Ледовое небо. К югу от линии
Шрифт:
Этой ночью Гене показалось, что в Тониной каюте есть кто-то посторонний. Вроде бы даже он узнал глуховатый воркующий голос Загораша. Конечно, мог и спутать, потому что несколькими минутами раньше застал деда за чертежами в мастерских. Впрочем, это туфта. Ведь и сам Геня тоже только что околачивался у станка, собираясь выточить кальмарницу, но раздумал, потому как расстроился из-за разговора с Петей. Так что вполне мог быть и Загораш. Много ли надо, чтобы взбежать на ют? Решив выяснить все раз и навсегда, Геня вернулся в машину, но деда там уже не было: ни в мастерских, ни в ЦПУ. Пришлось украдкой прильнуть ухом к зашторенному иллюминатору. Сквозь узкую щель явственно
Лишь тусклый клинышек света все падал и падал в неукротимый ночной океан. Было противно и стыдно.
Печорин наверняка не стал бы подслушивать под окном. Или стал?
— Ты что, оглох? — подойдя к столу, Тоня попробовала чайник на вес. — Поди стаканчиков пять выдул? — и уже мягче, теплее осведомилась: — Хочешь компоту из холодильника принесу?
Геня покачал головой и скользнул по ее лицу нарочито незаинтересованным, даже несколько рассеянным взглядом.
— Может, присядете на минутку? — плавным жестом указал на соседнее полукресло из хлорвинила и металлических трубок, которое, как и прочая обстановка, пристегивалось к полу могучей пружиной.
— Тебе что, на вахту не надо? — она для порядка обмахнула клеенку влажной тряпкой и, плотно сомкнув ноги, чуть бочком, как кинозвезда в лимузине, опустилась напротив.
— Вы же знаете, — отмахнулся он небрежно и вяло. — Когда все в порядке, у меня не так уж много обязанностей. Вот если что случается, тогда я всем нужен, тогда без меня не могут.
— Да, работа не пыльная.
— Не скажите, Тоня, — он снисходительно улыбнулся. — Вынужден с сожалением констатировать, что неполадки, требующие моего личного вмешательства, случаются довольно часто. Я даже удивляюсь, как с этим мирятся наши хваленые инженера. На мой взгляд, проще брать запчасти, чем каждый раз вытачивать детали в экстремальных условиях. Я уж не говорю о том, что работа, которую приходится при этом выполнять, не соответствует моей квалификации. С ней легко справится любой щенок из ПТУ. Так что я большей частью скучаю.
— Скучаешь? — удивилась Тоня. — Сходил бы, книжку какую в библиотеке взял.
— Это в нашу-то библиотеку? Да там, кроме военных мемуаров и сочинений на производственную тему, нет ни одного мало-мальски приличного произведения. А то, что есть, я давным-давно прочитал. Нет, в нашей избе-читальне мне делать нечего. Пусть первый помощник туда ходит. Он, кстати, и книги подбирал в соответствии с личным вкусом.
С присущим его возрасту крайним максимализмом Геня обрушился на Горелкина, хотя и сознавал, что все дальше отходит от истины. Первый помощник не только создал настоящий музей, посвященный Лермонтову, но и постоянно переписывался со многими известными литераторами, в том числе Ираклием Андрониковым. Поэтому и библиотека на «Лермонтове» была подобрана так, что ей могли позавидовать иные дома культуры. Но, что правда, то правда, ни Швейка, ни фантастики, которых Горелкин терпеть не мог, а Геня обожал, тут не было.
— А почему, собственно? — Геня поставил вопрос ребром.
— Да не ори ты, чумной! — шепотом одернула его Тоня. — Легок на помине.
Иван Гордеевич, прикнопив к доске объявление, заглянул в салон. Сухощавый и загорелый, он выглядел значительно моложе своих
— Секретничаете? — бросил он с порога. — Ну, ну…
— Уж вы скажете, Иван Гордеевич, — надменно вскинула голову Тоня. — Какие про меж нас секреты?
— Верно подмечено, — лихие, цыганские глаза Горелкина блеснули в улыбчивом прищуре. — На пароходе секретов нет. Это только с виду пароход представляется железным, а на самом деле он сквозной. Каждый сквозь переборки виден. Укромных уголков тут не найдешь, — развел он руками. — Даже искать нечего.
— О чем это вы, Иван Гордеевич? — вежливо, но со скрытым вызовом спросил Геня. — Точнее: о ком?
— А не о ком, Жильцов. Просто сентенция. Ты парень молодой, в загранплавании впервые. Так что на ус наматывай. А вот красавица наша постарше тебя, ей мои слова не в новинку. Так?
Тоня молча встала и ушла к себе.
— Какую ленту крутить сегодня будем? — как ни в чем не бывало спросил первый помощник.
— Мне все равно, как прикажете. По списку, — Геня махнул рукой в сторону коридора. — «Черноморочка» значится, только ребята ее уж видели.
— Ладно, в обед устрою опрос общественного мнения… Не балует кинопрокат моряков, что и говорить. Шедеврами для четвертого экрана перебиваемся. И поменяться не с кем. Особенно теперь, когда идем, как говорится, в стороне от проезжих дорог, — Горелкину явно хотелось поговорить. — Мастер наш любит по второму разу смотреть, а я не могу. С души воротит.
— Далеко до «Оймякона»? — через силу выдавил из себя Геня. Он чувствовал, что за словами Ивана Гордеевича скрывалась не просто бесцеремонность, но и некий потаенный смысл, обращенный лично к Тоне, обидный или даже вовсе оскорбительный для нее. Вступать в беседу никак не хотелось. Но и уклониться возможности не было. Поэтому и спросил, чтоб не идти на конфликт, про «Оймякон», о местонахождении которого знал не хуже штурманов.
— Не так, чтобы очень, только еще окончательного решения нет. Ждем радио из пароходства. Может, еще и без нас обойдутся. Тогда ляжем на прежний курс.
— А если не обойдутся?
— Значит, завтра будем на месте, к ночи дойдем. Тогда и картинами поменяемся. Пока будем тащить на буксире, всю ихнюю фильмотеку проглядим.
— На буксире! — Геня пренебрежительно фыркнул. — Для этого мы, Иван Гордеевич, физиономией подкачали. Кто бы нас на трос подцепил.
— Парень ты грамотный, да только мало для настоящей жизни твоих десяти классов, дорогой товарищ Жильцов, и пятого разряда тоже. Уж поверь мне на слово.
— Чего же недостает? Диплома? Поступлю на заочный. И университет марксизма-ленинизма тоже, между прочим, могу одолеть, — добавил с явным намеком. — Надеюсь, тогда вы сочтете меня достаточно экипированным для жизни?
— Поглядим, каким станешь, Жильцов. Если не будет в тебе стержня, так никакие знания, никакой диплом не помогут… Давай, брат, выйдем на палубу, подымим на ветерке. Иди-ка вперед, а я тебя догоню.
Геня догадался, что его просто-напросто выставляют. Сунув руки в карман, медленно приподнялся и, сохраняя уныло безразличный вид, вышел из-за стола. Заглянув к себе в каюту, находившуюся тут же на юте, захватил шарфик. Меньше всего ему хотелось сейчас выслушивать нудные нравоучения, ставшие притчей во языцех у всего экипажа.