Ленин. Социально-теоретическая реконструкция
Шрифт:
Несомненно, что важным фактором в благоприятном для Ленина изменении соотношения сил была находившаяся в его руках большевистская газета «Пролетарий». Однако в глазах Богданова любая форма сближения с Плехановым становилась «предательством», в то время как Ленин однозначно считал неприемлемым «фракционерством» стремление Богданова сделать из «левых большевиков» самостоятельную организационно-политическую силу. К тому же принципиальные политические дискуссии осложнялись финансовыми разногласиями, которые в эмиграции всегда приводят к мелочным спорам. Хотя цитированный автор прав в том, что в 1907–1909 гг. две группировки большевиков вели борьбу за денежные средства фракции [439] и газету «Пролетарий», было бы неверно преувеличивать значение денежных проблем в расколе большевистской фракции. Еще на Лондонском съезде 1907 г. был создан Большевистский центр (БЦ), в рамках которого возникла «финансово-техническая группа» в составе Богданова, Красина и Ленина, державшая в руках финансовый контроль. [440] 13 (25) июня 1907 г. была осуществлена печально известная операция, в ходе которой закавказские боевики под руководством Камо и при участии Сталина захватили в тифлисском банке 241 тысячу рублей. В июле-августе 1907 г. Камо передал Красину в Куоккале 218 тысяч рублей. В связи с этой «противозаконной» операцией Биггарт поставил вопрос, что было бы, если бы Ленин не получил доступа к альтернативному источнику финансирования, поскольку лишь финансовая независимость позволила ему порвать с его прежними товарищами. [441] Однако на самом деле речь шла о другом.
439
За этой борьбой стояло сложное дело о наследстве Н. П. Шмита. Владелец мебельной фабрики на Пресне Николай Павлович Шмит, принимавший участие в революционных событиях 1905 г., 13 (26) февраля 1907 г. умер в Бутырской тюрьме, оставив большевикам значительную сумму денег. Исполнителями его завещания стали его сестры Екатерина и Елизавета. Первая передала часть наследства Большевистскому центру в 1908–1909 гг., а вторая — в 1909–1911 г. Эти деньги стали предметом сложной фракционной борьбы, и в конце концов после январского пленума ЦК 1910 г. большевики передали основную часть наследства под контроль т. н. «держателей» (К. Каутского, К. Цеткин и А. Бебеля). За вычетом расходов передавшей деньги Елизаветы Шмит Большевистский центр, представлявший собой расширенную редакцию «Пролетария», получил
440
Издание «Пролетария» было прекращено по решению январского пленума 1910 г. См. об этом Письмо заграничному бюро ЦК РСДРП. 18 (31)января 1911 г. //В. И. Ленин. Неизвестные документы. С. 61–62. В письме, подписанном по поручению Ленина и Каменева Зиновьевым, выдвигалась инициатива созыва нового пленума, что вытекало из решений январского пленума 1910 г. Поскольку, по мнению большевиков, меньшевики к концу 1910 г. не выполнили постановлений этого пленума, появилось основание для возвращения денег большевикам. 5 декабря 1910 г. Ленин, Каменев и Зиновьев, выступая от себя и по доверенности И. П. Голь-денберга (Мешковского), обратились в ЗБЦК (заграничное бюро ЦК) с требованием созыва пленума ЦК для решения вопроса о деньгах. Позже они обратились по этому вопросу к К. Каутскому, но решение так и не было принято. Об историческом фоне этого дела см.:
Kautskys russisches dossier. Frankfurt am Main-New York, 1981.
441
Биггарт Дж. Предисловие. С. 9. Другую интерпретацию этой истории см.:
Don'ath Р. А csak politikailag relev'ans Kanoniz'alt Nagy Elbesz'el'est"ol a tanulsagos kis t"ortenet'ekig. In: 1917 'es ami ut'ana t"ort'ent. P. 80–84.
Когда Ленин с конца 1907 г. «подчинил» газету «Пролетарий» интересам думской фракции и объединился с Дубровинским против Богданова, уже ясно обозначились принципиальные идеологические и политические разногласия. Однако Ленин считал открытый разрыв несвоевременным, подчинив философскую дискуссию политической целесообразности. Об этом не стоит морализировать, как не стоит морализировать и о том, что Богданов поставил на службу своим фракционным интересам известные партийные школы на Капри и в Болонье, [442] где в центре обучения находились вопросы «культурного развития рабочего класса». Хотя редакция «Пролетария» решила придерживаться нейтралитета в философских спорах, в апреле выяснилось, что сблизить точки зрения сторон невозможно. Обе стороны стремились укрепить свою позицию, и не стоит говорить о моральном преимуществе какой-либо из них. [443]
442
История партийных школ была разработана еще в 1970-х гг. Юттой Шерер:
Scherrer J. The Relationship of the Intelligentsia and workers: the cas of Party scools in Capri and Bolgna.
