Легальная дурь
Шрифт:
– Стоп! Ты хочешь это дело отдать на откуп какому-то придурку? – забеспокоился Андрюшин. – Ты в своем уме? Ситуация выходит из-под контроля, а ты радуешься?
– Во-первых, я не сказал, что он придурок, – уточнил Рагулин. – Он просто из другой эпохи человек. Дон Кихот. Но при этом мозги у него работают. Я почему на него надеюсь? Потому что у него личный интерес в этом деле. Ну как личный? Он хочет одного ботаника спасти. Его команда мэра в тюрягу упекла. Чем-то он там их бизнесу вредил – я не вдавался. А Парфенов хочет им ультиматум поставить – или парня этого на свободу, или дочку
– А если что-то пойдет не так? – недоверчиво спросил Андрюшин.
– Так мы подстрахуем! – уверенно проговорил Рагулин. – Мы же все время рядом будем. А вы, Павел Александрович, обеспечьте медийную составляющую. В суды никто подавать не будет, но в газетах прозвучит это самое – мол, неладно что-то в датском королевстве…
– Начитанный ты, Рагулин, – хмыкнул Андрюшин. – Все цитатами говоришь. Чудно от тебя слышать…
– Так это жена, – ухмыльнулся Рагулин. – По молодости она меня все по театрам таскала. А у меня память хорошая. Что раз услышал – то на всю жизнь. Вот нет-нет и ошеломишь кого-нибудь цитатой. Но я от этой привычки избавляться решил. Люди не так понимают. У нас попроще лучше. Так вы насчет газетки поговорите, да? Перед выборами такой материал очень кстати окажется. И наверху прочтут – тоже задумаются.
– Без тебя знаю, – проворчал Андрюшин. – Ты за свой участок беспокойся, чтобы никаких проблем не случилось. Держи ситуацию под неусыпным контролем.
Обдумав хорошенько предложение подполковника, Андрюшин решил, что судьба и в самом деле посылает им нечто вроде подарка. Он навел справки о Парфенове и убедился, что характеристика Рагулина во многом верна. Пусть этот человек станет живцом, на которого попадется дочь хозяина города. А они будут просто смотреть со стороны и комментировать. Сочувствие пополам с негодованием. Так жить нельзя, одним словом.
Поэтому наутро Андрюшин пригласил к себе в рабочий кабинет старого своего приятеля, редактора газеты «Преследователь» Кускова. В каком-то смысле эта газета являлась рупором, через который Андрюшин озвучивал некоторые идеи, правда, не своим голосом. Газета имела криминально-политическую окраску, что подчеркивалось даже написанием заголовка, где приставка «пре» лепилась сбоку красными, как бы наспех намазанными кистью буквами, а «следователь» шло по центру суровым черным шрифтом. Горожанам газета нравилась за сенсационность и смелость. Власть в «Преследователе» критиковали куда чаще, чем в других изданиях. Что на самом деле стояло за этой критикой, мало кто знал, да это мало кого и интересовало.
Редактор Кусков был полной противоположностью Андрюшину. Он не катался на горных лыжах, не нырял с аквалангом, не следил за фигурой, любил поесть и выпить одну-другую кружечку пива, отдавая предпочтение «Гиннесу». На упреки своего приятеля Кусков только ухмылялся и отделывался фразой из неизвестного Андрюшину произведения: «Пусть позолота вся сотрется, свиная кожа остается…» Впрочем, несмотря на разность увлечений, отношения
Обменявшись крепким рукопожатием, депутат и редактор приступили к переговорам. Андрюшин обрисовал Кускову сложившуюся картину и поинтересовался:
– Сумеешь подать все так, чтобы этот опер был главным действующим лицом, а мы как бы в стороне, но при этом занимали вполне недвусмысленную позицию, ну, типа, до каких пор нами будут править люди не самого высокого морального облика?
– Разумеется, обычное дело, – пожал плечами Кусков. – Сплеча рубить не будем, конечно. Все аккуратно нарисуем – с тревогой за судьбы города и горожан.
– Там есть еще один аспект, кроме наркотиков, – вспомнил Андрюшин и поманил Кускова пальцем, а когда тот наклонился к нему поближе, сказал доверительно: – Там вроде бы парень какой-то перешел дорогу Варламову в бизнесе, и тот с ним расправился – бросил в темницу. Нужно бы эту историю тоже раскрутить в плане независимого журналистского расследования. Возьми у себя человека потолковее – пускай встретится с Парфеновым и все разузнает. Только учти, этот Парфенов непростая штучка, если твой корреспондент лажаться будет, он ему рога поотшибает. Все должно быть достоверно, с гражданских позиций, так сказать. Пусть изобразит бескорыстную заинтересованность и смелость, ясно?
– Да ясно! – усмехнулся Кусков. – Валежникова пошлю. У него репутация бескомпромиссного борца. Еще с девяностых. Он тогда только начинал, а его чуть не убили. Два месяца в травме лежал, из них один – в коме. Этот смогёт… А насчет гонорара как, Павел Александрович?
– Все будет. Ты мой принцип знаешь – каждый труд должен быть оплачен. Но ты ведь не хуже меня понимаешь, деньги не главное. Главное – перспективы, которые ждут всех нас.
– Это само собой, Павел Александрович! – согласился Кусков. – Но к перспективам лучше сытым устремляться. Это такой научный факт. Многократно подтвержденный в живой природе.
– Вот за что я тебя люблю, Роман Анатольевич, это за то, как ты все схватываешь на лету, – похвалил собеседника Андрюшин. – Приятно с тобой работать. И главное, отдача всегда есть, результат. Давай, и на этот раз не подведи. Ставки высоки.
– Сделаем все, что в наших силах, – заверил Кусков. – В одном ведь направлении движемся. Можете на нас положиться, Павел Александрович!
После разговора с Андрюшиным Кусков немедленно поехал в редакцию, еще по дороге связавшись по телефону с Валежниковым, своим самым эффективным журналистом, приказав тому все бросить и ждать указаний. Вернувшись, он заперся с Валежниковым в кабинете и изложил ему суть дела.
– С людьми ты умеешь сходиться, – сказал он Валежникову. – Но, думаю, этот капитан Парфенов особый случай. Вымирающий вид. Не сфальшивь – запорешь все дело, да и сам можешь пострадать. Вытяни из него все, что сумеешь, и даже больше. Семья мэра, его бизнес, его родственнички, друзья родственничков, любовницы – все, что можно. Подготовишь материал и срочно мне на проверку. Нужно подать его так, чтобы к нам минимум претензий. Только ссылки на источники в правоохранительных органах и все такое…