Ленин. Социально-теоретическая реконструкция
Шрифт:
Хотя Ленин считал, что «богатство» посредством подкупа и биржи может осуществить «господство над любой демократической республикой», в том числе и над политически независимой республикой, он не делал отсюда вывода о том, что, ссылаясь на социализм, нужно отказаться от борьбы за демократию. В политическом мышлении Ленина необходимой предпосылкой любого успешного наступления на капитал выступало создание максимально широкой массовой базы (уже упомянутого «левого блока», то есть «союза рабочего класса и безземельного бедного крестьянства»). Ленин на многих страницах доказывал важность борьбы за демократию, эта мысль еще сильнее укрепилась в нем под влиянием опыта 1905 года. Казалась возможной и рабочая революция как предпосылка социалистического строя в одной стране, однако, по мнению Ленина, социалистический строй не мог возникнуть исключительно «на русской почве». Его дискуссия с Парвусом и Троцким о перманентной революции в значительной степени затрагивала и эту проблему, поскольку спорящие стороны по-разному оценивали вопрос «перехода» между двумя революциями. [340]
340
По этой теме существует обширная литература, поэтому нет необходимости вдаваться в подробности. В своей книге «Partvit'ak 'es t"ort'enettudom'any» я тоже занимался историографией данной темы. См. еще упомянутую работу Белы Киршнера, а также:
Knei Paz В. The Social and Political Thought of Leon Trotsky. Charendon Press, Oxford, 1978.
В то же время Ленин фактами доказал, что революция 1905 г. имела всемирно-историческое значение. [341] Наряду с Розой Люксембург он первым понял, что в 1905 г. произошла невиданная ранее революция нового типа, «пролетарская по своему характеру и средствам борьбы» (массовая политическая стачка, вооруженное восстание) и буржуазно-демократическая по своим целям, но одновременно «открытая» по отношению к пролетарской революции. Ленин
341
Ленин писал: «Русская революция вызвала движение во всей Азии». Он ссылался на революции в Турции, Персии, Китае и продолжал: «Не следует забывать, что, как только 30 октября 1905 года в Вену прибыла телеграмма о конституционном манифесте царя, это известие сыграло решающую роль в окончательной победе всеобщего избирательного права в Австрии». (В Вене начались многолюдные уличные демонстрации.) Ленин В. И. ПСС. Т. 30. С. 326.
342
Там же. С. 309–310.
2.3. Исторический спор: природа самодержавного государства
Ко времени революции 1905 г. российская социал-демократия уже имела за плечами опыт кажущихся сегодня особенно глубокими теоретических и научных дискуссий, в ходе которых были осознаны важнейшие особенности исторического развития России, обусловившие не только многие моменты, возможности и рамки политической классовой борьбы того времени, но и основные тенденции развития революции. Дискуссия о самодержавии прошла несколько этапов. Ее истоки можно обнаружить в рассуждениях славянофилов первой половины XIX века о «русской исключительности», о «негосударственное™» русского народа или именно о «всемогуществе государства» и «хранящей традиционные ценности русской общине». [343] Выступившие против них «западники» вскоре стали рассматривать «русское своеобразие» проявлением отсталости от Запада. Этот спор вступил в новую стадию лишь в конце XIX в., в конечном итоге превратившись, подобно другим историческим разногласиям, в полемику между либералами и марксистами, больше того, в начале XX в., после первой российской революции, острая борьба развернулась и между различными течениями социал-демократии, по-разному смотревшими на самодержавие. Политическая ставка исторической оценки самодержавной власти была столь велика, что и в среде большевиков вспыхнул нарушавший их единство спор о характере самодержавного государства и вытекающих из него теоретических и политических следствиях.
343
Об этом см.:
Niederhauser . A szlavofilek t"ort'enetszeml'elet'ehez // Acta Universitatis Debreceniensis de L.K. nominatae. Series Historica, Debrecen, 1966. Прежде всего с. 27–41.
К тому времени, когда Ленин включился в этот спор, Плеханов — на основе работ Гегеля, Маркса и Энгельса, [344] а также русских историков М. М. Ковалевского и В. О. Ключевского — уже сформулировал марксистскую точку зрения по вопросам самодержавного государства и общины, полемизировавшую с историческим подходом либералов, прежде всего Милюкова, находившегося в основном под влиянием Конта и Спенсера и т. н. государственной школы. [345] Эта проблематика стала предметом серьезных дискуссий среди социал-демократов в период первой русской революции, когда перед ними встала необходимость определить свое отношение к либеральной буржуазии и крестьянству. Большевики выработали свою позицию по этим вопросам на III съезде в апреле 1905 г., а меньшевики — на женевской конференции, после чего и те и другие совместно обсудили свои взгляды на IV, а затем на V, лондонском, съезде партии 1907 г. За это время было написано множество исторических работ по данной теме.