http://repsitories.cdlip.org/cgi/
443
Don'ath Р. А csak politikailag relev'ans…
Философский и теоретический фон этой проблематики освещен в поныне сохраняющих свой интерес, «дополняющих» друг друга статьях двух венгерских авторов:
Szab'o A. Gy. A prolet'orforradalom vil'ogn'ezete. A filoz'ofia bir'olata. Magvet"o, Budapest, 1977. Глава 2. A leninizmus vil'agn'ezeti n'ovuma. P. 74–181; Sziklai L. A materializmus 'es empirokriticizmus t"ort'enelmi tanuls'agai. In: T"ort'enelmi lecke halad'oknak. Magvet"o. Budapest, 1977. P. 197–224.
По мнению Биггарта, когда в апреле 1908 г. Ленин на Капри встретился с Богдановым (на встрече присутствовал А. М. Игнатьев, который участвовал и в операции Камо, и в деле Шмита), он уже был уверен в получении суммы примерно в 200 тысяч рублей. Якобы поэтому он и мог позволить себе порвать с группой Богданова и сблизиться с Плехановым. Конечно, это обстоятельство могло повлиять на отношения сторон, но едва ли могло затронуть основные направления, ведь сближение Ленина с Плехановым было давней проблемой. Ленин всегда хотел восстановить отношения с Плехановым!
Под воздействием опубликованной в сборнике «Карл Маркс» статьи Ленина «Марксизм и ревизионизм», заключавшей в себе нападки на эмпириомонизм, идеологическая и политическая дискуссия приняла такую остроту, что Богданов покинул редакционную коллегию «Пролетария», считая, что эмпириомонизм не противоречит теоретическим основам большевистской фракции. Со своей стороны, Ленин, Дубровинский и другие оценили ситуацию как попытку Богданова «образовать официальную оппозицию». [444] В июне 1909 г. ленинцы исключили Богданова из Большевистского центра. В ответ на это «левые большевики» создали в декабре 1909 г. на Капри группу «Вперед», с некоторой ностальгией ссылаясь на одноименную большевистскую газету 1904 г. и одновременно считая себя хранителями истинно большевистских традиций. [445]
444
Биггарт Дж. Предисловие. С. 12–13. Богданов был заменен в редколлегии Шанцером. После декабрьской конференции 1908 г. «антибойкотистский центр» с помощью финансового давления боролся с влиянием «левых большевиков». В феврале 1909 г. редакция «Пролетария» нарушила «философское перемирие», и Л. Б. Каменев опубликовал статью, направленную против Луначарского: Каменев Л. Не по дороге // Каменев Л. Между двумя революциями.
445
Извещение о создании этой группы, помеченное 28 декабря 1909 г., см. в кн.: Неизвестный Богданов. Кн. 2. С. 36.
3.2.2. Философский фон политической дискуссии
Ленин не любил смешивать философско-идеологические дискуссии с политическими и тактическими разногласиями, больше того, часто критиковал такое смешение с принципиальной и методологической точек зрения. Это свое мнение он сохранял и в феврале-марте 1908 г. Об этом свидетельствуют его письма к А. М. Горькому. 25 февраля он писал: «Мешать делу проведения в рабочей партии тактики революционной социал-демократии ради споров о том, материализм или махизм, было бы, по-моему, непростительной глупостью. Мы должны подраться из-за философии так, чтобы «Пролетарий» и беки, как фракция партии, не были этим задеты». [446]
446
Ленин В. И. ПСС. Т. 47. С. 145.
Однако тем временем Ленин был вынужден прочитать много материалов по этой теме, поскольку фракционная борьба обострялась, что вскоре принудило и самого Ленина совершить ту «глупость», о которой он писал Горькому. Философское значение дискуссии было сформулировано им с характерной для него ясностью: Маркс не может быть дополнен Кантом, так как философская концепция Маркса не имеет кантианских, «агностических» корней. Позднейшее обращение Ленина к Гегелю, происшедшее в 1914 г., объясняет его точку зрения 1908 г., согласно которой кантианская «добавка» всегда воплощала в себе философскую и теоретическую ревизию марксизма, как это показала, начиная с 80-х гг., борьба против народников и, в конечном итоге, против Бернштейна. [447] Значение гегелевских посылок в философии Маркса состояло именно в применении диалектического метода, однако философская проблематика диалектики оставалась «в тени» во время полемики Ленина против «эмпириомонизма» и «религиозного атеизма» Луначарского и его единомышленников. Как оказалось, Плеханов, а вслед за ним и Ленин еще в 1903–1904 гг. обратили внимание на философские разногласия с Богдановым и его единомышленниками, что нашло свое выражение и во время личной встречи с Богдановым. [448]
447
Там же. С. 141.
