Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

Мюррей Саймон

20 декабря 1963 г.

В лагере идут лихорадочные приготовления к Рождеству, все стараются перещеголять других в украшении казарм, сооружении вертепов и столов. Мерсье купил в Оране старенькое пианино. Я единственный, кто имеет зачаточные навыки игры на нем, хотя не прикасался к инструменту уже несколько лет. Гюидон притащил откуда-то набор ударных, а Питцалису удалось достать гитару, на которой не хватает двух струн. Из духовых инструментов у нас имеется губная гармоника Шнайдера, а кусок проволоки со шваброй и фанерным ящиком из-под чая издает звуки, наводящие на мысли о контрабасе. Чем не ансамбль?

Канун Рождества

Сам не понимаю почему, но в последние дни я с головой ушел в рождественские хлопоты. Я вообще не собирался в этом участвовать, но затем меня вдруг охватила предпраздничная лихорадка. Очевидно, Мерсье заразил меня. Он с увлечением хватается за любое дело, и это его свойство мне очень нравится. Не всякий способен на такой стойкий энтузиазм. Наша казарма приобрела фантастический вид. Она стала похожа на винный погребок, а лучше места для празднества и быть не может.

Оркестр репетирует уже три дня и три ночи без перерыва и разучил «Тихую ночь», «Семь одиноких дней» и еще пару номеров. Гюидон со своими барабанами заткнет за пояс Бадди Рича, [94] а Шнайдер извлекает из губной гармоники звуки, которые согрели бы сердце Ларри Адлера. [95] Мерсье раздобыл где-то две гитарные струны, и теперь Питцалис играет на гитаре просто превосходно. Я вставляю отдельные фортепианные аккорды, придавая музыке некую законченность.

94

Бернард(Бадди) Рич(1917–1987) — американский джазовый барабанщик.

95

Лоренс(Ларри) Адлер(1914–2001) — американским джазовый музыкант, игравший на губной гармонике.

Первый день Рождества

Это было, наверное, лучшее Рождество из всех. Мы, собственно, даже не задумывались о том, что это за праздник, а просто отлично провели время. Народ толпился в нашей казарме до шести утра, и мы развлекали их своей кошмарной музыкой, пока руки у нас не отнялись. Все были в восторге. Мерсье попросил нас сыграть на предстоящем офицерском балу. Я не могу понять, в чем дело — то ли все начисто лишены музыкального слуха, то ли не знаю что.

По случаю Рождества меня произвели в старшие капралы, Кайу вручил мне золотые нашивки и черное кепи. Вечером ко мне зашли с бутылкой шампанского Виньяга и Сото, и мы отпраздновали это событие. Не знаю, что бы я без них делал. Да и от других я слышу поздравления и похвалы в свой адрес, что, конечно, приятно. Кажется, скоро здешняя жизнь начнет мне нравиться.

26 декабря 1963 г.

Сегодня был устроен вечер для детей офицеров и сержантов. Разыгрывались сценки, выступали клоуны, и, разумеется, играл наш оркестр. Наша популярность растет.

31 декабря 1963 г.

Уходит 1963 год. Для меня он кончился хорошо. Я чувствую, что служба теперь дает мне гораздо больше и что я сам тоже могу принести пользу легиону. Думаю, я смогу сделать что-нибудь в будущем году. Я пользуюсь определенным авторитетом и в какой-то степени участвую в решениях, которые здесь принимаются. Я могу сделать так, чтобы парни меньше страдали от типов вроде Сота Гарсиа и чтобы Шнайдер и Зиги Вайс увидели в здешней жизни что-то хорошее и не рассматривали бы ее как тюремное заключение. Я могу сделать нашу жизнь чуть веселее. Я знаю, как поддерживать дисциплину ради того, чтобы был порядок, а не делать из нее фетиш. Мне хотелось бы пробудить в людях нашей роты интерес к службе и поднять их воинский дух. Надеюсь, 1964 годом я останусь доволен.

