! Никто не может вознестись так высоко, чтобы не быть повергнутым!
— Нужно уведомить короля о готовящейся казни!
— Любовь моя, ты хочешь разрушить наш собственный план? Хочешь, чтобы змея заговора против нас с тобой согревалась на нашей груди и выводила потомство? Ты ведь знаешь, как поступит твой Эдуард. Он простит дорогого дядюшку и, возможно, погубит этим не только нас, но и самого себя.
— Так что же делать, Мортимер? Неужели…
— Да. Смертная казнь. И как можно скорее.
Герцог
Он сказал, что просит пощады. Сказал, что хочет увидеть короля.
Те, кто его обвинял, холодно ответили ему, что теперь поздно говорить об этом — он предал своего владыку и должен понести наказание, хотя он и ближайший родственник короля. Ведь он намеревался собрать армию и выступить против этого самого короля, своего племянника, так или нет?.. Сомнений быть не может, он — изменник и заслуживает смерти. Его королевское происхождение только усиливает вину…
По распоряжению Мортимера на рассвете, пока не проснулись жители, его вывели в укромное место за стенами города, где должен был ожидать палач.
Но шло время, а заплечных дел мастер не появлялся. Вместо него пришел посланный от него человек и сказал, что тот отказывается обезглавить члена королевской семьи, ибо страшится последствий и не хочет, чтобы за ним числилось такое злодейство.
Мортимер, посчитавший необходимым для себя присутствовать при казни, пришел в бешенство.
— Трусливый негодяй! — завопил он. — Черт с ним! Пошлите за кем-нибудь еще! За кем угодно!.. У палача есть помощник, не так ли?
— Да, — ответили ему, — у него есть помощник. Но, услыхав, что хозяин отказывается, он сразу сказал, что тоже не желает брать на себя такое дело. Голова, а вернее, шея человека из королевского рода, — это не по нему.
Мортимер был вне себя от ярости. Что они, сговорились?! Получили чей-то приказ или почуяли, что эта казнь неугодна мальчишке-королю? Конечно, неугодна. Только кто будет его спрашивать? Во всяком случае, не он, Мортимер! Этого никто не дождется!
— Немедленно найти палача! — повелел он.
Его искали, но найти не смогли.
А время шло. Рыцари и оруженосцы, пришедшие вместе с Мортимером, стояли, опустив глаза: каждый боялся, что ему будет поручено взмахнуть топором. Но Мортимер понимал, что так поступать не следует, чтобы не сказали потом, будто герцог Кент был попросту убит приверженцем Мортимера.
Приближался полдень, а Кент был все еще жив. Он истово молился Богу, благодарил за чудесное вмешательство и просил, чтобы Тот не оставлял его и даровал ему жизнь.
Середина дня была уже позади, а человека на роль палача так и не нашли. И тут Мортимера осенило:
— Отправляйтесь в городскую тюрьму и разыщите там приговоренного к смертной казни. Обещайте ему свободу, если он выполнит дело палача.
Обещание жизни оказалось слишком большой наградой, чтобы от нее можно было отказаться.
В пять часов вечера этого мартовского дня Эдмунд герцог Кентский положил голову на деревянную колоду, и ударом топора преступника она была отделена от тела.
Король Эдуард все еще пребывал в замке Вудсток, когда до него дошло известие о казни дяди.