448
«С Плехановым, когда мы работали вместе, мы не раз беседовали о Богданове. Плеханов разъяснял мне ошибочность взглядов Богданова, но считал это уклонение отнюдь не отчаянно большим. Превосходно помню, что летом 1903 года мы с Плехановым от имени редакции “Зари” беседовали с делегатом от редакции “Очерков реалистического мировоззрения” в Женеве, причем согласились сотрудничать, я — по аграрному вопросу, Плеханов — по философии против Маха. Выступление свое против Маха Плеханов ставил условием сотрудничества… Плеханов смотрел тогда на Богданова как на союзника в борьбе с ревизионизмом, но союзника, ошибающегося постольку, поскольку он идет за Оствальдом и далее за Махом». Там же. С. 141–142.
Постепенно тактическая и фракционная борьба в партии настолько пропиталась философскими вопросами, [449] что Ленин решил разом убить двух зайцев и защитить позиции материалистической философии, одновременно осуществив или, по крайней мере, углубив политическую и организационную критику фракции, возникшей внутри партии. В этом его поддержал и Плеханов, ведь речь шла о защите традиционного, «буржуазного материализма» против махизма. [450] Практический материализм Маркса и Энгельса, связавший философию с революционной практикой, соединивший диалектику с гносеологической и онтологической точкой зрения и — путем сочленения философии с рабочим движением — в конечном итоге превративший философию в теорию, не мог получить существенной роли в теоретической борьбе вокруг махизма. [451] Ставка в этой дискуссии была иная. Для того, чтобы защитить позиции «буржуазного материализма», Ленин отказался от невмешательства в философские споры, хотя, как мы уже видели, отнюдь не считал себя специалистом по этой отрасли науки. В «Эмпириокритицизме» он мобилизовал не столько Марксову, сколько плехановскую философскую традицию, в которой материалистическая точка зрения формулируется в рамках монистической теории отражения. В этом произведении историческая диалектика оттеснена на задний план своего рода «естественнонаучной закономерностью», что отчасти объясняется политической природой философской дискуссии. [452] Позже шли споры по поводу философского толкования этой работы, в ходе которых особо выделялись аутентичное толкование Грамши и «социологизированная» критика Паннекука. Грамши уже при определении понятия материи полемизировал со специально-научной ограниченностью и философствованием, оторванным от общественных отношений: «…Философия практики не может воспринимать “материю” ни в том смысле, как ее понимают естественные науки… ни в том, как она интерпретируется в различных вариантах материалистической метафизики… Таким образом, материю надо рассматривать не саму по себе, а как социально и исторически организованную для производства, а естественные науки, следовательно, надо считать по существу исторической категорией, выражением отношений между людьми». [453]
449
Ласло Сиклаи правильно пишет, что ленинский ответ на «основной вопрос философии», данный в «Материализме и эмпириокритицизме», коренился в самих событиях эпохи. Речь шла не просто о выходе на передний план религиозных идей, а о том, что «философские школы и идейные течения,
Sziklai L. A materializmus es empirokriticizmus t"ort'enelmi tanuls'agai. P. 218–219.
450
В цитированном письме к Горькому Ленин писал по поводу вышедших тогда «Очерков философии марксизма»: «Я прочел все статьи…, и с каждой статьей прямо бесновался от негодования. Нет, это не марксизм! (…) Уверять читателя, что “вера” в реальность внешнего мира есть “мистика” (Базаров), спутывать самым безобразным образом материализм и кантианство (Базаров и Богданов), проповедовать разновидность агностицизма (эмпириокритицизм) и идеализма (эмпириомонизм), — учить рабочих “религиозному атеизму” и “обожанию” высших человеческих потенций (Луначарский)…! Нет, это уже чересчур». Ленин В. И. ПСС. Т. 47. С. 142–143.
451
См.: Szabo A. Gy. A prolet'arforradalom vil'agn'ezete. Р. 22–26 и далее.
