Ледокол
Шрифт:
— Остановись, — снова попросила я, и несмело, коснулась колючих щёк, — я тоже хочу тебя, но только не здесь!
Он шумно выдохнул и резко отстранился. Потёр лицо. Я начала медленно оправляться.
— Вовремя тормознула, красивая, — усмехнулся он, — ещё чуть-чуть…
Поправил свою одежду, и открыл передо мной дверцу
— Садись, Юля, буду осквернять тебя там, где никто не увидит.
Я покорно уселась в машину, и не забыла даже пристегнуться.
По телу так и бродила не высвобожденная страсть.
И да, мне не терпелось!
Я хотела
Кир сел рядом, и газанул так, что оставил на асфальте след от покрышек. Брошенный на капот, букет, мигом слетел, и остался далеко позади. Машина неслась на высокой скорости, мимо мелькали огни, тянулись сплошной линией.
Мы домчались до его квартиры за какие-то минуты.
Раздевать меня он начал уже в лифте. Бесцеремонно скинув куртку, а затем и кофту. Оставив в лифчике и джинсах. Ничего не соображая от желания, я позволяла все, что он вытворял. Мы долго целовались, обмениваясь нетерпеливыми стонами, когда лифт приехал и покорно ждал, раздвинув створки. Остатками разума сообразила прихватить свои вещи, когда он потянул меня в коридор. Бряцание ключей, и приглушённый мат. Его откровенный взгляды на мне, пока замок, поддаваясь воле хозяина, тихо и чётко открывается. К
Кир втягивает меня в квартиру, и закрывает дверь.
Я отступаю в спальню под его пристальным взглядом. Он идёт на меня скидывая свою одежду, и, кажется, что сейчас наброситься и сожрёт. Я тоже разуваюсь по ходу дела и расстегиваю джинсы. Он настигает меня почти у самой кровати, и мы падаем уже вместе. Я подмята его крепким телом и наша разгорячённая кожа соприкасается.
Я выгибаюсь в его руках, когда он нетерпеливо гладит меня, срывает бюстгальтер, и накрывает руками ноющую грудь. Снова целует.
Он сегодня на редкость нежен, по сравнению с прошлым разом. От губ переходит на шею, там всё же прикусывает нежную кожу, но совсем не больно, тут же целует. Я зарываюсь пальцами в его волосы, поощряя его, и сладко стону, и подрагиваю, потому что, его пальцы крутят мои соски, оттягиваю вверх. И от груди, словно электрические заряды стреляют вниз живота, туда, где копится вся страсть. Она множиться набухает, назревает и захватывает всё тело, порабощает разум. Вскрикиваю, и тут же в мостик выгибаюсь. Пальцы на сосках сменяют зубы. Больно, и сладко. Тонкая грань, которую он, несомненно, знает, и поэтому творит этот беспредел со мной.
Я выкрикиваю его имя, и мечусь под сильным телом. А его губы ползут ниже, руки тянут вниз джинсы вместе с трусами. Кир приподнимается, встаёт на колени и освобождает меня от остатков одежды, потом снова склоняется между моих ног, ведёт цепочку поцелуев по внутренней стороне бедра, слегка прикусывает, втягивает в рот, оставляя красные отметины на коже, и вот уже, когда он подходит к самому центру, я вдруг останавливаю его.
— Кир, — вдруг
— Потом сходишь, — хрипит он в ответ, и нетерпеливо снова мои ноги разводит. — Хочу, проверит, ты там такая же сладкая, — и снова склоняется к моему лону.
— Кир, — я, правда, смущалась этого действа. Так же как и с минетом, я была совершенно не опытна в этом. Но мне казалось, что я должна начисто там вымыться.
— Тихо, красивая, — он кладёт свою широкую ладонь мне на живот, и опять целует бёдра, — расслабься, — и ныряет вниз, между моих ног. Держит крепко, и я чувствую, как его язык скользит по мои влажным складочкам. Первое же откровенное прикосновение простреливает таким удовольствием, что я давлюсь воздухом. Откидываю голову на подушку и закатываю глаза, сжимая в кулаках простынь, подавая навстречу ему бёдра. Он снова лижет размашистым движением моё лоно, потом слегка втягивает в рот нежную плоть, и отпускает, дует на разгоряченную кожу.
— Сладкая, — хрипит он, и разводит пальцами складки, касается языком напряжённого клитора. Давит, отпускает, обводит по кругу.
А я мечусь, выкрикивая его имя, прошу не останавливаться, и выгибаюсь так, что трещат кости. Мной сейчас настолько правят все эти восхитительные ощущения, что если бы случился бы апокалипсис, я бы не заметила. Всё моё внимание сосредоточено там внизу, откуда расходятся девятиваловые волны удовольствия, которые грозят меня затопить, поглотить, и я рискую не всплыть.
А когда Кир медленно вводит в меня два пальца, не переставая ласкать клитор, я начинаю крупно дрожать, и мне хватает нескольких движений, чтобы кончит.
Я отключаюсь настолько, что не сразу соображаю, что лежу уже на животе. Не придаю значению, и странным булькающим звукам, полностью растворённая в эйфории своего пика. И мягкие массирующие движения рук Кира, что скользят по моим ягодицам, тоже не настораживают меня. Я настолько разомлела, от ярких чувств, что мои инстинкты притуплены. И даже когда я чувствую скользкие пальцы на тугом колечке ануса, я продолжаю доверчиво и расслабленно лежать, тем более мы уже это проходили и мне вроде бы понравилось. Палец вторгается в тугую плоть. Немного натяжения, давления. Я покорно принимаю его. Потом Кир, добавляет второй, медленно вводит, массирует, растягивает. Чуть больше натяжения, и тесноты. Центр удовольствия смещён, и это немного непривычно. Но тут Кир начинает, гладит ещё очень чувствительный клитор, и я дёргаюсь.
— Тих, тих, — шепчет он, и смещает палец, и кружит вокруг, не касаясь, напряженного бугорка. Его пальцы скользкие, движения мягкие. Тихо, нежно, без надрыва. И мной снова начинает овладевать желание. Оно, затихшее после феерического оргазма, снова нарастает, и сердце снова устремляется вскачь, а дыхание сбивается. Я поднимаю бёдра выше, подставляя все чувствительные точки под умелые пальцы, и протяжно стону.
— Тих, тих, — снова повторяет он, и медленно вытягивает пальцы из моего ануса. — Расслабься, больно не будет!