Легальная дурь
Шрифт:
– Я готова, но я не знаю, где муж, – просто ответила Елена.
Они еще какое-то время переливали из пустого в порожнее, причем у Елены окрепло ощущение, что настойчивый гость ей абсолютно не поверил. Уходя, он еще раз сказал ворчливым тоном:
– Как только свяжетесь с мужем, тут же дайте мне знать. Просто позвоните в коллегию адвокатов и спросите Мордовцева. Не тяните – как только получите информацию, сразу вперед!
Он ушел, оставив Елену в еще большем недоумении. К счастью, поздно вечером ей позвонил Парфенов, чтобы узнать, как дела. Узнав о визите адвоката, он расспросил о подробностях
– Исходя даже из того факта, что под личиной адвоката, работника социальной службы или даже полицейского может скрываться банальный мошенник, вам следует быть осмотрительнее, – сказал он. – Не открывайте дверь кому попало. А на советы этого Мордовцева плюньте с высокой колокольни. Это наверняка какой-то провокатор. Сидите тихо. Все будет в порядке. Я скоро к вам зайду.
Но дальше все пошло наперекосяк, будто Елену кто-то сглазил. Правда, она послушалась совета Парфенова и весь следующий день решила провести дома, быть настороже и никому не открывать. Однако вести себя благоразумно удалось примерно до одиннадцати часов дня, когда зазвонил дверной звонок. Елена осторожно приблизилась к двери и, вспомнив, что ее собирался навестить Парфенов, посмотрела в глазок. Тут же сердце ее учащенно забилось, потому что за дверью стоял муж! Она поспешно отперла замок. Алексей ввалился в прихожую, исхудавший и не слишком хорошо выбритый, с ошалелыми глазами. Тут же у порога они принялись обниматься. Из глаз Елены хлынули слезы.
– Не плачь, не плачь! – забормотал Веденеев, неловко пытаясь вытереть супруге щеки ладонью. – Все хорошо. А я все это время у соседа был. Скучал страшно! Ты рядом, а увидеть нельзя. Парфенов запретил. Боже, какой я был дурак! Я так тебя мучил!.. Да черт бы со всей этой работой! Пускай подавятся! Только теперь, наверное, поздно… Скажи, как ты? Парфенов говорил, что к тебе приходил какой-то тип…
– Да, но это неважно…
– Это очень важно! Если тебе будет грозить опасность, позвони мне обязательно! Я тут же буду рядом!
– Так ты еще, значит, не вернулся? – насторожилась Елена.
– Я не мог удержаться, – признался Веденеев. – Парфенов не велел… Но я как представил, что тебя здесь могут… Ну, ты понимаешь…
– Слушай, может быть, ты зря? – забеспокоилась Елена. – Для тебя это опасно, наверное…
– Я всего на пять минут. Я страшно соскучился и волнуюсь за тебя.
– Все равно не нужно было приходить. А вдруг тебя арестуют? Парфенов говорил…
– По-моему, он уже преувеличивает опасность, – махнул рукой Веденеев. – Обещал помочь, но пока только молчит и велит ждать. А у меня уже нет сил. Мы должны быть вместе.
– Но тебе здесь опасно! – с отчаянием сказала Елена. – А вдруг за квартирой следят?
– Эти тупые менты ничего не могут, – пренебрежительно возразил Веденеев. – Они даже меня схватить не смогли. Мне кажется, Парфенов тоже не знает, что делать. Нам нужно надеяться на себя. Необходимо выработать стратегию…
– Я… я не знаю… – прошептала Елена. – Что мы можем с тобой сделать?
– Я что-нибудь придумаю, – горячо зашептал Веденеев. – Но одно я знаю точно – мы должны быть вместе.
– Может быть, посоветуемся с капитаном? – неуверенно предложила Елена.
– Обязательно, –
Он еще раз порывисто обнял жену и направился в комнату.
– Разуюсь внутри, – пояснил он. – Попадаются обычно на мелочах. Башмаки в прихожей и все такое…
В голове у Елены стоял туман. Радость мешалась в ее душе с тревогой. На минуту она даже поверила, что все в ее семье опять идет на лад. Она протянула руку, чтобы повернуть рычажок дверного замка.
– Возьми в шкафу чистое белье! – крикнула она мужу.
Она не успела запереть дверь. Та вдруг распахнулась, едва не сбив ее с ног, и в прихожую ввалились четверо здоровенных мужиков в форме, пахнущие казенным сукном, кожей, дешевым дезодорантом и потом. Один из них грубо притиснул Елену к стене и зажал ладонью рот.
– Тихо, сука! Будешь шуметь, язык вырву! – прохрипел он и, обернувшись к своим, скомандовал: – Берите ублюдка! Только без пыли!
У Елены вдруг стали ватными ноги. В груди все заледенело. Но настоящий ужас охватил ее, когда из комнаты выскочил бледный как смерть Алексей и срывающимся голосом закричал:
– Не трогать ее, сволочи!
Он без оглядки бросился на полицейских, размахивая кулаками. Однако силы были слишком неравны. Его встретили подножкой, сбили на пол и принялись охаживать резиновыми дубинками. Веденеев пытался укрыться от ударов, но работали профессионалы. Через минуту он потерял сознание. Двое полицейских подхватили его под мышки и потащили к выходу. Елена с ужасом смотрела, как бессильно волочатся по полу ноги мужа. Он так и не успел разуться.
– Можно было поаккуратнее! – зло бросил тот, что зажимал ей рот. – По крайней мере во дворе шоу не устраивайте! А ты, тварь, сиди тут тихо и не вякай, если сама в КПЗ не хочешь. Посидишь ночку с проститней, поумнеешь! А то взяли моду на полицию кидаться! Полицию уважать надо!
После ухода ментов Елена долго сидела в прихожей на полу с незапертой дверью. Она уже не видела смысла в том, чтобы запирать дверь. И плакать она уже тоже не могла. На какое-то время в ней будто умерли все чувства. Она потеряла даже ощущение времени. Елена просто сидела без единой мысли в голове и смотрела на повторяющийся узор на обоях. Сколько это продолжалось, она не могла бы сказать. Потом она все-таки опомнилась и решила, что должна взять себя в руки. Кроме нее, некому было помочь мужу. Кроме нее и этого грубияна капитана полиции, живущего этажом ниже.
Правда, Парфенов строго предупреждал Елену, что она не должна звонить ему первой, но сегодня был особый случай, а кроме того, они с Алексеем уже нарушили все условия, которые поставил им капитан. Одним больше, одним меньше, не имело значения. Елена добрела до кухни, присела на стул и набрала номер Парфенова.
16
Не доехав примерно квартала до Дровяной улицы, Парфенов попросил остановить машину и вышел.
– Свободны! – сказал он патрульным. – Если в отделе меня будут спрашивать, скажите, буду через час. Оперативные мероприятия у меня. Одну версию проверить надо. И Цыгана до моего появления чтобы не трогать, ясно?