452
Марсело Мусто в одной из своих статей
(Musto М. Korunknak cimzett bir'alat: Karl Marx 'ujrafelfedez'es'ehez.. In: Eszmelet, № 76. P. 69–83)
верно сослался на А. Грамши, отметившего, что в вышедшей в 1921 г. книге «Теория исторического материализма» Н. И. Бухарин вернулся к этой «недиалектической» концепции, которая к тому времени уже вызвала и несогласие Ленина. Бухарин «социологизировал» марксистскую философию, а диалектику подменил «вульгарным эволюционизмом» и «законом причинности». См.: Gramsci A. Filozofiai l'rasok. Р. 179–181, 190, 194.
453
Там же. Р. 227–228. В 1938 г. с марксистской критикой Ленина выступил А. Паннекук
(Lenin as Philosopher, A Critical Examination of the Philosophical Basis of Leninism. New York, 1948).
В его работе, вызвавшей очень противоречивые оценки специалистов, понимание Лениным религии «социологизировано», определено как «материализм среднего класса».
В книге «Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии», выпущенной между 29 апреля и 4 мая 1909 г. издательством «Звено», как и во всей дискуссии между Лениным и Богдановым, трудно провести границу между философским и политическим спором. По существу, Ленин написал не философское произведение, да у него и не было такого намерения. В его книге велся реальный спор о том, что такое марксистская философия и какова ее функция, но, как правило, этот спор оставался в рамках идеологической полемики. Об этой идеологической нацеленности Ленин писал в письме от 9 марта 1909 г., посланном из Парижа А. И. Ульяновой-Елизаровой. [454]
454
Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 277–278. Политические и идеологические эмоции Ленина отразились в его замечании по поводу цензуры. «Между прочим, — писал он А. И. Ульяновой-Елизаровой 8 ноября 1908 г. из Женевы, — если бы цензурные соображения оказались очень строги, можно было бы заменить везде слово “поповщина” словом “фидеизм” с пояснением в примечании… Это на случай — для пояснения характера уступок, на которые я пойду». Там же. С. 256–259. Неприязненное отношение Ленина к Богданову и его единомышленникам чувствуется и в одном из его писем Горькому: «… все мои симпатии они толкают к Плеханову! Надо же иметь физическую силу, чтобы не давать себя увлечь настроению, как делает Плеханов! Тактика его — верх пошлости и низости. В философии он отстаивает правое дело. Я — за материализм против “эмпирио-” и т. д.». Там же. Т. 47. С. 135. В другом письме А. И. Ульяновой-Елизаровой Ленин писал: «Не смягчай, пожалуйста, мест против Богданова и поповщины Луначарского. Отношения с ними у нас порваны совсем. Не к чему смягчать, не стоит». В следующем письме, написанном три дня спустя, он по существу повторил то же самое. Там же. Т. 55. С. 278, 280. В конце концов Ленин остался доволен изданием книги: «Книгу получил и нахожу, что издана хорошо… В общем я доволен изданием». Там же. С. 291.
Во всяком случае ясно, что возглавляемые Богдановым большевики, намеревавшиеся порвать с «традиционной» парламентской политикой, пытались создать партийные школы, которые функционировали бы в качестве своего рода организационных центров, бросающих вызов большевикам, сплотившимся вокруг Ленина. В конце концов это привело к «отлучению» Богданова. [455] Политическим и философским замыслом Богданова было создание иной «культуры», иной «школы политики» для социал-демократов вообще, а особенно для своих товарищей по фракции, большевиков. В связи с их политикой чаще всего употребляются понятия отзовизма, ультиматизма, а их теоретико-философские устремления отмечаются понятиями пролетарской культуры, пролетарской науки, пролетарского искусства, которые у самого Луначарского, интересовавшегося эстетикой, имели отчасти синдикалистско-сорелистские корни. Опираясь на эти сорелистско-анархо-синдикалистские посылки, Луначарский приступил к действительно оригинальному философскому эксперименту, выразившемуся в концепции «богостроительства». Уже в одной из своих статей, написанной в 1907 г., он рассуждал о «научном социализме как… новой, высшей форме религии», своим «религиозным атеизмом» он стремился учить пролетариев добру, вере в счастье. С точки зрения этого ссылавшегося на социалистическую культуру «богостроительства», Ленин с его ориентацией на мир политики представлялся «узко практичным» воплощением II Интернационала. Луначарский, Горький и отчасти Богданов с их ориентированным лишь на будущее, гипертрофированным «революционным сознанием» провозглашали «коллективизм» нового типа. Их «философия коллективистского активизма», как мы видели, направляла сознание пролетариата в сторону утопического мессианского социализма. [456] В теоретической конструкции «пролетарской культуры» по существу скрывалась своего рода «философия надежды», «богостроительство» выражало тоску по гармонии, а социализм превращался в своего рода религию. Конечно, Ленин преувеличивал, подозревая наличие у Луначарского некой «догматической религии», на самом деле речь шла лишь об идеологическом использовании, преувеличенном употреблении эмоций, эстетических «переживаний» с целью мобилизации идеи социализма.
