Ледокол
Шрифт:
— К нему ты не вернёшься! — рявкает Кир.
— Я и не собираюсь, — отзываюсь, и тянусь для поцелуя, но он уворачивается, стряхивает мои руки, нетерпеливым кивком.
— Уже хочешь от меня отделаться! — снова рычит.
Боже, этот мужчина вообще понимает русские слова.
— Нет, — верчу головой, — но рано или поздно это же, произойдёт!
— Не надейся, красивая!
— Кир… — удивил, ничего не скажешь.
— Ну, хорошо, — перебивает, — я его не убью, но если узнаю, что ты с ним, то убью тебя! — цедит сквозь зубы.
38
А после этого ультиматума, в губы
Неизбежность.
Как он сказал, у меня нет других вариантов. Всё решил сам.
Он, наконец, приподнимется, и я хватаю ртом воздух, настолько, насколько он мне позволяет. Одной рукой Кир, развязывает узел на полотенце, и отшвыривает его, вытянув из под моей спины. Потом накидывается на мою грудь, мнёт, сжимает. От горячей ладони по телу бегут мурашки, и я непроизвольно выгибаюсь, чем заслуживаю удовлетворительный, поощряющий рык.
— Кир, подожди, — сбивчиво бормочу, когда он переключается на мою шею, разукрашивая её болезненными засосами.
— Я по-другому хочу! — осмелилась озвучить свои желания.
Он поднимает голову, и заинтересованно смотрит.
— По-другому? — хрипит его голос.
— Да, позволь мне быть сверху, — совсем уже застеснявшись, пролепетала я.
Он хмыкает, и подтягивается на руках, отталкивается от кровати, ложиться на спину, тем самым, показывая мне, что не против моей затеи.
Я подтягиваю ноги, и сажусь, рассматривая его фигуру в сумерках комнаты.
Склоняюсь, и легко касаюсь пальцами широкого плеча, и разлёта ключиц, пробегаю по колючему подбородку. В темноте сверкает широкая серебряная цепь на шее. Облизываю пересохшие губы, и закусываю нижнюю, увлечённая волнующим занятием. Исследованием мужского тела. Ведь он всегда как ураган налетает, всё быстро, стремительно происходит. А сейчас лежит, закинув руку за голову, и наблюдает, за моими осторожными движениями.
И как это заводит! Неимоверно!
Я чувствую лёгкий озноб, бегущий по телу, от этого внимательного взгляда, и продолжаю, гладить его разрисованную кожу. Провожу по контуру губ, на его манер, и склоняюсь, кусаю за нижнюю. Втягиваю её в рот, сосу. Слышу его сбитое дыхание.
Неужели мои робкие движения, почти неумелые, нравятся ему?
Я поднимаю глаза и обжигаюсь о пламенеющий взгляд.
Вот и ответ.
Он обнимает меня за талию, и притягивает ближе, берёт инициативу в свои руки. Я стону, и отстраняюсь, убираю его руку, завожу ему за голову.
— Нет, не нарушай правила, — капризничаю я.
— У нас сесть правила? — усмехается Кир, тем не менее, не делает больше попыток установить свою власть.
— Да, — я возвращаю руки на его твёрдую грудь, — по ним ты позволяешь мне делать с собой, что мне захочется!
— Не помню, когда мы о таком договорились, — хмыкает Кир, а потом ощутимо вздрагивает, потому что я прикусываю его сосок, и тут же оглаживаю языком.
— Вот сейчас и договорились, — бормочу
— А ты полна сюрпризов, — рычит Кир, когда я зарываюсь в волоски на его груди, спешно развязываю на нём, каким-то чудом не сбившееся полотенце.
Его кожа горячая и ароматная. Гладкая. Её так приятно целовать. Скользить языком по жёстким перекатам напряжённых мышц. Впиваться ногтями, оставляя бороздки от ногтей. Тереться своим обнажённым телом, касаться разгорячённой кожей, и скользить вниз, не пропуская ни миллиметра, обрисовывая языком, все линии на груди, животе, руках.
Я тяну его руку, и сажусь сверху на его живот, прижимаясь, горячим влажным лоном. Распускаю волосы, которые скользят шелковым шлейфом по плечам, и спине. Сжимаю колени. Кир неотрывно смотрит за моими движениями, когда я слегка покачиваюсь, легко целую его длинные пальцы. Скольжу кончиком языка по шершавой коже, а потом вбираю большой палец в рот, и начинаю его сосать, потираясь промежностью, о крепкий живот. Он резко выдыхает, и кладёт вторую руку мне на колено, сжимает.
Его член позади, упирается всей своей длиной, в мои ягодицы. Тыкается, когда я покачиваюсь назад, скользя влагой, по горячей коже. Рука его движется по моему бедру, вниз вверх, а я продолжаю перекатывать во рту его палец, вожу сложенными губами, до основания, и постанываю, от волнительных ощущений, прикрывая глаза от удовольствия.
Потом вытаскиваю из рта влажный палец, и беру за ладони обе его руки и накрываю ими свои груди, выгибаясь всем телом навстречу, когда он пальцами сжимает соски. Крутит их, вырывая из меня всхлипы и стоны, и я сильнее сжимаю ноги, прижимаясь ближе горячими складочками. Кир продолжает перекатывать между пальцами твёрдые горошины сосков, доводя меня до исступления.
Потом резко садиться. Я успеваю только открыть глаза, когда он впечатывается в мой рот поцелуем, обхватывает ягодицы, и заставляет приподняться, и тут же опускает на свой член.
Я кричу в его губы, от острых ощущений. От болезненной переполненности. От волнительных чувств. От жёсткого распирания. И от крышесносного, убивающего на повал, темпа который он задаёт, сам толкаясь снизу.
Он привык доминировать, и мои игры, его порядком раззадорили. Кир зарывается рукой в мои распущенные волосы, и оттягивает назад, так что голова откидывается, и я выгибаюсь ещё круче, уперев руки в его колени позади.
Это было что-то невероятное!
Я натянутая словно тетива на луке, и нанизанная на стержень, словно бабочка на иглу, дрожала, всем телом, когда он без устали вбивался снизу. Кости трещали, мышцы ныли, казалось ещё чуть-чуть, и я не выдержу этого напора, сломаюсь пополам. Позвоночник мой треснет посередине. Твёрдый член входит, и так чётко ощущается внутри, что, кажется, что только он и держит меня. Я уже просто не двигаюсь, наслаждаясь бешеной скачкой, которую затеял Кир. Я просто не могу выдержать этого быстрого, невозможного темпа. Из моего горла рвутся уже не стоны, и не крики. Хрипы. Сил не остаётся, и тогда он отпускает мои волосы, и наоборот прижимает к себе. Я с благодарностью кладу голову на его плечо, и перевожу дух.