1964

6 января 1964 г.

Пишу число «1964» с большим удовольствием. Сегодня у меня первый день в качестве сержан де семен(дежурного сержанта недели). Старшие капралы принимают участие в дежурствах наряду с сержантами, и всю неделю я буду отвечать за работу различных служб в роте, за проведение аппельи за прочие мероприятия. Утром я впервые выводил роту на построение. Командиры взводов докладывали мне о построении их подразделений, я давал команду «смирно» и докладывал о построении ротному старшине. Когда вся рота выстраивается перед тобой и вытягивается в струнку по твоей команде, у тебя начинает развиваться мания величия. Мне очень хотелось сыграть роль Дельгадо, то есть скомандовать им «смирно» несколько раз, пока они не сделают это синхронно, как мы в пелотоне.Но в конце концов я отказался от этого намерения и удовлетворился одним разом, тем более что звук, с которым они хлопнули себя по бедру, был похож на пистолетный выстрел.

А вечером я впервые проводил аппель.Прохаживаясь по казарме и глядя на легионеров, вытянувшихся возле своих тумбочек, я думал о том, сколько неприятностей пережил в свое время на их месте. Я вспомнил, как разбрасывали наши вещи по всей казарме в Маскаре, какие номера выкидывал сержант Винтер в пелотоне, — и внутренне улыбнулся. Теперь я находился по другую сторону барьера, и это было приятное ощущение.

8 января 1964 г.

Сегодня капитан Легран вызвал меня в свое бюро и спросил, не хочу ли я стать офицером. Если я соглашусь, то должен буду проучиться два года в военной академии в Страсбурге. Такое предложение мне, разумеется, очень польстило, но я попросил время на обдумывание.

Легран добавил, что готов отправить меня в сержантскую школу в любой момент, но занятия там начнутся только в середине года, и после окончания учебы я буду обязан прослужить как минимум шесть месяцев. Я опять сказал, что мне надо подумать.

У меня нет никакого желания становиться сержантом, но вот другое предложение действительно стоит обдумать. Хорошо было бы посоветоваться на этот счет с Лоридоном.

12 января 1964 г.

Сегодня вечером Мерсье заглянул в нашу казарму в сопровождении двух офицеров регулярных войск в штатском. Хиршфельд и сержант Мейер, оба пьяные, стали выражать недовольство и говорить, что военнослужащие регулярных частей не имеют права заходить к нам. Возникла очень неловкая ситуация. Мерсье постоянно общается по-дружески с рядовыми и теперь пожинает плоды. Сержанты не уважают Мерсье и Леграна и открыто критикуют их. Хуже всего то, что они делают это за спиной у офицеров и в присутствии рядовых. Прежде такого не могло быть ни при каких условиях. Насколько я могу судить, воду баламутит Пельцер. Он презирает офицеров и не скрывает этого.

Если раньше в легион могли попасть только шесть лучших выпускников военной академии, то теперь мы берем всех подряд, даже офицеров регулярной армии. В результате класс наших офицеров заметно снизился. И тем не менее нелояльность сержантов только ухудшает дело и расшатывает дисциплину.

На днях в бюро де семен(дежурном помещении) я слышал, как Пельцер в разговоре с Сотом Гарсиа высказал мнение, что Мерсье тапет(гомосексуалист) и что за все время службы в легионе он ни разу не сталкивался с подобным. Я решил заступиться за Мерсье и сказал, что до тех пор, пока нет никаких доказательств, нельзя обвинять человека в гомосексуализме только потому, что у него чуть женственные манеры. Не хочу передавать буквально, что ответил мне на это Пельцер, но суть сводилась к тому, что раз я так к этому отношусь, то, значит, и сам такой. На подобные выпады лучше не отвечать, да и в любом случае мне плевать с высокой колокольни, что думает обо мне Пельцер, — как и ему наплевать на мое отношение к нему.