455
Don'ath Р. А csak politikailag relev'ans… Р. 81–83.
Позже Богданов написал целую книгу об «истории своего отлучения». К этой книге мы вернемся позже.
456
Don'ath Р. Elm'elet 'es gyakorlat. Р. 174–184, 187–193.
Scherrer J. Culture prol'erienne et religion socialiste entre deux revolutions: Les Bolsheviks de gaushe. Europa 2/2 1979. P. 69–70.
Ленин оценивал политическое и практическое значение религии более взвешенно, чем можно предположить на основании позднейшей вульгарной антирелигиозной пропаганды, не говоря уж об интерпретации антиленинских «теологов». В статье «Социализм и религия», написанной в начале декабря 1905 г., Ленин как раз выступал против прямолинейного понимания и толкования отношения пролетариата к религии. Рассмотрев вопросы происхождения религии, ее роль в обществе и возможности сотрудничества с духовенством, Ленин предлагал сотрудничать с теми представителями духовенства, которые не выступали против целей рабочего движения с «позиций христианства». При этом он приводил следующие доводы: «Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п… Религия есть опиум народа». [457] Отделение церкви от государства означало для Ленина полный отказ государства от материальной поддержки церкви и от упоминания вероисповедания граждан в официальных документах. По его мнению, социал-демократическая партия должна с позиций атеизма бороться против «религиозного одурачения рабочих», однако, подчеркивая важность научного просвещения верующих рабочих, он сделал еще два и поныне важных утверждения, которые были «преданы забвению» в научной литературе, посвященной анализу ленинского понимания религии. Во-первых, Ленин считал нелепостью представление о том, что религиозные предрассудки могут быть рассеяны чисто просветительским путем, поскольку они могут быть ликвидированы только после уничтожения системы экономического гнета. Во-вторых, для Ленина единство в практической политической борьбе рабочего класса было важнее любых идеологических, атеистических деклараций. Провозглашения атеизма не было и в партийной программе социал-демократов. В глазах Ленина вопрос о религии был «третьестепенным»: «Единство в этой действительно революционной борьбе угнетенного класса за создание рая на земле важнее для нас, чем единство мнений пролетариев о рае на небе. Вот почему мы не заявляем и не должны заявлять в нашей программе о нашем атеизме; вот почему мы не запрещаем и не должны запрещать пролетариям, сохранившим те или иные остатки старых предрассудков, сближение с нашей партией. (…) Реакционная буржуазия везде заботилась и у нас начинает теперь заботиться о том, чтобы разжечь религиозную вражду, чтобы отвлечь в эту сторону внимание масс от действительно важных и коренных экономических и политических вопросов…». [458]
457
Ленин В. И. ПСС. T. 12. С. 142–143.
458
Там же. С. 146.
В то же время Ленин вел дискуссию с «богостроительством» отнюдь не только по причинам организационного характера и фракционным соображениям. В личном письме Горькому, написанном в ноябре 1913 г., вырисовываются контуры насыщенного эмоциональными формулировками анализа онтологических, гносеологических, властно-технических, политических и пропагандистских характеристик религии. Ленин упрекал Горького и остальных «богостроителей» прежде всего в том, что они «интегрируют» в рабочее движение, в социал-демократию наиболее эффективную, а именно поэтому и наиболее вредную с точки зрения социалистического движения и вообще развития человечества конкурентную идеологию, религию, идею бога, которая является важнейшим средством отупления народа даже в таких буржуазно-демократических странах, как Швейцария и Америка: «В самых свободных странах… народ и рабочих отупляют особенно усердно именно идеей чистенького, духовного, построяемого боженьки. Именно потому, что всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная “зараза”». [459] Ленин оценивал влияние религии на сознание рабочих прежде всего с точки зрения социалистической пропаганды и всемирного просвещения, видя в ней важнейшее идеологическое средство поддержания самодержавия и классового господства. [460]
459
Письмо было написано 13 или 14 ноября 1913 г. Там же. T. 48. С. 226–227.
460
«Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные “идейные” костюмы идея боженьки. Католический поп, растлевающий девушек (о котором я сейчас случайно читал в одной немецкой газете), — гораздо менее опасен именно для “демократии”, чем поп без рясы, поп без грубой религии, поп идейный и демократический, проповедующий созидание и сотворение боженьки». Там же. С. 227.