Легальная дурь
Шрифт:
Патрульным было все равно. Не трогать так не трогать. Они были рады поскорее избавиться от Парфенова. Ему тоже хотелось побыть одному. Нужно было обмозговать два внезапно свалившихся на его мобильник звонка. Один, от непосредственного начальника подполковника Цыбина, Парфенов просто игнорировал, потому что он безо всякого сомнения перечеркнул бы все планы. Не так часто начальник звонил ему лично. Вернее сказать, почти и не звонил вовсе. И хуже всего, что связан этот звонок был наверняка с другим звонком, которым Парфенова огорошила Веденеева. Она позвонила и каким-то замороженным голосом сообщила, что все пропало, и ее мужа прямо в квартире забрали полицейские. Как этот идиот попал к себе в квартиру, если ему строго-настрого было приказано этого не делать, Веденеева не распространялась,
– Ничего, хороших людей все равно больше! – буркнул себе под нос капитан, поднял воротник куртки и двинулся по Дровяной улице, разыскивая дом номер двенадцать.
Дровяная улица не зря носила свое название. Наверное, ни в одном районе города не было столько деревянных построек, сколько здесь. Даже 9-й Тупик не шел ни в какое сравнение. Дровяная улица производила жалкое впечатление – убогие домишки, покосившиеся заборы, полное отсутствие асфальта, безлюдье и горы мусора на проезжей части. Улица тянулась вплоть до невысокого холма, поросшего хилым кустарником, и там кончалась. За холмом слышался гулкий перестук двигающегося товарного состава. Пожалуй, это было здесь единственной приметой цивилизации. Парфенов подумал, что подобная дыра – просто идеальное место для отморозков вроде Цыгана, которые нападают на больных старух и беззащитных женщин, но, с другой стороны, именно в таких местах их и стоило искать, причем оторванность от нормального мира могла сейчас сыграть на руку Парфенову.
Дом двенадцать оказался одноэтажным строением с облезлой крышей. Вокруг – маленький участок, обнесенный невысоким забором, и сарай в глубине двора. Собаки не было. В окнах отражалось пасмурное небо.
Капитан оглянулся по сторонам и толкнул калитку. План, который он наскоро придумал, изощренностью не отличался, но нахальства в нем было хоть отбавляй. Публике, что тут обитала, он должен был понравиться.
Парфенов поднялся на крыльцо, толкнул дверь. Она была заперта изнутри, но засов был хлипкий, и Парфенов без раздумий высадил ее плечом. Дверь с гнилым треском отворилась. Из маленькой прихожей в комнаты вела еще одна дверь, к счастью, незапертая. Капитан шагнул в дом и почти тут же столкнулся с худым сутулым человеком в мятых брюках и выцветшей камуфляжной куртке. Волосы у человека были всклокочены, точно он только что проснулся, но глаза смотрели настороженно и недобро.
– Тебе чего? – спросил человек таким сиплым голосом, словно он уже неделю ничего не пил, кроме ледяной водки. – Дверь попутал?
Не спуская глаз с Парфенова, он незаметно отступал назад в маленькую кухоньку, которая просматривалась за его спиной.
– Я к бабе Мане, – сообщил капитан, награждая неизвестную ему бабку первым пришедшим в голову именем. – Племянник я. Она где?
Всклокоченный человек ни на секунду ему не поверил, но признаваться в этом не стал. Он все так же осторожно перемещался в сторону кухни, откуда несло запахом кислых огурцов и водочного перегара.
– Бабка там, в койке, – мотнул он головой. – Где же ей еще быть? Только не Маня она, а Зинаида Степановна. Теперь-то дошло, что не туда попал?
– Это для тебя она Зинаида Степановна, – заметил Парфенов,
Он запустил руку в карман и нащупал там пятирублевую монету. Когда мужик в камуфляже сделал еще шаг назад, Парфенов незаметно выудил монету и выронил ее на пол. Она шлепнулась на вышарканные доски, жалобно звякнув. Мужик невольно перевел взгляд вниз, и тут капитан молниеносным ударом врезал ему по челюсти. Длинное худое тело опрокинулось назад, и мужик, нелепо раскинув руки, влетел в кухню, задел по пути колченогий стул, свалил его и сам грохнулся на пол, где и замер, точно заснул.