344
Гегель, Маркс и Энгельс неоднократно писали о своеобразии исторического развития России, см., напр.:
Hegel G.W.F. El"oad'asok a vil'agtort'enet filoz'on'aj'ar'ol. Budapest, 1966. P. 189–190; Marx K. Die Geschichte der Geheimdiplomatie des 18 Jahrhunderts. Verlag Olle und Wolter, Westberlin, 1977;
Энгельс Ф. Цикл «Эмигрантская литература»// Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. T. 18. С. 501–548.
345
О предыстории и последствиях этого многостороннего спора см.: Krausz Т. P'artvit'ak 'es t"ort'enettudom'any.
В ходе дискуссии по аграрному вопросу Плеханов, полемизируя с Лениным, снова подчеркнул, что, по его мнению, в развитии русского крестьянства определяющую роль играл «азиатский застой», «китайщина». Он утверждал, что Ленин не понимал сущности этой исторической аналогии, сравнения России XX века с Китаем XVI века, того, что «аграрная история России более похожа на историю Индии, Египта, Китая и других восточных деспотий, чем на историю Западной Европы». [346] В определенной степени Плеханов сделал шаг назад по сравнению со своей собственной, сформулированной в работе «Наши разногласия» (1884) позицией, согласно которой вопрос общины должен изучаться не только в рамках сопоставления России и Востока. Тогда Плеханов видел основную характерную черту своеобразного развития России в его «колебаниях» между Западом и Востоком и подчеркивал разрушительное влияние западного развития на русское крепостничество. [347] На съезде Ленин напомнил Плеханову о том, что поскольку в Московской Руси была национализация земли, то в ее экономических отношениях преобладал азиатский способ производства, а между тем в отношении России XX века, когда доминирующим стал капиталистический способ производства, от доводов Плеханова практически ничего не остается. Плеханов смешал два вида национализации, что Ленин не без основания назвал «анекдотической» ошибкой [348] ; он смотрел на «азиатский момент» как подчиненный элемент капиталистического способа производства. Не нужно и говорить, что политической ставкой этой дискуссии, связанной с формационной теорией, был выбор между большевистской концепцией национализации земли и меньшевистской концепцией «муниципализации». Историческая оценка российского государства складывалась в рамках политических споров, возникших в связи с революцией и ее поражением.
346
Четвертый (Объединительный) съезд. Протоколы. М., 1959. С. 58–59, а также: Плеханов Г. В. К аграрному вопросу в России // Дневник социал-демократа, № 5, март 1906 г.
347
Plehanov G.V. N'ezetelt'er'eseink. In: Plehanov v'alogatott filoz'ofiai fr'asai. (Szerk.: Sziklai L'aszl'o) Bp., 1972. P. 110.
348
Ленин В. И. ПСС. Т. 13. С. 14–15.
Столыпинские аграрные реформы, стимулировавшие распространение капиталистической частной собственности в деревне, указывали на изменение в политике, больше того, в самой природе самодержавия. Пользуясь словами Ленина, можно сказать, что самодержавие сделало решительные шаги «по пути превращения в буржуазную монархию». В этой связи возникло три спорных вопроса. Первый из них был представлен неославянофильскими и этатистскими идеями авторов сборника «Вехи», которые в религиозно-философском обличье служили делу защиты самодержавия. Идеологической задачей сборника было «спасение российского государства» от революции, от «вероотступничества интеллигенции». [349] Сформулированный Струве новый государственный национализм одновременно оправдывал внешнеполитические устремления самодержавия и патриотическую мобилизацию интеллигенции на защиту российского государства, [350] став тем самым предвестником концепции, обязывавшей интеллигенцию поддерживать участие России в мировой войне. Милюковское направление либерализма в научном отношении противодействовало религиозно-философской экспансии вехизма, однако при этом не принимало революционных выводов, не разделяло требование свержения самодержавия. Российские марксисты видели в вехизме усиление «русского Бисмарка», [351] а в милюковщине — своего рода западническую эволюцию самодержавия. Взгляды российских марксистов отличали от позиции либералов прежде всего два основных момента. Первым из них было, конечно, распространение теории классовой борьбы на историческое изучение российского государства.
