Легенда о Гончих Псах. Повесть
Шрифт:
– Вера.
Рука у нее была прохладная и, как показалось Кириллу, очень белая. Он осторожно пожал ее и потом долго не мог отделаться от ощущения, что все еще держит эту прохладную белую руку.
– Как добралась?
– спросил Женька.
– Долго пришлось ждать катера. У них что-то там случилось, какой-то трос заело. Я вся перемерзла.
– Вера передернула плечами.
– Сейчас мы это дело исправим, - пообещал ей Женька.
– Я - на тахту, - заявила Вера, как только они вошли в комнату.
– Где у тебя шлепанцы, Женька?
Она сняла валенки, поставила их у двери и в одних чулках прошлась по комнате.
– Не помню. Посмотри под тахтой.
– Спасибо, нашла.
– Ты сюда, старик, - сказал Женька, усаживая Кирилла на единственный стул.
– Ты сегодня почетный гость. А мы с Верой на тахте. По-родственному.
– А что это такое - краснорубашечник?
– спросила Вера у Кирилла.
Кирилл собрался было ответить, но Женька предупредил его:
– Это, моя радость, люди, которые ходят в красных рубахах. Элементарно!
– Очень остроумно! Ты напиши в «Крокодил», - посоветовала Вера.
Кирилл улыбнулся. Ему нравилось такое начало.
– Так называли добровольцев Гарибальди, - сказал он.
– У Женьки очень сложные ассоциации.
Говоря это, Кирилл внимательно посмотрел на Веру. Что-то в ее внешности удивляло его, но он не мог сразу сообразить, что именно. Продолговатое, с темно-синими, глядевшими вприщур глазами лицо Веры было необычайно смуглым, почти темным, как грузинская чеканка. Он вспомнил про ее руки и посмотрел на них. Они были белыми.
– Это от ветра, - сказала Вера, перехватив его взгляд.
– Приходится много ездить, и лицо обветрело.
– А где вы работаете?
– Я стоматолог. Участок большой, вызывают часто.
– Моя будущая супруга - эскулап, - вмешался в разговор Женька.
– И вообще она умница, старик. Когда мы поженимся, у нас будет матриархат.
– Я не выйду за тебя, Женька, - сказала Вера.
– Ты ужасно много говоришь. Включи лучше магнитофон.
– Всегда пожалуйста, - сказал Женька.
– Но только сначала давайте выпьем.
Он разлил по рюмкам напиток.
– Ну, как говорят, будем…
Они выпили, и Женька пододвинул Кириллу тарелку с икрой.
– Давай, старик, закусывай.
Кирилл, как положено, хотел было сделать бутерброд, но Женька остановил его:
– Да ты ложкой, старик, мы же не на приеме!
Кирилл послушался. Он зачерпнул целую ложку икры и стал, как кашу, жевать ее.
– А как насчет отравления?
– осведомился он.
– По слухам, в ней избыток витаминов.
– Не знаю, чего в ней избыток, а лично у меня от этого дела избыток гемоглобина. Я его скоро вместо крови сдавать буду, - ответил Женька.
– И не верь слухам, старик, я экспериментирую не первый год. Спроси у Веры.
– Между прочим, Женька, ты собирался включить магнитофон. А что касается икры, то здесь никаких норм не установлено. Это чисто индивидуально. Я, например, есть ложкой икру не могу.
– Конечно, конечно!
– сказал Женька.
– У тебя, радость моя, голубая кровь! Это мы серые!
Женька нагнулся и, вытащив из-под тахты покрытый пылью магнитофон, стал разбирать перепутанные провода.
Кирилл достал сигареты.
– Вы давно на островах?
– спросила его Вера.
– Полмесяца, - ответил Кирилл.
– А вы?
– Третий год. Я приехала сюда сразу после распределения.
– Не надоело еще?
– Иногда очень тянет домой. Думаешь: ну хоть бы на денек съездить! Но за работой все забывается. Скучаю по институту. У нас была чудесная группа.
– Вы в Москве учились?
– Нет, в Калинине. Я коренная тверячка. Мама и сейчас там живет… А вы похожи с Женькой, - неожиданно сказала Вера.
– У вас с ним одинаковый взгляд - вы оба смотрите в себя.
– Так нельзя смотреть, - сказал Кирилл.
– Нет, можно, - убежденно сказала Вера.
– Я заметила: так смотрят или пьяницы, или думающие люди.
– Ин-те-рес-но!..
– протянул Женька.
– Это уже что-то новое, радость моя. Ну и кто же мы, по-твоему?
– Не беспокойся, пьяницей я тебя не считаю.
– Напрасно, - сказал Женька.
– А я вот вношу предложение довоевать бутылочку.
Он кончил разбирать провода, подключил магнитофон к сети и щелкнул клавишей.
Потом отряхнул руки и снова сел к столу.
– Ну, вы можете воевать хоть до утра, - сказала Вера.
– Но только без меня.
Она забралась на тахту с ногами и уютно устроилась среди подушек. Глядя на нее, Кирилл подумал, что так ловко умеют устраиваться только женщины и кошки.
– Слушай, Женька, - сказал он после того, как они выпили еще по одной, - сможешь ты объяснить мне вот такую вещь: почему получается, что это мы сидим сейчас за столом, именно мы, а не кто-нибудь другой? Представляешь, такая огромная цепь, а замкнулось именно наше звено!
– Чье-то должно было замкнуться, старик.
– Ты меня не понял, Женька. Я говорю о том, что, если бы на моем или на твоем месте сидел бы другой человек, это была бы тоже комбинация, но случайная.
– Ты хочешь сказать, что все планировалось заранее?
– Я ничего не хочу сказать. Я спрашиваю: почему я еду к черту на рога и встречаю здесь Женьку Кулакова, а не Петьку Сидорова или Ваську Иванова?
– Флюиды, старик. Ведь есть же какие-то бабочки, которые находят друг друга по запаху! А если серьезно, я таким вопросом не задавался. Мы мыслим по-разному. Тебя интересует сам процесс, а мне куда интереснее, что из всего этого получится. Например, сейчас я думаю, что получится из нашего с тобой общения. Я стадная скотинка, старик, но беда в том, что в моем стаде одни собаки.