Легенда о черном алмазе
Шрифт:
Над полем прокатился дружный хохот.
Однако мальчонка невозмутимо продолжал:
– Если вам не трудно, постарайтесь вспомнить: раньше вы что-нибудь теряли?
Елизар не сморгнул глазом:
– Каюсь, бывало.
– Что теряли?
– Бабушка рассказывала, когда был маленьким, соску терял.
И опять косари дружно захохотали, но Костя нисколько не смутился:
– Значит, вы, дяденька,- спросил он строго,- растереха с пеленок?
Анка ни о чем не спрашивала, стеснялась. Почему-то внимательно рассматривала кирзовые солдатские сапоги бригадира, которые он снял и оставил у куреня. На подошве сапог, на рантах, на каблуках засохли комки сизоватой глины, и Анка уверенно сказала, что дядя Елизар недавно побывал у Тихой криницы.
– Верно,- подтвердил бригадир.- Еще на зорьке там, у криницы, умывался.
Трое переглянулись. Костя наморщил лоб, Анка закусила хвостик своей косички, а Емеля скомандовал:
– Пошли!
Именно там, в неглубоком овражке у Тихой криницы, и была найдена пропажа: перед тем, как умываться, бригадир снял часы с руки и положил на широкий лист лопушника, но пружинистый лист перевернулся и прикрыл их собой. Емелька сказал тогда Елизару:
– Не стоит благодарности. А если еще что приключится, не стесняйтесь - мы тут как тут.
Они прикатили в Привольное с сенокоса на паре гнедых рысаков, и управляла той резвой парой, многим на удивление, десятилетняя Анка. Резво мчались проселком гнедые рысаки, однако молва летела еще быстрее, и, когда высокая рессорная бричка замерла у конторы «Рассвета», здесь уже все было известно.
Слава в тот день не ограничилась для трех приятелей добрым словом Луки Семеныча. К вечеру она обернулась еще и огромным кульком желтых медовых пряников - подарком бригадира. Интересно, что и на пряниках было оттиснуто печатными буквами: «Слава». Анка, отведав гостинца, блаженно закрыла глаза:
– Ну, теперь буду знать: слава - штука вкусная!
2
Рыжее семейство. Трудные минуты в засаде. Атака черных разбойников. Неудача.
Что Емеле Пугачу, что Анке, что Ко-Ко было приятно вспоминать и пересказывать веселые подробности своих приключений, особенно тех, которые заканчивались благополучно. Случались, конечно, и неудачи, да что в них интересного? А вот когда старая бывалая куница метнулась, хитрованка, почуяв опасность, из курятника по заранее прорытому ходу и вдруг очутилась в глубоком и крепком холщовом мешке, такая минута удачи, быть может, сотню раз припомнится - и не будет скучно!
Затаив дыхание, Емелька лежал на пригорке в душных зарослях белой полыни. Из-под низко склоненной ветки дуба ему была видна вся поляна, поросшая высокой гусиной травой, пыреем и ясенцом. Почти рядом с ним, за кустом ежевики, замерла белоголовая Анка. Дальше, за Анкой, надежно скрытый махровой зарослью купырей, притаился третий зверолов - Костя Котиков.
В безветренный знойный полдень лес может показаться бездыханным. Но, если прислушаться, он полон звуков: шорохов, шелеста, легкого трепета листвы, птичьей переклички, наитончайших комариных нот - признаков неприметной, чуткой, напряженной жизни.
Вот едва шевельнулась поникшая кисть сосны, и рыжее пламя стремительно взвилось меж веток, наискось и вверх, к самой верхушке дерева, а там еще ярче вспыхнуло в бликах солнца. Стоило присмотреться внимательней - и оказалось, что комок пламени был живой: то игрунья-белка странствовала по своим маршрутам, по несчитанным этажам ветвей.
Неугомонный работяга-дятел приумолк, прильнув красной грудкой к шершавому стволу старого береста. Огненный зрачок неотрывно следил за белкой: не опасно ли такое соседство? Нет, не опасно, видимо, решил «доктор леса» - и в чаще снова послышалось размеренное тук-тук…
По извилистой и пятнистой от солнца тропинке осторожно пробиралась со своим пушистым выводком лиса. В мире сдержанных звуков, которые постоянно наполняют лес, ее чуткий слух тотчас различил бы даже очень слабый посторонний шорох. Но пока для тревоги не было причин. Маленькие лисята, насторожив острые ушки, поминутно обнюхивая воздух, словно бы плыли за своей мамашей по тропе, рыжие и забавные.
Что внезапно внесло смятение в их дружную семью? Отчего все трое, будто по сигналу, приникли к земле и замерли?
Емелька с усилием сдерживал себя: сделать бы резкий бросок - и схватить лисенка за лапу! Тогда не пришлось бы выжидать, пока сработает пружина капкана. Да и лисья мамаша осмотрительна и хитра, не сразу кинется на приманку. Но что это с лисенком?
Обернувшись и плавно перебирая лапками, зверек неслышно приближается к зарослям ежевики, где притаилась Анка. Ей отчетливо видна озорная, смышленая мордочка лисенка, золотистые глазенки, в которых блестят нетерпение и жадность. Вон что приметил он на старом пне - большого черного жука! Ловкий молниеносный прыжок - и зевака-жук уже в зубах у лисенка.
И почти тотчас же на поляне затевается кутерьма: двое других зверенышей пытаются отнять у счастливчика его добычу. Сначала мама-лиса с одобрением наблюдает за потасовкой. Потом, видимо, решает, что ее проказники слишком беспечны, и быстро наводит порядок: одному шалуну достается лапой по загривку, другой летит кувырком в траву, третий прижат к земле и в испуге затихает. И не ведает беспокойная рыжая семейка, что с расстояния в каких-то пять-шесть лагов за нею напряженно следят три нары глаз и что впереди, на закустаренной поляне, поставлена и немо ждет хитроумная железная ловушка!
В эти редкостные, неповторимые минуты Емеля Пугач переживает за друзей. Впрочем, в Костике он уверен: тот умеет держаться и ни единым движением не выдаст себя в засаде. А вот малая Анка - с нею беда, того и смотри, не вытерпит, вскрикнет или засмеется. Он строго косит глазами на Анку, их взгляды встречаются, и у Емельки что-то холодеет внутри: ну, конечно же, девчонка уже смеется. Правда, смеется неслышно, только глазами, но долго ли ей зазвенеть звонком?
Наверное, взгляд Пугача достаточно грозен: Анка понимает его опасения и, прикусив губу, старается показать, что сдержится. Он и верит ей, и не верит: ему ли не знать беззаботную хохотушку! «Ладно, пусть попробует пикнуть»,- мрачно решает он, скрипнув для устрашения зубами, но Кудряшке не слышен этот грозный звук.