Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе
Шрифт:
Сегодня он в очередной раз затеял это представление, но мы и без того были измучены. Мы чувствовали себя как загнанные лошади, и у нас не было никакого желания потакать затеям сержанта. К тому же и ели мы в последний раз накануне в полдень. И вот минут через пятнадцать после того, как Дельгадо построил нас, Ноэль крикнул во весь голос: «J'ai plein les couilles!»— что можно перевести как: «Я сыт этим по горло!» В темноте сержанту было не видно, кто кричал, но он, я думаю, догадался. Мы молча ждали возмездия. И тут Дельгадо поступил очень умно. Он наверняка понимал, что мы уже на пределе, и, не побоявшись рискнуть своим авторитетом — ибо кое-кто мог подумать, что он испугался, — распустил нас.
Ноэлю тоже надо отдать должное. Не всякий решится так поступить. Он многим рисковал. И сегодня же вечером сорвался Боде, маленький француз. Во время аппельВинтер объявил ему теню кампань.А Боде настолько устал, что потерял уже всякое соображение. Когда Винтер вышел, Боде неожиданно схватил гранату и ринулся с ней в сержантскую палатку. Сержанты пили «Кроненбург» и как раз пошли по второму кругу, когда к ним ворвался Боде, вытащил из гранаты чеку и отвел душу, высказав им все, что в нем накопилось против них за последние недели. Я отдал бы свою руку за то, чтобы оказаться в этот момент мухой в их палатке и понаблюдать за тем, как они потеют от страха.
Выпустив пар, Боде успокоился настолько, что Дельгадо смог уговорить его отдать ему гранату. Чеку вставили на место, Боде засадили за решетку. Завтра его отправят в полк, где ему предстоит наряд на тяжелые работы суток на тридцать. С капральскими нашивками он распростился, но я не уверен, что ему сейчас хуже, чем нам тут.
Сегодня Лоридон проявил свою склонность играть с огнем. Мы тренировались в бросании гранат на полигоне. Он стоял за защитным валом из мешков с песком, мы по очереди выходили на позицию в десяти ярдах перед валом, и он кидал нам гранаты, которые мы должны были поймать и бросить. Все бы ничего, если бы он не вытаскивал из гранаты чеку, прежде чем кинуть ее нам. Когда из гранаты этого типа вытаскивают чеку, через семь секунд она взрывается. Поймав ее, ты мгновенно бросаешь ее, не особенно прицеливаясь. Если же ты случайно выронишь гранату, то остается только ласточкой нырять за вал. Ловить гранату без чеки — упражнение похитрее, чем пытаться поймать на лету мяч в крикете.
Мы приближаемся к середине учебного периода, на носу очередная сессия. Сержанты усиливают давление. До окончания периода им надо отсеять еще девять человек.
Три дня назад мы совершали ночной прыжок на мысе Фалькон, после чего должны были к утру добраться по азимуту до определенного пункта. Наша группа — Виньяга, Калушке, Манбар, Нальда и я — не нашла этот пункт. Мы не спали всю ночь, протопали двадцать миль, но безрезультатно. Ничего не оставалось, как улечься около дороги и отдыхать, подкрепляясь кофе.
Не успели мы заварить его, как откуда ни возьмись выскочил сержант Дадон, которого прислали в пелотонсовсем недавно. Ему поручили отыскать нас, и он возмущенно спросил, какого черта мы прохлаждаемся тут на обочине дороги. Он распалялся все сильнее, стал орать на нас, заставляя подняться. Мы же в ответ упирались, как мулы. Виньяга не тронулся с места и продолжал, развалившись, пить кофе. Это окончательно вывело Дадона из себя: он подскочил к Виньяге и влепил ему затрещину. Это было уже лишнее. Виньяга тут же вскочил на ноги, схватил автомат, передернул затвор и, дрожа от ярости, направил ствол сержанту в живот. Тот застыл на месте с раскрытым ртом. Сказались недели усталости и напряжения, в которых Даниэль пребывал в течение нескольких недель, и жизнь Дадона поистине висела на волоске. Даниэль едва слышно прошипел, что если сержант еще когда-нибудь тронет его хоть пальцем, то распростится с жизнью. По его голосу было ясно, что говорит он вполне искренне.
