Лекарь
Шрифт:
«Коллеги! Друзья! Соратники! — начал проникновенно он, а я невольно провел рукой по заднему карману штанов, отыскивая маузер. — мы вынуждены пересмотреть принятые ранее обязательства и цели. Народ озлоблен и требует доказательства нашей борьбы с тварями и обращенными. В нашу первоначальную задачу входила разработка фармацевтического средства борьбы, однако мы вынуждены признать поражение. Разработка неэффективна, твари множатся и угрожают спокойствию граждан. Мы должны успокоить народ, коллеги. Именно поэтому мы вынуждены пойти на крайние меры!»
В таком ключе румяный доктор вещал еще с полчаса, а когда все в зале начали откровенно зевать, он пригласил всех на закрытый двор. Сидящие в зале оживились и мерно бормоча что-то между собой, торопливо двинулись к выходу.
Закрытый двор располагался за зданием лаборатории, был огорожен со всех сторон непроницаемым забором и имел вид огромного колодца. Хлынувшую во двор толпу поджидала крытая повозка, имеющая сходство с автобусом. Я успел подумать, что все желающие никак не поместятся в этот вид транспорта, куда бы он ни направлялся. Однако в его задачу и
Автобус, за которым мы плелись все это время, подобрался к лестнице, ведущей на сцену, и распахнул дверцы. Я ожидал увидеть толпу разукрашенных лицедеев, однако на улице появился всего один. Он был с ног до головы замотан в омерзительно шелестящую ткань, явно мешающую ему перемещаться. Человек неловко пошатнулся, пытаясь удержаться на ногах, и не удержался, поскольку его ноги были крепко обвязаны жесткой веревкой.
«Неплохо! Браво, Персострат! — подумал я, с интересом наблюдая над правдоподобными попытками человека подняться на ноги, — в нынешнее скорбное время весьма неплохая задумка повеселить народ и отвлечь его от вечного страха.»
Один из бойцов охранения грубо подтолкнул персонажа к лесенке и тот, затравленно оглянувшись, сделал неуверенный шаг. Его шуршащая накидка спала на землю, и я с изумлением увидел, что актер, исполняющий роль дикой твари, потрясающе похож на моего Варвара. Те же темные глубокие глаза, те же торчащие во все стороны темные волосы, тот же рост и та же фигура. Мне показалось немного странным, что господа костюмеры не добавили немного правдоподобия, натянув на вполне человеческое лицо уродливую маску, но видно таково было решение постановщика. Пока несчастный связанный добирался до сцены, вездесущий Персострат уже бодро промаршировал к краю помоста, в своем обычном костюме с привычной папочкой в руках. Он оглядел всех собравшихся и торжественно объявил о начале представления. Правда его слова звучали немного по-другому, снова акцентируя внимание на новых веяниях и задачах. Но в целом, его мысль была ясна — ученый мир принялся решать проблемы силовыми методами.
«Перед вами не человек, как могло бы показаться с первого взгляда. Это обращенная тварь, и кто знает, какой урон она причинила мирным гражданам. За свои деяния она должна понести справедливое наказание! Это только начало! — гордо вопил он, обводя обезумевшими глазами гудящую толпу, — так будет с каждой тварью, с каждым обращенным, кто посмел обойти программу «избранных», так будет со всеми!»
В его словах звучали откровенно безумные ноты, и я уже начал сомневаться в реальности театрализованной затеи и постановочных трюков.
Пленник, сопровождаемый весьма болезненными толчками охраны, наконец-то добрался до бревна и настороженно замер, обводя глазами беснующуюся толпу. На самый краткий миг наши глаза встретились, и я с ужасом понял, что очень ошибся в своих первоначальных предположениях. Передо мной стоял не актер, играющий тварь. Это был недавно обращенный. Это был мой Варвар. Сопровождавший боец подтолкнул Варвара к столбу и надежно привязал того длинной крепкой веревкой. Варвар дернулся, но получив очередной пинок, послушно затих. Я во все глаза наблюдал за развитием сюрреалистических событий, и не верил тому, что видел. «Так не должно было быть, — метались заполошные мысли, — мы живем в цивилизованное время, казни отменены, да и к чему все это? Варвар не виноват, что однажды стал таким, это может случиться с любым из присутствующих! Он не преступник, а жертва, и он достаточно настрадался и без глупых представлений!»
Однако мысли продолжали оставаться мыслями. Я ничем не мог помочь Варвару. Мое вмешательство только ускорило бы расправу и не привело бы ни к чему. Толпа разорвала бы нас двоих, если бы я нарушил порядок представления.
«А может быть, все это рассчитано на зрелищность? — появилась новая обнадеживающая мысль, — может сейчас Варвара отпустят, не причинив ему вреда?»
Опровергая мои ожидания, на помост взобрался крепкий мужик, видимо работающий санитаром в каком-нибудь дурдоме, и протянув вперед руку, продемонстрировал толпе тонкую витую плеть, оснащенную какими-то блестящими металлическими вкраплениями. Толпа призывно загудела, и в ее непрерывном вое я отчетливо расслышал угрожающее: «Сдохни, тварь!»
