Легенда о Гончих Псах. Повесть
Шрифт:
– Собачки, - ласково, нараспев сказал он, бочком продвигаясь к крыльцу.
– У-у, какие хорошие собачки…
В следующий момент он понял, что надо уносить ноги: «собачки» вдруг, как по команде, подняли от лап головы и с глухим рыком бросились на Кирилла.
Инстинкт самосохранения сработал мгновенно: двумя гигантскими скачками Кирилл достиг испещренного иероглифами спасительного столба и белкой взлетел на его верхушку.
Внизу прыгала и захлебывалась от лая свора.
На шум в доме отворилась дверь, и на крыльце показался высокий парень без шапки, в свитере, ватных брюках и роскошных рыжих унтах. Длинные светлые волосы парня были перехвачены ремешком, как у средневековых ремесленников. Он кого-то неуловимо напоминал.
Цыкнув на собак, парень уставился на Кирилла.
– Что ты там делаешь?
– не сразу спросил он.
– Читаю иероглифы, - с высоты отозвался Кирилл.
– Чокнутый, - вслух констатировал парень.
– Да убери ты псарню!
– взмолился Кирилл, перехватываясь дрожащими от напряжения руками.
Парень усмехнулся, не спеша сошел с крыльца и оттащил собак от столба.
Кирилл спустился на землю.
– Привет, - сказал он парню.
– Привет, - ответил тот, рассматривая Кирилла желтыми дерзкими глазами.
– Хороши бобики, - похвалил Кирилл все еще рычащих псов.
Парень неопределенно хмыкнул. Было ясно: он ждет более конкретных объяснений столь раннему визиту.
– А я к тебе по делу, - сказал Кирилл.
– Тебя как зовут?
– Женька, - ответил парень.
– А меня Кирилл, Женька. Ануфриев. Новоиспеченный работник связи.
В глазах парня мелькнул интерес.
– Каким ветром в наши края?
– Долго рассказывать, тем более что тебя начальство дожидается. Считай, что волонтер.
– Вас понял, - сказал парень.
– Так сказать, пр велению сердца?
– Ага. Начальство, говорю, тебя дожидается.
– Подождет. Не в духах?
– Да нет, как будто ничего.
– Сейчас, - сказал Женька, - собак только привяжу. А то снимут с кого-нибудь штаны.
Он подошел к нартам и закрепил их коротким железным ломиком, пропустив его через передок. Ударив по ломику ногой, он остался доволен.
Побережный ожидал их с нетерпением.
– Тебя только за смертью посылать, - недовольно сказал он Кириллу.
– Чечако не виноват, шеф, - вступился за Кирилла Женька.
– Он вел себя, можно сказать, геройски. К сожалению, этого не поняли собаки.
– Ладно, - сказал Побережный.
– Нарта на мази?
– Как штык.
– Подгоняй, поедешь на Шумный. Отвезешь газеты, а оттуда письма заберешь. Сейчас Сорокин звонил. Где, говорит, газеты? Искурили, что ли?
– Шизик ваш Сорокин, шеф. Он что, не знает, какая погода была? Всю неделю дуло как из прорвы.
– Ладно, шут с ним, с Сорокиным! Подгоняй, и грузитесь. Прогноз хороший.
– Есть, шеф! Бегу. Одна нога здесь, другая там!
– Трепач вроде тебя, - сказал Побережный Кириллу, когда Женька вышел, - Балаболит, балаболит, а чего балаболит? «Есть, шеф!», «Нет, шеф!» Ну какой я ему, к черту, шеф? Ох, хвачу я с вами лиха!..
Побережный почесал затылок.
– Поедешь с ним. Присматривайся, что и как. Недельку пооботрешься, а там и сам ездить начнешь. Напеременки с Женькой.
Он прошел в другую комнату, где был своего рода склад, и вернулся с ворохом одежды.
– Примерь-ка, - сказал он, складывая одежду перед Кириллом.
– Должна подойти, вы с Женькой оба дылды.
Здесь было все: брюки и телогрейка из непромокаемой ткани, свитер, носки, такие же, как у Женьки, рыжие роскошные унты и не менее роскошная малица с привязанными к ней рукавицами.
Кирилл быстро напялил на себя весь ворох. Унты были чуть великоваты, но он подумал, что с двумя парами носков сойдет.
– Хорош, - сказал Побережный, как манекен поворачивая и осматривая Кирилла со всех сторон.
Под окном залаяли собаки.
Побережный опять ушел в другую комнату и на этот раз выволок оттуда большущий бумажный мешок, набитый под самую завязку.
– Тащи на улицу, - велел он Кириллу.
Крякнув, Кирилл взвалил на спину мешок. В коридоре он столкнулся с Женькой.
– Там на нартах брезент, - сказал Женька, - Клади на него.
Собаки на этот раз не обратили на Кирилла никакого внимания. Наверное, вид человека в меховой одежде внушал им должное уважение. А может, они уже запомнили запах Кирилла и догадывались, что он имеет какое-то отношение к их хозяину.
Через пять минут все было уложено и увязано.
Собаки от нетерпения дергали постромки и подвывали.
– Садись, - кивнул Женька Кириллу и выдернул удерживавший нарты ломик. По-разбойничьи свистнув, он повалился на мешки.
Собаки рванули.
Вильнув на повороте, дорога взлетела на сопку, наискось пересекла ее пологий гладкий гребень и стала стремительно опадать в узкое каменистое ущельице.
Ветер ударил в лицо.
Заученным движением переместив тяжесть тела, Женька взял лежавший у него на коленях ломик и на: чал притормаживать разогнавшиеся нарты. Снег летел из-под ломика, как искры из-под токарного резца.
Местами снега в ущельице было мало, и сквозь него, точно собачьи клыки, торчали камни. Иногда полозья наезжали на них, и тогда нарты резко сбавляли ход, осаживая разгоряченных собак. Они на ходу оборачивались, словно спрашивали: ну в чем там дело?
– Хоп!
– кричал им Женька.
– Все в порядке, зверюги!
И собаки снова всем телом наваливались на постромки, натягивая их в струны. Они уже не лаяли, а бежали, низко пригнув головы, и лопатки их ходили вверх-вниз, как поршни у машины.