Постепенно, очень медленно Виньяга остыл и убрал автомат, обстановка разрядилась. Мы молча собрали свои вещи. Дадон велел нам идти на берег моря, в Мадах, где находился весь пелотон,и укатил на своем джипе. Нам предстояло пройти пять миль. Мы в мрачном настроении двинулись в путь. Все понимали, что Виньягу не ждет ничего хорошего. Взошло солнце, напоминавшее шипящий на сковородке яичный желток. День обещал быть жарким и длинным.
Через два часа мы были в Мадахе, куда тысячу лет назад я ездил на пикники с Жаклин и Фонфоном. Нас встретил Дельгадо, приказавший Виньяге немедленно рыть себе томбопрямо на пляже.
Мы провели на пляже весь день, отдыхали и купались, но все время бросали взгляды на могилу в песке. Яма была тесной, Виньяга лежал на спине и не мог даже повернуться. Поверх ямы, вровень с поверхностью песка, натянули брезент, который за весь день ни разу не шевельнулся, как будто под ним была пустота. Это было, наверное, все равно что лежать в печи. Солнце палило нещадно.
Наступил вечер, и всех, кроме заблудившейся утром группы, отвезли в Лендлесс на машинах. Мы же должны были добираться на своих двоих.
В лагере мы были уже за полночь. Виньягу заперли в каталажке, остальные завалились на свои койки, но сон не шел к нам. Мы были выбиты из колеи — и телесно, и духовно.
Виньяге дали пятнадцать суток ареста и пелотпо четыре часа каждый день. Если бы взводом по-прежнему командовал Маскаро, он наверняка выпер бы Даниэля из школы, но Лоридон умнее. Я думаю, он понимает, насколько ценный кадр Виньяга.
Началась вторая экзаменационная сессия. Даниэль тоже сдает ее в промежутках между сеансами пелот.Инцидент с Дадоном, конечно, сыграет против него. За усердие ему поставят жирный ноль, это уж точно. Даниэль во многих отношениях на голову выше всех других, но после того, что случилось, первого места ему не видать. У остальных дух соперничества разыгрался даже сильнее, чем во время первой сессии, — и не столько благодаря тому, что убрали с пути основного соперника, сколько из-за того, что нам пришлось перенести. В эти недели мы навидались столько всякого дерьма, что нашивки капрала сами по себе ничего на этом фоне не значат. Только первое место может компенсировать моральный ущерб, нанесенный нам Дельгадо и его подручными.
Лидирует Питцер. Я опять занял второе место, Сото третий. Даниэлю пришлось довольствоваться седьмым. Но мы только на середине пути, так что главные сражения впереди. Четверых отослали обратно в полк.
За последние недели было много разного. После экзаменов атмосфера в школе изменилась, и мы приступили к тому, ради чего приехали сюда, — приобретению навыков обучения рядовых. Занимались мы этим под руководством Лоридона. Сержанты по-прежнему гоняют нас, но постоянное целенаправленное давление на психику отошло на второй план. Один раз, правда, они снова взялись за старое и заставили нас чистить туалеты зубными щетками, проверяя результаты каждые пять часов в течение трех дней, но в конце концов это им надоело, и больше они нас не трогали.
Много времени проводим на полевых учениях, отрабатывая нападение на вражеские форпосты. Мы по очереди должны тщательно продумать всю операцию, и, признаюсь, я делал это с большим увлечением. Наверное, это похоже на детскую игру в войну, поскольку противника на самом деле нет, но разыгрываем операции мы вполне реалистично.
Моральный дух на должной высоте. Коллектив у нас, за немногими исключениями, вполне сплоченный. Питцер по-прежнему рвется к победе во всех аспектах подготовки, что, естественно, раздражает Даниэля, Сото и меня. Не хотелось бы, чтобы на первое место вышел именно Питцер, но следует признать, что он этого достоин, и, боюсь, так и произойдет.