Легенда
Шрифт:
— Н-ну и л-ладно,— равнодушно сказал рыжий и
отвернулся, скручивая цигарку.
Я протянул «Беломор». Это его несколько озадачи-
ло, и он миг колебался, брать или нет.
— Б-будешь всем «Беломор» совать — б-без штанов
останешься! — недовольно прорычал он и взял.—
А моя жена н-не разрешает папиросы, ш-шипит, стерва.
73
После этого он окончательно и бесповоротно повер-
нулся ко мне спиной.
Правду
го приема.
Загудело четыре часа. Стали кучками собираться
рабочие, уходили домой. А мы все сидели, никто и не
думал двигаться; почесывались, хихикали. Я поду-
мал: «Вот это работа! И это называется лучшая брига-
да? Странно».
Наконец явился бригадир — маленькая, смуглая,
курносая женщина. Она была такая щупленькая, ми-
ниатюрная, что мне захотелось протереть глаза: неуже-
ли это бригадир бетонщиков на такой стройке? Она
потерялась среди всех, вылезла на камушек, чтобы ее
видели, и, кончая доругиваться с мастером («А мне де-
ла нет до ваших плотников! Разогнать вас всех!»), при-
нялась распределять:
— Сегодня все по местам, как вчера! Машка — на
большой блок, Дашка — на водослив…
— О-ох, о-пя-ать водослив! В печенках он уже, ваш
водослив!
— Вставай, Дашка! Хватит вылеживаться… коро-
ва!
Поднимались нехотя, брали лопаты, брели в разные
стороны. И вдруг стало так скучно, так тоскливо!
— Я новенький,— сказал я, не утерпев, думая, что
меня не замечают.
— Вижу. Дашка-а! Ты скажи Ефремовичу, пусть
он…
Какие они все безразличные, грубые! Бригадира
почти не слушаются, машут рукой: ладно, мол! А Мо-
скаленко ничего, как будто так и надо. Она разогнала
с бранью, раздраженно почти всех, слезла с камушка.
— Тебя звать Анатолий?.. Николай! Поведи его
под первый кран на приемку.
74
— П-пошли,— буркнул Николай, не глядя на меня.
Он лениво побрел по брусьям, по камням, совершен-
но не интересуясь, иду ли я за ним. Перебрели по ко-
лено в воде лужу, покарабкались вверх по лестнице.
Выше, выше… Мелькали серые стены, сплетения желез-
ных балок, помосты; мы нагибались, скользили, лезли,
лезли… Я старался не смотреть на землю; она осталась
далеко внизу, а мы запутались среди сплетений железа
и дерева, и обратно не было возврата. И вдруг… откры-
лось небо!
Ух, какая это была высота! Мы выбрались из от-
верстия, оказывается, на самой верхотуре эстакады,
широкой, как мост. Прямо перед нами стоял, раскоря-
чившись,
стрела, казалось, цепляла тучи, а на самом конце ее
трепетал красный флаг.
На эстакаде было пусто, только лежала бадья для
бетона — огромный железный ящик на салазках, за-
цепленный за крюк крана.
— Б-бадью видишь? — сказал Николай.
– Да.
— Как машина вывалит в бадью, так ты п-почисти
лопатой к-кузов и ори крановщику «вира-а». Понял?
— Понял.
— Вот и все. Номера машин запиши и, сколько кто
сделал ходок, доложишь бригадиру. На лопату, а я по-
шел,— заключил он свой инструктаж.
Он исчез в той же дыре, откуда мы появились, а я
в недоумении, держа лопату, осматривался; подошел
к бадье, потрогал. Черт возьми! Это не во сне? Ткнули:
почисти и ори «вира»… Кран-страшилище передо мной,
как динозавр, и я перед ним — муравей. А вдруг я сде-
лаю что-то не так? Да и сумею ли? Мне стало страшно-
вато. А вот бревна лежат, косые. Зачем бревна?
Ага, это чтоб машина въезжала на них колесами…
75
Проклятый рыжий, не сказал. Чем я ему не понра-
вился?
Куда же кран понесет бадью? Ага, вон наши дев-
чата, среди досок и железа, как в клетке; возятся в
блоке, тянут кабели… Сердце у меня замерло. Тоня!
Тоня с соколиными бровями. Ей-богу, она! Неужели в
нашей бригаде? Точно, вон и рыжий Николай там пол-
зает, помахивает руками… Сверху мне все это видно
как на ладони.
Рыжий Николай дал мне лопату тяжелую, с налип-
шим цементом и сучковатой ручкой. Как хорошо, что
я в свое время научился работать этим орудием произ-
водства! Каждую осень мы всей школой сажали сады.
Витька всегда удирал, «болел», а мне нравилось рыть
ямы, рыть до испарины на спине. Эх, думал ли я тогда,
что буду загребать лопатой бетон на Иркутской ГЭС?
А вот когда пригодилось…
Издавая гул, как на мосту, прямо на меня по эста-
каде мчалась первая машина с бетоном. Ну, держись,
Толька!
ВЫДЕРЖУ ИЛИ НЕТ?
И началась работа! Я вспотел в первые же минуты
Это оказалось и просто и невероятно трудно. Машина
подлетела, расплескивая серый, грязный раствор,
задним ходом взлетала на бревна, опрокидывала ку-
зов, я бросался в самую грязь, в кузов, скреб лопатой
налипший на углах бетон — тяжелый, вязкий, как за-
мешанная глина,— скатывался вместе с ним в бадью,