Лекарь

Смитт Таня

Химический концентрат, добытый в деревушке, принято было разводить водой, но воды у нас не было, поэтому пришлось пользоваться тем, что было в наличии. Варвар с отвращением жевал безвкусную массу, то и дело сплевывая на землю. Глядя на его страдания, я ловил себя на мысли, что бедняга даже и не подозревал, насколько вкусной может быть настоящая еда. Варвар был слишком молод, чтобы застать нормальные продукты, которые исчезли из употребления задолго до его появления на свет.

«Сколько тебе лет, Варвар? — не удержался я от любопытства»

Мой попутчик ненадолго задумался, подсчитывая свой возраст и выдал неопределенное:

«Много, столько не живут. Тридцать лет»

Я негромко засмеялся, создавая раскатистое эхо. Варвар не подозревал еще об одной вещи. Некоторые особо невезучие граждане могут жить гораздо дольше,

чем тридцать лет. Но об этом наивному парню знать было необязательно. Домусолив очередную горстку якобы еды, Варвар с отвращением сплюнул еще раз и негромко заявил.

«Я не отказался бы сейчас от хорошего куска копченой курицы, вместо того, чтобы хавать эту дрянь!»

Тут уж я не сдержался и заржал в полный голос.

«Откуда тебе известно о таких деликатесах, а, Варвар? — невежливо пробормотал я сквозь смех, — тебе приходилось есть копченую курицу?»

Варвар странно смутился и неразборчиво пробормотал:

«Не приходилось. Мой друг частенько… Он рассказывал мне семейные предания, когда такая еда считалась самой обычной. Я не отказался бы снова вернуться в те времена, Прохор»

Я жил в те времена и мог бы рассказать множество историй, никак не связанных с едой, но способных вызвать у Варвара и не такие сожаления и восторги. Однако я держал свои секреты при себе, стараясь казаться обычным среднестатистическим гражданином. Привал был завершен и наш путь снова погрузился в непроглядную тьму. Варвар больше не казался мне веселым и оживленным. Странный экскурс в далекое прошлое стер краски жизни с его лица и следующую часть пути мы провели в напряженном молчании. От вечного мрака перед глазами плыли размытые силуэты, рожденные воображением. Мне казалось, что там, в темноте скрываются диковинные звери, способные растерзать нахальных пришельцев. Но настоящие звери поджидали нас там, наверху, возле выхода из ледяной пещеры. Когда наш подземный путь завершился восхождением к свету, на нас обрушились все звуки жизни, и они не вызвали в нас восторга. Отовсюду доносились крикливые гортанные окрики, призывающие кого-то окружать, вести и выпиливать. Варвар растерянно оглянулся и с сожалением произнес:

«Возвращаться обратно не имеет смысла, однако пробираться к побережью граничит с явным безрассудством. Что будем делать, Прохор?»

Сейчас в нас ничто не говорило о пугающем облике диких тварей, или о нашем спонтанном возвращении в мир людей. Мы выглядели как два обычных странника, решивших прогуляться к морю. Учитывая нынешнюю экономическую ситуацию, гораздо больше вопросов могли бы вызвать модные дорогие шмотки из натуральных материалов. То синтетическое дерьмо, что было сейчас наверчено на нас, вызвало бы сожаление, сострадание и полное нежелание связываться со скучными представителями среднего класса. Я решил рискнуть и нацепив на лицо равнодушно-отрешенное выражение, не торопясь двинулся к побережью. Варвар, немного подумав, двинулся следом, снисходительно заявляя, что даже будет рад, если кто-нибудь вообще обратит на него внимание. Последняя реплика моего попутчика вернула меня к мирным временам, и я снова повторил свой вопрос, заданный когда-то Варвару-дикарю.

«Что случилось с твоей семьей, Варвар? — как можно доброжелательнее произнес я»

Варвар с неудовольствием поморщился и нехотя отозвался:

«У меня ее нет. И не будет больше никогда, Прохор. Давай больше не возвращаться к этим вопросам. Я не спрашиваю, почему ты сейчас здесь, а не разыскиваешь своих.»

Я извинился и закрыл тему, обнаруживая в себе разыгравшееся любопытство к этой запретной теме. «Как-нибудь я разузнаю о тебе, Варвар, — пообещал я мысленно, и послушно замолчал»

Глава 7.

Побережье ничем не напоминало те шикарные пляжи с белым песком, которые еще жили в моей памяти. На протяжение всей линии прибоя любой желающий полюбоваться местными красотами, мог обнаружить огромные серые камни, в беспорядке наваленные по берегу у самой воды. Пройдя приличное расстояние по естественному волнорезу, мы уткнулись в отвесные скалы, нависающие над самой водой. Варвар отыскал вполне годное для обитания местечко, выполненное в форме неглубокого грота, и радушно предложил мне располагаться в новом жилище.

