Легенда о маленькой Терезе
Шрифт:
Но вот дрогнула кровать под тяжестью мужа – он уже успел раздеться и теперь улегся рядом, чужим человеческим теплом обжигая обнаженное девичье тело. Да, похоже, не самой прилежной ученицей она была, когда ее учили подчиняться законному супругу. Эмелин не выдержала, сжалась вся, прикрылась руками…
– Да успокойтесь же, я не съем Вас, - проговорил Ренард, убирая ее руки, заставляя раскрыться. – Не бойся.
Все, что нужно ему сейчас, – без лишних проблем забыться, хотя бы на время. Он устроился поудобнее и осторожно
Там, под большой теплой ладонью, трепетало бешено девичье сердечко. Он слышал его стук, ощущал каждый удар и немного завидовал девчонке – хотел бы и он сейчас испытывать хоть что-то, хотя бы отдаленно похожее на трепет. Но внутри пустота. И это странно, страшно и мучительно больно. Какой-то крестьянке в старом, заношенном платье удалось куда больше в тот миг, когда он просто сидел рядом, еще даже не касаясь ее! А рядом с этой безупречной королевской дочерью, пахнущей любимой его лавандой, с трудом удастся хотя бы не заснуть.
Вздохнул, спустился к животу – девчонка, будто камень…
– Эмелин, так нельзя. Вы слишком зажаты, расслабьтесь. Или же ничего у нас с Вами не получится.
Но Эмелин вдруг оттолкнула его руку, подскочила, обняла коленки, уткнулась в них носом и заплакала, боясь даже взглянуть в сторону мужа.
– Простите… Простите, Ренард, я не могу… Я не готова… Я боюсь… Простите меня…
– А ведь нам с Вами еще наследников делать, - задумчиво вздохнул он в ответ, усаживаясь напротив. – Мне уйти?
Он и сам не знал, хотел ли, чтобы полноценная супружеская жизнь началась именно сейчас. Мог с легкостью уйти, мог с той же легкостью остаться, – сам не знал, чего ему хочется больше. Он в общем-то не совсем хорошо понимал, что вообще делает сейчас голый в кровати рядом с этой нелюбимой, не вызывающей абсолютно никаких эмоций женщиной. «Хочешь забыть свою малышку? Рядом с ней? Ты всерьез считаешь, что это возможно?»
– Ложитесь спать, Эмелин, - тихо проговорил Ренард, так и не дождавшись ответа. – Спокойной ночи.
И он уже почти встал с кровати и хотел уйти, оставить ее одну, когда Эмелин вдруг резко обернулась и выкрикнула:
– Пожалуйста, не уходите…
Что-то подсказывало ей, твердило упрямо, что отпускать его нельзя, что после сегодняшнего ее отказа он больше не придет, она его разочарует и никогда уже не станет ему настоящей женой. Он скорее заведет себе любовницу, а ее будет презирать и за этот отказ, и за то, что она вообще существует.
– Эмелин, что Вы хотите от меня? – разозлился Ренард. – Я Вас не понимаю.
– Я… я не знаю… Ренард, не уходите, прошу Вас… Сделайте же что-нибудь!
– Что?
– Я не знаю. Но Вы же мужчина, Вы должны знать.
– Эмелин, ложитесь спать.
– Ренард… обнимите меня, - всхлипнула тогда она.
Обнять? Ренард оглянулся на съежившуюся девушку. Нет, вот к этим щенячьим нежностям
– Ну хорошо, иди ко мне. Иди, я обниму.
Эмелин всхлипнула, недоверчиво покосилась на протянутые руки, но все ж решилась и робко поползла к мужу.
Теплая ладонь бережно коснулась ее щеки, успокаивая, обещая нежность и заботу. Он даже пересилил себя и чуть склонился к заплаканному личику, поглядывая на плотно сжатые губы девушки. «В конце концов, она твоя жена!» - подталкивал он сам себя, склоняясь еще ближе, пока ее едва различимое дыхание не защекотало щеку. Эмелин замерла. Замер и он, не решаясь коснуться. Тогда Эмелин сама потянулась к нему навстречу – казалось, поцелуй был уже неизбежен…
«Знаешь, пастушок, я, конечно, уже окончательно уверила тебя в своей легкомысленности, но… я хочу тебя поцеловать…»– проклятый звонкий голосок, вырванный из счастливого прошлого, вдруг зазвучал так отчетливо, будто издеваясь!
Ренард резко увернулся от губ жены, легонько коснулся ее подбородка, обдавая теплом и мягкостью губ, скользнул ниже к шее и прикрыл глаза… Пожалуй, это единственный способ быть нежным и ласковым с той, которую держал сейчас в руках. С той, на месте которой должна быть другая.
Он провел рукой по гибкому стану жены, а вспомнил, как впервые обнял Терезу в первые минуты их странного знакомства. Вспомнил ее намокшую сорочку на бесстыжем юном теле, как трепетала малышка, но и не подумала вырваться, когда он прижал ее к себе; как впервые коснулся ее пропахших сеном, еще мокрых волос, поправляя… Ему казалось, что и сейчас он обнимает не жену, а свою маленькую крестьяночку. И пальцы сжались сами собой, до боли стискивая так и не уловившую его надлома жену.
Он видит Терезу – ласкает Эмелин… А ведь Эмелин поверила его рукам, расслабилась, открылась, даже не задумываясь, что лаская ее тело, Ренард ласкает совсем другую женщину.
Он помнит все: от первой встречи до последней. Их каждый день, их каждый поцелуй. До боли, до слез пронзает невидимый голосок воспаленное сознание Ренарда, и хочется закричать, остановить бессмысленный поток воспоминаний, но он боится даже глаза открыть и вместо улыбки любимой увидеть чужую, нелюбимую женщину. Он думает о Терезе, а губы впиваются в упругий теплый живот жены. Ее руки уже успели зарыться в его гриве, она даже готова обнять его в ответ, но он ничего не чувствует – он слишком далеко отсюда. Вернуться бы туда, ведь счастье было близко! Ренард скользил по телу жены, ища тепло Терезы, и совсем не замечал, как дыхание законной его женщины сбивается, становится тяжелее, и первый стон срывается с обкусанных нецелованных губ…