Варвар обвел беснующуюся толпу погасшими глазами и обессиленно опустил голову, смирившись с участью. Санитар, не дожидаясь, пока толпа перейдет сама к решительным действиям, уверенно размахнулся и с силой обрушил на незащищенное тело Варвара страшную плетку. Варвар дернулся и, запрокинув голову, распахнул в беззвучном крике разорванный рот. По его коже тут же заструились яркие полосы крови, а санитар, помня о долге, нанес свой следующий карательный удар. Варвар снова изогнулся,
Глава 8.
То, что я собрался сделать, наверняка вызвало бы волну возмущения и порицания среди населения, и рассматривалось, как наглое нарушение закона. Однако мне было насрать и на возмущения, и на население в целом. Я разрезал тугие веревки, удерживающие жертву на столбе, и ко мне в руки соскользнуло неожиданно легкое, липкое от крови мертвое тело несчастного Варвара. Я не мог допустить хотя бы того, что бы безумные ученые копались в его останках, делая новые бесполезные открытия. Прижимая к себе скользкую израненную фигурку, я неловко спрыгнул с помоста, и, настороженно оглядываясь, пересек опустевшую площадь. Благодаря объявленному комендантскому часу, улицы города были пусты и молчаливы, а верные стражи безопасности бдительно толклись там, где возможность столкнуться с дикой тварью стремилась к нулю. Я несся по опустевшему городу, не видя в своем порыве никакого практического смысла. Мое дыхание со свистом вырывалось из легких и грозило остановиться совсем, но мне были безразличны его планы. Я прислушивался к глухому стуку своих уродливых ботинок по разбитому асфальту, и мне казалось, что на этот шум сейчас сбежится половина города. Однако окна в домах продолжали оставаться неприветливо темными, никто не объявлял погоню и не грозил мне немедленной расправой. Варвар норовил выскользнуть из моих рук, неестественно запрокидывая голову и скаля на меня ровные белоснежные зубы. Миновав границы города, я почувствовал уверенность и сбавил шаг. Добравшись до низкого раскидистого куста, выросшего прямо на дороге, я осторожно уложил свою кровавую ношу и наклонился к самому его лицу, надеясь расслышать признаки жизни. Я был врач и давно уже понял, что мои проверки ничто иное, как попытка поверить в чудеса. Варвар безвольно вывернул голову и глядя в ночное небе мутнеющими глазами, будто бы укорял меня за малодушие и сентиментальность.
«Пора двигаться дальше, дружище, — пробормотал я, подхватывая с земли липкую фигурку»
До самого побережья мы добрались без приключений. Я добрался. Варвару приключения были уже безразличны. В гроте было темно, сыро и тесно, и я с трудом отыскал подходящее место для своего приятеля. Расстелив на камнях обрывок старой тряпки, я осторожно уложил Варвара и, закрыв рогожкой вход в импровизированное жилище, принялся разводить огонь. Несколько дней назад хозяйственный Варвар предусмотрительно сложил из прибрежных камней некое подобие очага, уверенно заявив мне, что с наступлением холодов такое приспособление здорово облегчит нам существование. Огонь весело запрыгал среди камней, рождая на низких сводах пугающие тени. Я некоторое время глядел на мерцающие отсветы, потом решительно приподнялся и принялся рыться в своих снадобьях. Для чего я делал это и какую цель преследовал, о том не знал даже я сам, однако с одержимостью маньяка я перекладывал с места на место свои свертки с травами и в моей голове рождалась смелая мысль. Отыскав в норе вполне пригодный кувшин, все так же украденный рукастым Варваром в одном из поселений, я набрал воды, и подвесил над очагом. Когда вода в кувшине весело забулькала, я оторвал от тряпки небольшой клочок и, смочив его в кипятке, принялся обтирать запекшуюся кровь с мертвого тела. Пока я приводил Варвара в достойный вид, вода наполовину выкипела и я, прервав свое занятие, побросал в кувшин растертые в порошок травы, которые собрал на склонах. В моей голове возникали целые страницы моих собранных за столетие записей, рецептов и составов, способных помочь при многих недугах. Однако среди них не было не одного, способного воскресить из мертвых. Вода в кувшине выкипела, оставив на дне обжигающий осадок из разварившихся кореньев и трав. Я зачерпнул рукой горячую жижу и принялся растирать по мертвой коже полученную смесь. Этот состав годился для заживления ран, порезов и ссадин у живого человека, и Варвару был без надобности, однако я продолжал упорно растирать израненную кожу, повторяя про себя слова старого заклинания, как-то слышанного от одной целительницы. В то время я открыто смеялся над ее бреднями, но сейчас они ниоткуда возникали в моей памяти и вырывались из горла сами по себе. Несколько раз в течение ночи, я заменял воду в кувшине, растирал в пыль высушенные травы и продолжал втирать полученное зелье в холодную кожу Варвара. Перед моими глазами прыгали обрывки эпизодов моей бесконечной жизни, возвращая меня в то беззаботное время, когда мне не нужно было прятаться по подвалам и пещерам от неведомых злобных тварей. От прилагаемых усилий моя энергия таяла, слова забывались, и в какой-то момент я обессиленно повалился на распростертое передо мной тело. Сколько времени я пролежал в неподвижности, сказать было невозможно. Мой импровизированный очаг давно погас, а через непрочную занавеску в пещеру проникал прохладный морской ветер.