349
Об этом см.: Краус Т. Советский термидор. С. 81–89.
350
См. еще многократно цитированную статью П. Струве «Великая Россия» // Patriotica. Политика, культура, религия, социализм. Сборник статей за пять лет (1905–1910). СПб., 1911. С. 78 и далее.
351
В этой связи интересна статья Л. Б. Каменева: Вехисты. О тени Бисмарка // Каменев Л. Б. Между двумя революциями. Сборник статей. Изд. 2-е. М., 1923. С. 291–316.
352
Подробнее об этом см.:
Krausz Т. P'artvit'ak 'es t"ort'enettudom'any. Р. 40–57.
Троцкий пришел к выводу, что в России, в отличие от Запада, где сложилось равновесие экономически господствующих классов, именно «их социальная слабость и политическое ничтожество создали из бюрократического самодержавия самодовлеющую организацию». В этом смысле Троцкий после 1907 г. определил место царизма между европейским абсолютизмом и азиатским деспотизмом. Тем самым он получил и ключ к пониманию эволюции царского самодержавного государства, подчеркнув его роль демиурга в экономике (и одновременно «предсказал» колоссальную роль государственной власти и в случае социалистического политического переворота). [353] Ведущий экономист меньшевиков П. П. Маслов, собственно говоря, как и Ленин, видел главное препятствие «модернизации» в том, что крупноземлевладельческая аристократия препятствует реформам Столыпина, и к тому же значительная часть иностранных капиталов, поступивших в форме государственных займов, была употреблена не на модернизацию производства, поскольку капитал не был заинтересован в развитии отраслей, работающих на массовое потребление. [354]
353
Троцкий Л. 1905. М., 1922. С. 15, 19–22. Особенно см. главу «Социальное развитие России и царизм».
354
Меньшевики собрали свои работы в отдельных томах, см. прежде всего сборник: Общественное движение в начале XX века. Т. 1. СПб., 1909. См. статью П. П. Маслова в этом сборнике: Развитие народного хозяйства и его влияние на борьбу классов в XIX веке. С. 643–662. Особенно см. с. 654, 649–657.
В среде меньшевиков не хватало понимания того, что в России экономическая роль государства начала расти тогда, когда началось стремительное развитие капитализма. Это своеобразное противоречие нашло буквально парадигматическое отражение в самодержавной форме государства. Коллизия архаичного и современного выразилась в значительной самостоятельности государства, а также в политической слабости и неоформленности стоящих за ним общественных сил. В 1910 г. получивший известность после революции историк-большевик М. С. Ольминский (М. Александров), [355] близкий соратник Ленина по работе в «Правде» и других большевистских изданиях, вместе с самым знаменитым большевистским историком М. Н. Покровским, опираясь на вульгаризованную интерпретацию марксизма, «перенесли» анализ исторической роли и функций российского государства в контекст теории классовой борьбы. [356] Для Ольминского-Александрова главным противником было либеральное понимание государства. В борьбе с ним он пытался доказать, что российское государство, российский абсолютизм означает политическую власть дворянства, и это самодержавное государство непосредственно служит экономическим интересам дворян-помещиков. Поэтому все взгляды, касающиеся противоречий между государством и дворянством, историк считал простыми предрассудками, проявлением либерально-милюковской доктрины надклассового государства. [357] В связи с этим он выступал даже против работы К. Каутского «Движущие силы и перспективы русской революции», прежде всего потому, что, как он считал, Каутский «недооценил силу народных масс» и понимал историю как историю правителей, а не народов. [358] Ольминский поставил на один уровень такие исторические формы государства, как абсолютизм, конституционную монархию и демократическую республику, поскольку все они были «политическими организациями какого-либо класса или классов». Важнейший недостаток этого сильно вульгаризованного понимания государства и классовой борьбы состоял не в его упрощенности и ненаучности, а в том, что на нем нельзя было построить сколько-нибудь стройной революционной политики. Ленину пришлось выступить с критикой этой точки зрения и вытекающими из нее политическими выводами, хотя он сделал это неохотно, поскольку в организационном плане Ольминский принадлежал к большевикам.
