Ледокол
Шрифт:
Всё глубже и глубже, в этот водоворот.
Ну как тут откажешь, когда каждое прикосновение простреливает током. Несётся по венам бешеной энергией. Ноги тут же подгибаются, слабеют, словно вместе с поцелуем, он пьёт мою волю.
Неужели я тоже так на него действую?
Когда вместо нервов оголенные провода?
Вместо крови кипучая лава?
Когда хочется только им дышать, ароматом его, вкусом жить! Это страшно, так хотеть человека. Это погибель, так растворяться без остатка в нем. «Нельзя», вопят
Как оказываюсь на кухонном столе, даже не понимаю. Сижу, обхватив ногами его талию, а руками шею. Кир натягивает мокрые пряди и заставляет откинуться назад, открыться для горячего рта. И опять не грамма нежности, только животные, грубые поцелуи, на границе с укусами, которые добавят отметин на моей коже. Но разве я возражаю. Я только блаженно стону, и трусь влажным лоном, о его выпирающий, из под штанов член.
Нас прерывает звонок в дверь. Вернее меня, Кир продолжает, исцеловывать, искусывать мою кожу, подбираясь к груди. Я напрягаюсь.
— Кир, ты слышал?
— Пусть идут на хуй, — рявкает он, и притягивает меня к себе, снова губы терзает, и все тревоги вылетают в момент.
Но звонок повторяется опять и Кир вновь игнорирует его, обхватывая двумя руками моё лицо, и глубже погружая в меня язык, словно призывая забить вместе с ним. Что я и делаю, перестаю реагировать на внешние раздражители, полностью окунаясь в страстные, изголодавшиеся поцелуи.
— Ох, ты ж, ё-моё! — вскрикивает женский голос.
— Кир обязательно со своими шлюхами, на столе-то трахаться! И вообще я же звонила, мог бы и отвлечься. Блин кофе хотела попить!
Всё это говорит высокая блондинка, стоя в пол оборота к нам. Она отворачивается, чтобы не видеть того действа, что происходит на кухне. Я ещё не пришедшая в себя, тяжело дышу, в недоумении верчу головой. Смотрю то на Кира, то на неё, и потихоньку сползаю со стола, подтягиваю с пола полотенце и укрываю наготу.
Кир так вообще замирает, и тяжёлым взглядом сверлит пришедшую.
— Ты на хрена припёрлась, Жанна? — скрипит его голос. Он вытягивает из кармана сигареты и зажигалку, и закуривает.
Жанна оборачивается.
— О, ты прикрылась! Замечательно, — холодно улыбается она, и не без презрения рассматривает меня. Лицо, засосы на шее.
Я невольно прикрываю, их рукой.
Тогда, её оценивающий взгляд скользит ниже, пока на останавливается на моих ступнях.
— Н, да! — кидает она в мою сторону, свою оценку.
А я вопросительно смотрю на набычившегося Кира.
— Поговорить надо, — Жанна расстегивает меховую курточку, и машет рукой, когда до неё дотекает дым. — Найди время для жены-то!
Жены!?
Я моргаю. Это слово словно по сердцу ножом!
Дыхание сбивается. Я снова
— Ты что, своих шлюх не предупреждаешь, что женат? — ухмыляется Жанна, видя мою реакцию.
— Было бы о ком предупреждать, — цедит Кир, а для меня звучит наоборот, «было бы кого предупреждать». Но он всё же удосуживается бросить на меня короткий взгляд. Так просто убедился, что ещё на ногах стою.
У меня из глубин поднимается тошнота. Я пытаюсь дышать, унять её, но она наползает так неумолимо, что меня просто сейчас вывернет прямо здесь. А ещё в нос забиваются сладкие, тяжёлые духи Жанны, и пульс в висках стучит как набат. Я срываюсь с места, пролетаю мимо прижавшийся к стене девушки, и забегаю в ванную, включаю воду, и меня рвёт. Почти ничем, просто желчь, но кишки выворачивает знатно.
Холодная вода немного усмиряет организм, и я постепенно прихожу в себя. Вытираюсь. Смотрю на своё размазанное лицо в зеркало, и удивляюсь себе.
Какая я дура! В очередной раз поверила ему. Идиотка!
Меня захлёстывает такая злость на саму себя, что я еле удерживаюсь, чтобы не впечатать кулак в зеркало. Останавливает лишь то что, эти двое поймут мою реакцию. А я совсем не хочу её давать.
Плевать! Плевать на него! Я не позволю об себя вытирать ноги!
Да куда уж больше, подсказывает внутренний голос. Значит, тем белее пора завязывать!
Я неимоверным усилием воли запираю все свои негодующие чувства. Одеваюсь, благо вся одежда здесь, и выхожу из ванной.
40
Кир и Жанна о чём-то тихо переругиваются на кухне.
Я иду в прихожую, собирая на ходу, влажные волосы в хвост. Обуваюсь. Натягиваю куртку, и как только тянусь к замку, который не знаю, как открывать, а упрямство мне не позволит позвать этого гада, в коридор входит Кир.
— Здесь жди. Я отвезу тебя! — сама любезность.
Я подавляю раздражение, и рвущийся посыл на хрен, и не оборачиваюсь, замираю у дверей.
Жанна из кухни не выходит. И на том спасибо.
Кир быстро одевается, подходит слегка отстраняет меня в сторону, и открывает замок, и толкает дверь, пропуская меня вперёд.
Я иду спокойно к лифту, хотя хочется сорваться и бежать сломя голову, чтобы больше никогда не видеть его, не слышать, не вдыхать этот горький аромат. Такой же горький как моё очередное разочарование в нём. Но мне никто не виноват. Я сама, сама во всём виновата. Опять усилием воли, подавляю все эти размышления, не анализирую, иначе случится истерика, а такой возможности унизит себя я ему не дам. Поэтому я просто игнорирую его, пока мы едем в лифте, спокойно выхожу следом за ним, и спокойно сажусь в машину.