Лёхин с Шишиком на плече
Шрифт:
Никодим вдруг медленно осел на месте.
— О-ой… Хозяйка моя обещалась к обеду из магазинов вернуться… О-ой…
Оглушенный Лехин смотрел на призраков, на домовых, на Джучи, который нервными кругами ходил по комнате.
— Может, соседи решат, кто-то где-то молотком орудует?
— До ночи-то? В коридоре-то? Неужто бы сам не вышел полюбопытствовать?
— Да не могу я убить человека!
— А чего его не убить! — завопил в ответ Касьянушка.
— Касьян, ты же светлый! Как ты можешь так легко решать?! Человеческая жизнь, Касьян! Убить человека, Касьян!
Привидение вдруг хлопнуло себя по лбу. Одновременно с этим невесомо-неслышным, а лишь видимым хлопком вновь грохнули в дверь, и Касьянушка нервно вздрогнул и обернулся к "собратьям".
— Ребятушки, а ведь ему еще ничегошеньки и не сказали! Алексей Григорьич, ничего тут сложного нет! Мертвеца-то тебе, чать, нетрудно поубивать?
"Вать! Вать! Вать!" — забухали в дверь.
— Еще раз! Коротко и ясно! — процедил сквозь зубы Лехин.
— Алексей Григорьич! — отрапортовал безымянный агент. — Предположительно, молодые люди залезли в логово пожирателей душ, где их убили и отравили мистическим ядом, запирающим душу в мертвом теле. После чего дали приказ уничтожить вас и пустили по вашему следу.
— След? Но я же в транспорте ездил, в троллейбусе!
— Мы не говорим о следах-запахах. Есть качественно иной след, который каждый человек оставляет в пространстве. Если его найти и разобрать до мельчайших составляющих, об этом человеке можно узнать столько, сколько ни одна папка документов не расскажет.
— Хватит, понял! Они зомби. Что делать-то с ними? Точнее, что можно сделать с ними, кроме как еще раз убить?
— Можно, конечно, связать, раз вам так не хочется им головы рубить.
— О Господи! А дальше?
— Святую воду им в рты лить.
— Да где ж я ее возьму?!
— У бабки Петровны есть, — вмешался бледный Никодим. — Она на Илью Пророка службу выстояла да водички в бутылки из-под минералки набрала. Алексей Григорьич! Побыстрее, пожалуйста!
Лехин зарычал по-настоящему — вроде, выругаться захотел, да слов для ситуации не нашел. Итак, связать. Значит — драка. Значит — против двоих. Ведь привидения будут вынуждены уйти, и домовые тоже, не говоря уж о Шишиках. Так, с чего начать? Джучи — на кухню, закрыть, чтобы не высовывался. Душа спокойнее. Дальше…
— Елисей, тащи веревки. Потом поможешь Никодиму святую воду дотащить. Кстати, какое действие у святой воды, если ею поить этих?
— Душу из мертвого тела высвобождает, — мигом ответил Касьянушка и хотел было еще что-то добавить, но его с двух сторон подхватили Дормидонт Силыч и безымянный агент и упорхнули с добычей сквозь стену.
"Душу освобождает — это хорошо!" — облегченно решил Лехин, не обратив внимания на "мертвое тело". Знал бы он, о чем желал договорить Касьянушка…
Вскоре мотки бельевой веревки и крепкого бумажного шнура лежали в двух углах и висели почти на всех дверных ручках. От меча Лехин избавился заблаговременно, спрятав его на антресолях в спальне. От греха подальше. Мало ли что случится — Лехин ни в коем случае рубить головы не собирался.
Второе преображение маленькой прихожей в поле военных действий напомнило ему о гардинке. Он даже усмехнулся, вспомнив, что собирался выбросить ее. Такое оружие — и выбрасывать?!
Ну, кажется, все.
— Идите, — сказал он домовым. — Открываю дверь.
Бородатики мелким шажком добежали до стены и сгинули в ней.
Едва Лехин открыл первую дверь, как стало понятно, что "эти двое" пытаются высадить железную дверь с разбегу. Его даже удивило, почему они не соображают: железная-то открывается не вовнутрь — и это видно сразу, по тому, что она прикрывает часть стены. Каким же надо быть идиотом, чтоб ломиться в такую дверь!..
Железо гулко громыхнуло. Лехин представил, как "эти двое" отлипают от нее, разворачиваются, идут назад для нового разбега. Шагов семь-восемь им точно необходимо, а лестничная площадка такое расстояние, и даже чуть больше, дает.
Лехин осторожно отодвинул засов и прислушался. Вот в неровном ритме зачастили шаги по плиткам, ближе и громче, и — глухой стук вместе с громом железа. Пауза. Шаги неторопливо зазвучали от двери.
Нежно открывая засов, а затем замок — нежно, чтоб не звякнул, не брякнул, Лехин заспорил с собой: может, не просто распахнуть дверь, заманивая в квартиру, а напасть сзади, прямо в подъезде, пока они отходят для нового разбега? В конце концов, честный бой возможен лишь в честном поединке. А здесь столько условий не для боя, а для бойни. Двое против одного — раз. Не живые, если верить параненормальным гостям, а мертвецы — два. Может, и правда напасть со спины? Пока одного ломаешь и в петли приготовленной веревки всовываешь, второй очухается не сразу… А если сразу? Ну и ладно. Первый будет запеленут в секунд десять, так что…
Бу-бум! Лехин их даже пожалел. Совсем уж мозги не работают, что ли, в железный лист биться зазря? "Может, и не работают, — подумалось мрачно, — если мертвые…"
Медленным, ласковым толчком он послал дверь вперед. Спиной к нему, двое и впрямь уходили к противоположной стороне лестничной площадки.
— Эй, вы ко мне?
Не дергаясь, "эти двое" просто развернулись и пошли к Лехину непринужденно-деловым шагом, словно на оклик запоздавшего к дверному звонку дружка. И легкая походка могла бы обмануть любого, не загляни тот, любой, им в глаза.
Еще на лестнице, с Федькой на плече, обернувшись, Лехин увидел что-то странное в парнях. До настоящего времени он и под пытками не мог бы объяснить, что же увидел. А теперь "что-то странное" наплывало на него вместе с глазами парней. Мертвые глаза и оказались "чем-то странным". И страшным. Ибо они еще не умерли — умирали зрачки, мутнели сквозь гниловато-белесую пленку, которая неровно, рыхло обвисла на глазах, морщась на низших веках. "Мертвые убийцы, абсурд…"- поразился Лехин, пятясь в квартиру. И все же на их лица так и тянуло посмотреть. Еще и еще раз. Как любая аномалия в человеческом лице: шрам, больной лицевой нерв, мгновенно уродующий обыкновеннейшие черты; слишком выдающаяся бородавка, огромное родимое пятно, — умирающие глаза парней обладали изощренно-жестокой притягательностью и завораживали чуть не до транса.