355
Обзор биографии Ольминского см.: Лежава О., Нелидов Н. М. С. Ольминский. Жизнь и деятельность. Политиздат. М., 1973. М. Ольминский уже в 1904 г. принадлежал к тесному окружению Ленина и в конце июля — начале августа 1904 г. принял участие в совещании 22 большевиков неподалеку от Женевы. На этом совещании было принято решение о создании периодического партийного печатного органа — получившей позже известность газеты «Вперед», первый номер которой вышел 22 декабря. Там же. С. 90 и далее.
356
Александров М. Абсолютизм, государство и бюрократия. М., 1910.
357
П. Н. Милюков, известный историк, один из основателей и руководителей либеральной партии кадетов, позже министр иностранных дел Временного правительства, уже на рубеже веков указал на выполняемую государством роль «демиурга» российской истории, хотя и, несомненно, преувеличил при этом «независимость» государственного бюрократического аппарата от господствующих классов. В целом Милюков сформулировал важные для своего времени вопросы относительно развития государства, а также, идя по следам В. О. Ключевского, подчеркнул проблему западного влияния на российскую историю. См.: Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. Т. 1. Париж, 1937. Милюков выработал свои взгляды на историю под влиянием позитивистской философии Конта и «синтетической» философии Спенсера. Теория «социологических рядов» послужила основой для его «органического» и «стадиального» понимания исторических «культур». С этой позиции он боролся против «упрощений» марксизма.
358
Александров М. Абсолютизм, государство и бюрократия. С. 65–67.
Для понимания исторических обстоятельств необходимо знать, что полемика с либеральными концепциями истории велась некоторыми историками, пытавшимися любой ценой доказать, что капитализм в России уже в течение столетий развивается по западной схеме, с таким пылом, что и сам Маркс был «уличен» ими в «либеральном уклоне». В конце 1908 г. Д. Рязанов опубликовал сокращенный перевод знаменитой (и долго замалчивавшейся) работы Маркса «История тайной дипломатии XVIII века» и своего рода критический разбор взглядов Маркса на немецком (а в 1918 г. — и на русском) языке. Рязанову не понравилось, что Маркс искал «колыбель Московии» в «кровавом болоте монгольского рабства», потому что это противоречило тезису о капиталистическом прошлом России, и, по предположению Рязанова, этим можно было доказать представление либералов о российском государстве как «демиурге» российской истории. [359] Конечно, изображение Маркса «наивным демократом или либералом» не могло вызвать согласия Ленина.
359
Рязанов Д. Англо-русские отношения в оценке Маркса. (Историко-критический этюд). Изд. Петроградского Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов, 1918. С. 36, 47–48 и далее. Более подробное исследование данной проблематики см.:
Krausz Т. P'artvit'ak 'es t"ort'enettudom'any. P. 52–59.
За теоретическими и историческими ошибками некоторых большевистских идеологов и историков Ленин обнаружил «левацкий» отзовизм, возникший в его собственной партийной фракции и недооценивавший значение думской социал-демократической пропаганды, больше того, выступавший за отзыв депутатов из Думы. Позиция Ольминского, со всей ее теоретической и методологической слабостью, делала невозможной выработку в сфере политики промежуточных требований, переходных этапов, ведущих к конечной революционной цели. Эта позиция поставила под сомнение весь смысл политической борьбы за республику и демократические свободы. По сходным причинам Ленин полемизировал в то время и с появившейся в «Правде» Троцкого платформой, которая противостояла декабрьскому постановлению РСДРП 1908 г. В первом тезисе этой платформы, в согласии с позицией Ольминского, о повороте 1907 года говорилось следующее: «…3-июньский режим есть “фактическое неограниченное господство дворян-помещиков феодального типа,” причем дальше указывается, что они “прикрывают самодержавно-бюрократический характер своего господства лжеконституционной маской фактически бесправной Гос. думы”. Если помещичья Дума “фактически бесправна” — а это справедливо — то как же может быть “неограниченным” господство помещиков? Авторы забывают, что классовый характер царской монархии нисколько не устраняет громадной независимости и самостоятельности царской власти и “бюрократии”, от Николая II до любого урядника. Эту ошибку — забвение самодержавия и монархии, сведение ее непосредственно к “чистому” господству верхних классов — делали отзовисты в 1908–1909 году… делал Ларин в 1910 году, делают некоторые отдельные писатели (например, М. Александров), делает ушедший к ликвидаторам Н. Р-ков (Н. Рожков, историк. — Т К.)». [360]
360
Ленин В. И. ПСС. Т. 21. С. 31–32.