Ледяные Волки
Шрифт:
В течение следующих двух недель он пробирался через уроки, заблудившись в лабиринте учебников, которые не мог читать без борьбы, и ледяных копий, которые он не мог бросать. Равноденствие приближалось, и студенты говорили, что Волчья Гвардия патрулирует город более тщательно, чем когда-либо. Ходили слухи о других драконах, которых видели в небе, о двух похищениях детей из Холбарда, о пожарах в их домах.
И это были только те дети, о которых кто-то сообщал… Андерс знал, что если кто-то из детей, которых он знал с улицы, пропадет, ни один взрослый никогда не
Он пытался пробраться в библиотеку, когда это было возможно, но Лисабет так часто бывала там. И что еще хуже, внезапно у старшеклассников начались экзамены, и они сидели в каждом углу, изучая те самые книги, которые он хотел посмотреть. Даже когда ему удавалось провести несколько минут со скрабоками, ему требовалась целая вечность, чтобы прочитать хотя бы одну страницу.
Он все больше и больше беспокоился о том, что произойдет, если не сможет найти что-нибудь из вещей Рейны в свой выходной день в городе. Или что случится, если после того, как он это сделает, рамка локатора не будет работать и не покажет ему изображение того места, где она была.
Ему просто придется ускользнуть… другого выхода не будет. Возможно, если бы он смог найти драконье гнездо, обыскав горы, оно привело бы его в Дрекхельм. Возможно, там будет и Рейна.
Возможно, он будет достаточно мал, чтобы прокрасться внутрь и найти ее. Если он сможет проникнуть внутрь и превратиться в человека, спрятать свой амулет, возможно, они подумают, что он один из них.
Но это ужасный план. Было так много «возможно», и любой шаг мог стать ошибкой. Но он не мог ждать вечно. Если Андерс ничего не узнает в ближайшее время, у него не будет другого выбора, кроме как уйти.
***
Наконец-то настал день отдыха.
— Стая и лапы, Виктория, скорее! — Сакариас танцевал, подпрыгивая по комнате, извиваясь так сильно, что было удивительно, как он не трансформировался, чтобы вилять хвостом.
Виктория не спеша наматывала шарф на шею, становясь все медленнее и спокойнее по мере того, как Сакариас становился все более неистовым.
— Почему ты не надеваешь плащ, Андерс? — спросила Лисабет, застегивая свой.
Андерс вздрогнул, подняв глаза от того места, где он сидел на кровати, просматривая домашнюю работу. Его план состоял в том, чтобы дождаться, пока остальные уйдут, а затем улизнуть в одиночку, чтобы обыскать их с Рейной убежища.
— О, думаю продолжить домашнюю работу, — сказал он. — Мне ничего не нужно, и у меня нет денег.
Все три головы повернулись к нему.
— Но ты же получаешь пособие, — заметила Виктория, тряхнув волосами.
— И нам нужно, чтобы ты был нашим четвертым, — сказала Лисабет.
— И всем нужен выходной, — добавил Сакариас.
— Нам разрешено выходить только группами по четыре человека, — продолжала Лисабет. — Таково правило. Да ладно, ты же все утро делал уроки. Выйди на пару часов.
У Андерса упало сердце. Он знал, что Ульфарские ученики выходили только группами по четыре человека, но в своем стремлении выбраться из школы в одиночку он забыл об этом. Он колебался, раздумывая, что лучше — уйти сейчас и попытаться ускользнуть от остальных, или подождать и попытаться выскользнуть за ворота самостоятельно.
— Пошли, — сказал Сакариас, опустив плечи и положив одну руку на голову, подражая волчьим ушам, опустившимся от разочарования. — Они отменили Испытание Посохом в этом месяце из-за того, что случилось у тебя. Нам повезло, что они вообще нас выпустили.
— А больше никто не может быть четвертым? — беспомощно спросил Андерс.
— Нет, — отрезала Виктория. — Но…
— Мы хотим, чтобы ты пошел, — закончила за нее Лисабет.
Андерс оглядел всех троих, его щеки вспыхнули, когда он увидел серьезные лица. Они действительно хотели его общества.
Значит ли это, что они его друзья?
Его стая?
— Ну, я могу… — он был только на полпути к уступке, когда они начали аплодировать, даже Виктория. Они закутали его в сапоги и плащ, Лисабет застегнула пуговицы на шее, Сакариас завязал шнурки, а Виктория наблюдала за ними.
— Мы получаем наше содержание из кладовой, — объяснила Лисабет, когда они направились туда, чтобы забрать свои медные монеты у дамы Линдаль перед уходом. — Как только ты становишься студентом, ты больше ничего не берешь от своей семьи.
Через несколько минут Андерс уставился на тонкие монеты, лежащие у него на ладони, на которых были выбиты узоры, чтобы показать их ценность. Деньги, все его собственные, только для того, чтобы купить что-нибудь. Это казалось невозможной, нелогичной роскошью, и никто из его соседей по комнате — его друзей — казалось, не считал это необычным вообще.
Всю свою жизнь он видел, как квартеты студентов Академии Ульфара бродили по городу. Всю свою жизнь он наблюдал за ними, зная, что у них есть все, что им нужно, и даже больше, и теперь он был одним из них, в своей серой униформе с белой отделкой. Частью стаи.
Когда они проходили через ворота, его пронзило чувство вины. Что он делал, думая о стае, о семье, не думая о Рейне? Он прикусил губу, пообещав себе, что ускользнет от остальных, как только представится такая возможность.
— Мы можем сначала пойти к аптекарю? — спросила Виктория, когда они миновали ворота, выходя на резкий холод, который, казалось, чуть ли не грозил снегопадом.
Сакариас и Лисабет застонали, но все четверо повернули направо по Улфарстрат, и Виктория слегка подпрыгнула от возбуждения, такой оживленной Андерс ее видел впервые.
— Только не забудь, что потом мы пойдем в кондитерскую, — напомнил ей Сакариас, шагая в ногу с Андерсом. Они шли по улице группой, проходя мимо пары взрослых из гвардии на патрулировании, которые проверяли каждого, кто шел по оживленной улице. Все послушно останавливались, но Андерс заметил, что многие нахмурились, когда благополучно миновали волков.