Лента Мёбиуса
Шрифт:
– Пошёл, молчать! – сказал один из конвоиров, сопровождая слова толчком мне в спину.
Мы вышли во двор здания правосудия, после чего я снова был препровождён в следственный изолятор, где и находился до того дня, пока приговор не вступил в законную силу. Затем меня этапировали в колонию строгого режима «Полярный медведь».
Глава пятая
«Полярный медведь»
Колония эта в приполярье сибирской тайги была образована рядом с посёлком Забудалово ещё в 1951 году при строительстве в этом районе отрезка или продолжения,
Лично мне доводилось бывать в тех заброшенных местах, и не раз – в качестве зэка, на подневольной работе; железнодорожные пути искривились, просели, многие участки их затянули болота и поросли лесом, как и кладбища умерших.
Поначалу лагерники участвовали непосредственно в прокладке дороги – гибли они тогда массово, многими тысячами по причине невыносимых условий; сказывались и плохое скудное питание, и худая одежда, и кое-как приспособленные бараки, и многие другие нехватки – всё в ужасных нескончаемых холодах.
Дорога на костях, так называли трансполярку. Тех, кто бежал, ловили, раздевали догола, привязывали к дереву или какому-нибудь столбу, мелкая двукрылая мошкара, питающаяся кровью теплокровных существ, облепляла тела сплошным серым одеялом, высасывала кровь, и через два-три часа люди умирали.
Когда строительство магистрали остановили, осуждённых использовали на других тяжёлых работах, в том числе на нефтяных месторождениях.
Много позже, уже в послесоветское время, лагерники валили реликтовый лес – тайгу – на незаконных преступных вырубках, организованных высокими московскими деятелями. Повторяю – всё опять же в суровейших климатических условиях, когда зимой – запредельная арктическая стужа, а летом – палящая жара и в придачу к ней вышеупомянутая нескончаемая кровососущая мошкара, гнус по-другому, от которой невозможно было дышать.
Обычно заключённые колоний строгого режима содержались в запираемых камерах, но в «Полярном медведе», устроенном волей больших начальников на севере Восточносибирского нагорья, таких замкнутых помещений не было – из соображений экономии, или действительного отсутствия средств на их строительство, или по каким-то другим причинам. Поэтому зэки находились в обычных лагерных бараках с установленной нормой два квадратных метра на человека.
В других колониях арестанты спали на шконках с матрацами, представлявших собой двух- или трехъярусные кровати, а в «Полярном медведе» были установлены нары, то есть простые деревянные настилы на некотором возвышении от пола, не вдоль стен, а перпендикулярно к ним.
Возможно, нары – это опять же из экономии средств, а скорее всего для того, чтобы усугубить и без того несладкую жизнь заключённых, арестантов или каторжников – от прозваний суть не менялась.
Распорядок жизни зэков строгий, однообразный. Подъём – в шесть часов, отбой – в десять вечера. В течение дня – построение, работа, приём пищи. И так – долгими годами, без каких-либо изменений и перерывов. Один раз в неделю – десятиминутная помывка под душем; бани в «Полярном медведе» не было.
Зато имелся банный комбинат в близ расположенном посёлке городского типа Забудалове – термы, как ещё
На строительстве комбината от начала и до конца использовались заключённые, так что основные расходы легли только на приобретение и тысячекилометровые доставки материалов и оборудования.
В «термах» любили проводить время и поселковые начальники, и лагерные, и все остальные, кто купался в деньгах.
Это был целый комплекс по оказанию банных и связанных с ними услуг и процедур. Здесь были и парилка с удобными скамьями и полками, и просторный бассейн, и уютный зал отдыха с вкусными и полезными для здоровья напитками и закусками, где отдыхавшие вели умные беседы, а порой заключали и договоры на свои выгодные предприятия. Были и массажные кабинеты с молоденькими или более старшего возраста девушками-массажистками – в зависимости от эротических предпочтений гостей.
А лесоповал находился в сотне с лишним километров южнее. Бригады в основном самых выносливых, физически сильных зэков работали там вахтовым методом круглый год – и зимой, и летом, и в снег, и в дождь. Готовые лесины сбивали в плоты и по окончании весеннего половодья и до ледостава гнали в низовья Енисея; уже оттуда на океанских судах лес переправляли в Китай и другие развитые страны с большими потребительскими запросами.
Деньги на уничтожении тайги наживались бесчисленными миллиардами, и не было такого преступления, перед которым останавливались бы их получатели.
На первых порах огромные многокилометровые пустоши, остававшиеся после валки леса, подвергали огню для сокрытия от надзорных органов, однако позже не стали делать и этого, потому как проще было поднести бакшиш государственным контролёрам, всегда охочим до денег и плевавшим на тайгу с её флорой и фауной.
Правоохранители предрекали мне особо тяжкую жизнь на зоне из-за нехорошей статьи уголовного кодекса, связанной с попыткой изнасилования несовершеннолетней, по которой меня обвинили среди прочего.
Только они ошиблись. В отличие от судебной системы, смотрящий по лагерю Филипп Никитич Татаринов по кличке Татарин разобрался во всём за считаные минуты.
– Ну рассказывай, что и как, – сказал он строго, когда я предстал перед ним. Так было положено: новичок должен был отчитаться за свои дела, по которым проходил на судебном процессе.
Я от начала до конца поведал историю на стройке.
– По суду выходит, – сказал Татаринов, не меняя бесстрастного выражения лица, – что ты после долгого армейского отсутствия, повоевав в далёкой чужой стране, опытный бывалый солдат, чуть ли не на пороге своего дома решил позабавиться с девчонкой-недоростком – против её воли. Не к матери родной поспешил, а бросился насильничать. Странная выходит картина, очень странная. Ну а что и как в ментовке было, когда тебя повязали?