Легенды и сказы лесной стороны
Шрифт:
посудину, и все на песок от устали попадали.
Тут ватажники свой челн столкнули на воду и
сказали тем, кто с баржи их разглядывал:
— Нам так атаманом наказано, чтобы троих са-
мых знатных да полонянку русскую, да монаха Ма-
кария на ту сторону Волги переправить, до Желто-
водского пожарища. Там он ждет вас с выкупом за
полонянку и Макария. А воины ваши с четырьмя на-
шими ватажниками здесь останутся. Худого не ду-
майте.
Позадумались угрюмо басурманы из рода Хаби-
булина, но с баржи сошли и в челн забрались, мона-
ха и полонянку оберегая. Два ватажника на весла
сели, взмахнули раз, другой и третий, и пошел чел-
нок по Волге к монастырю Желтоводскому.
Только накануне Семен Позолота рыбаря с ране-
ным баскаком в ближнюю Варнавину землянку из
дальней переправил. Это на тот случай, если вдруг
от хана с обменом прибудут. А в это туманное утро
он вышел на пожарище монастырское и сел на плиту
из камня дикого, что осталось от сгоревшей церков-
ки.
Утро было холодное, туманное. Атаман Позолота
на камне сидел, на Волгу сквозь туман глядел и ти-
хую песню пел. Невеселую песню, что от самого серд-
ца шла.
Вы дружки мои,
Ясны соколы,
Силой грозные,
Безобманные,
Послужите вы правде-матушке
Сколько хватит
Вашей силушки!
Дорога бранная,
Ночь туманная,
Сила грозная,
Безобманная!..
Тут из тумана челнок показался, наискось Волги
плывет и к пескам против пожарища пристает. Челн
Позолотиной вольницы, а гребцы — чувашин да морд-
вин, крепкой дружбы невольники. И побратим ата-
мана инок Макарий стоит посреди челна. И поднял-
ся с дикого камня атаман, чтобы лучше видеть, кого
ему ордынский хан посылает. А прибывшие уже из
челна выходили и к пожарищу монастыря Желтовод-
ского вслед за иноком Макарием направлялись. То-
ропился он к порогу сгоревшей церковки. Только с
цепью да колодкой не побежишь, и потому
поспевали.
А навстречу ему атаман шагнул. Одна рука на
рукояти меча, другая недвижно висит. И когда со-
шлись они, игумен монастыря православного обнял
атамана со словом таким:
— Мой побратим и спаситель мой!
Потом на колено опустился и к сухой недвижной
руке Сарынь Позолоты припал.
А Семен Позолота на полонянку глядел. И на
мальчонку, что к ней прижимался. И вспомнились
ему Олена и слова ее добрые: «Пора выкупить у ба-
сурманов страдалицу, Оганьку твою. Не пристало
русской жене басурману ноги мыть!» И подумал не-
вольно: «Полно, Оганька ли это? Эта русская жена
за годы неволи научилась и ноги басурману мыть, и
сына ему родила!» Но, отбросив сомнения, свистнул
атаман разбойничьим посвистом, так что с осины лис-
точки красные посыпались. И тотчас из оврага по-
слушник появился: «Что атаману надобно?»
— Скажи Варнаве, чтобы сюда шел с баскаком.
Да сундучок и ларец пусть захватит!
Затуманился рыбарь Варнава, услышав атаманов
наказ. Постоял, подумал, сундучок в руку взял, ла-
рец Хайрулле подал, через порог землянки шагнул и
опять что-то позамешкался.
— Привык я к тебе, Хайрулла, как к сыну род-
ному. Чую, за тобой это пришли. Дай-ка я обниму
тебя на прощание!
Поставил сундучок, обнял баскака. Потом отсту-
пил на шаг от него и трижды перекрестил. А из глаз
на рыжую с серебром бороду две слезы скатились, да
такие-то крупные, что дорогие жемчужины!
— Ну, пошли, дружок!
Но стоял Хайрулла в смятении. В напряженной
задумчивости стоял, а потом и говорит, да так-то
решительно, твердо:
— Да, пошли!
И пошел за Варнавой, опираясь на тяжелый ду-
бовый костыль.
10
А уж их ждали у дикого церковного камня. Са-
рынь Позолота сидел на нем нахохлившись, монах
Макарий стоя пожарище оглядывал. Ордынцы, род-
ня Хабибулина и мулла-крикун, сухорукого атамана
разглядывали, что на всю землю низовскую до самой
орды силой своей прославился. А полонянка, их ти-
хую речь слушая, сына к себе крепче прижимала:
«Ох, страшен этот Сарынь Позолота, атаман волж-
ской вольницы!» И ничто в нем не напомнило ей
Семку-смерда с верхнего посада нижегородского. Ры-
жеватый, седоватый да сухорукий, с лицом порублен-
ным, сидит, как ястреб перед ненастьем, сгорбив-