– А не зевай! – буркнул себе под нос Парфенов и перешагнул порог кухни.
Здесь его ждали. Прятавшийся за дверью человек что есть силы толкнул ее, намереваясь сбить капитана с ног. От толчка тот пошатнулся, но устоял. Из-за двери на него вывалился длинный, с руками, похожими на грабли, человек. Лицо у него было бледное и страшное, точно у покойника. Он с ходу попытался пустить в ход нож, и Парфенов едва успел уклониться от разящего удара. Тусклое лезвие прошло в сантиметре от его лица. Капитан пнул длинного и попал в коленную чашечку. Издав змеиное шипение, бандит, прихрамывая, сделал два шага в сторону, перехватил нож поудобнее и встал в стойку, чтобы броситься в новую атаку. Его пугающе бледное лицо маячило перед глазами Парфенова как напоминание о загробном мире. Именно о таком впечатлении рассказывала Елена Веденеева. Парфенов уже нисколько не сомневался, что имеет дело с теми отморозками, что напали на нее. Он даже позволил себе предположить, с кем конкретно имеет дело. Со слов Веденеевой выходило, что самого высокого кликали Кощеем. Так он к нему и обратился.
– Слышь, Кощей! – сказал капитан, стараясь придать своим интонациям оттенок убедительности. – Ты бы с огнем не играл! Я знаю, кто ты, но ты меня не знаешь. И прямо скажу, тебе очень повезло, что не знаешь. Я могу тебе здорово испортить жизнь, и знаешь почему?..
– Закрой хлебало! – с видимым отвращением сказал в ответ Кощей. – Слушать твой гнилой базар… Тюха, вставай! Вставай, говорю! Разлегся! Не на пляже. Гости у нас, не видишь?
Тюха, распростертый на полу, заворочался, закряхтел и стал подниматься. Вид у него был осовелый и смущенный.
– Зря встаешь, – сказал, не поворачивая головы, Парфенов. – Второй раз больнее будет.
– Ты про свою боль беспокойся, – не слишком внятно пробормотал Тюха, потому что ему мешала ушибленная челюсть. – Сейчас мы тебя на фарш смелем и в сортир спустим, – в руке у него, как по волшебству, тоже появился нож.
Однако, несмотря на угрожающую риторику, нападать он не торопился, уступая это право своему приятелю. Но и Кощей сделал паузу, видимо, размышляя, что за человек Парфенов и почему он не выказывает страха. Недолгое замешательство позволило капитану сдать назад и занять более удобную позицию. Он прижался спиной к стене и выхватил из-за пазухи пистолет.
– Ну все, ребята! Кончай дурака валять. Козыри сегодня у меня. Новой сдачи не будет. Кладите свои инструменты, и будем разговаривать.
– Тюха, – негромко сквозь зубы сказал Кощей. – Он блефует. За ним никого нет. Валим его и уходим!
– Ага, – серьезно сказал Тюха, не двигаясь с места.
Кощей молча метнулся вперед, уже издали обдав Парфенова волной свежего перегара. Сверкнул нож. Капитан выстрелил, целясь в живот и очень надеясь, что пуля не повредит крупных сосудов. Кощей в броске будто сдулся. Колени его разъехались в разные стороны, длинные руки опали вдоль тела, со стуком упал на пол нож, а следом к ногам Парфенова рухнул и сам Кощей, вывернув набок еще более побледневшее лицо.
– Спокойно, начальник! – тревожно сказал Тюха, смещаясь вдоль стены подальше от капитана. – Я все понял. Вот, смотри, перо кладу. Все путем, – он тоже выбросил нож. – Тебе за то, что людей вот так запросто валишь, не влетит? Ну, там, звездочки снимут, нет? Так ты об чем побазарить хотел?
– Так о фарше, – ответил Парфенов, направляя на бандита пистолет. – Ты вроде про фарш говорил? Ну вот, сейчас своего подельника покрошишь и, как ты там говорил – в сортир и спустишь. Никто у меня на службе ничего и не узнает.