«Я сам часто ночую

в таких расщелинах, — объяснял он, деловито вертясь в тесном пространстве. — это самое безопасное место. Твари сюда не доходят, а группы реагирования прочесывают только жилые районы, и те участки, на которых находят наибольшее скопление людей.»

О бытовых удобствах Варвар не упоминал, но в текущей ситуации эти мелочи не являлись приоритетными. Нам с ним было достаточно крыши и некоего подобия стен, защищающих от ветра. Я был невзыскателен, а Варвар и вовсе давно привык к таким условиям. Когда страсти по новоселью немного улеглись, меня охватила вполне обоснованная тоска по утерянным снадобьям, а, главное, по своим записям, оставленным в подвале столичной высотки. Щедрая природа южного края была богата на лекарственные растения, и я, не видя другой возможности пополнить свои медицинские припасы, каждое утро отправлялся на склоны, собирать корешки и травы. Варвар относился к моим вылазкам настороженно, но возражать не рисковал, и только покачивал головой. Варвар воровал для нас еду, рыская по горным поселкам. Я был не сторонник подобных мероприятий и тоже качал головой, когда он возвращался вечером и с гордостью демонстрировал добычу. Однако других способов выжить у нас не было. Все около законные заработки остались в далеком прошлом. Люди добывали себе средства к существованию, кто как мог. На юге было принято водить экскурсии по горам и предоставлять временное жилье туристам, которых с каждым годом становилось все меньше. Отдыхали на побережье самые отчаянные и безбашенные граждане, напрочь лишенные инстинкта самосохранения, да и тех в этом сезоне насчитывались жалкие единицы. Поэтому воровство в поселках было оправданно, хоть и недопустимо. Вечерами я раскладывал принесенные травы на нагретых камнях и тщательно сортировал их по лечебным свойствам. Запасливый Варвар приволок мне откуда-то клочок холщовой ткани, по нынешним ценам стоивший целое состояние. Я аккуратно разрезал его на ровные квадраты и завернул в них приготовленные ингредиенты. Дикарь всякий раз проявлял вполне искренний интерес к моим занятиям, почтительно замирая в шаге от моих снадобий и в волнении шевелил губами, видимо повторяя про себя какие-то заклинания. Или просто вел подсчет увеличивающимся мешочкам с травами.

Однажды вечером Варвар не пришел в положенное время, вызвав во мне волну беспокойства. Я прождал его до полуночи, а с первыми лучами солнца отправился его искать. Мой новый приятель намечал себе разные маршруты для воровских набегов, и география моих поисков обещала быть весьма обширной. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я отправился в самое ближайшее поселение, в надежде разузнать о приятеле хоть какую-нибудь информацию. Стоило мне просто приблизиться к границам деревушки, как стало понятно, что никакой информации не будет, что селение прочесывается группой реагирования и что, скорей всего, мой Варвар уже попал под раздачу. Пока я в раздумьях пялился на шумные беспорядки, вызванные внеплановой зачисткой, рядом со мной притормозил мальчишка-подросток и торопливо зашептал:

«Уходите отсюда, сударь, здесь группы реагирования, и им все равно, кто перед ними, люди или твари!»

«Они уничтожают обращенных тоже? — машинально поинтересовался я, не чувствуя в себе интереса.»

«Не уничтожают, а отлавливают и куда-то увозят. Никто не знает, чем все закончится, — охотно пояснил мальчишка, порываясь бежать.»

«Куда увозят? — наконец-то заинтересовался я, — для чего?»

Мальчишка пожал худенькими плечами и помотал головой.

«Никто ничего не знает, — интригующе поделился он, — кто говорит, обращенных свозят в исследовательские центры в столице, кто утверждает, что их закрывают в местных лабораториях. Здесь нельзя оставаться. Говорят, такое творится во всех селениях. Люди уходят, хоть и сами не знают, куда»

Я впервые слышал, что в горах существуют лаборатории, впрочем, учитывая нынешнюю ситуацию, в этом не было ничего удивительного. Жизнь всего мира вращалась сейчас вокруг единственной проблемы, а исследовательские центры росли отовсюду как грибы.

Мальчишка, не дождавшись окончания беседы, рванул вниз по пыльной дороге, а я передумал заходить в поселок. Варвара там я скорей всего не застану, думал я, торопливо шагая обратно к побережью. Я надеялся, что изворотливый дикарь, выросший в горах, нашел способ скрыться от туповатых вояк и сейчас дожидается меня в гроте, изводясь от переживаний.