Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 1
Шрифт:
–– Мы сидели за столиком по соседству с ним и слышали, как он похвалялся перед собутыльниками, что ещё не наступит вечера, как контадина Катарина будет в его объятиях, – гневно продолжил Каприо Дитеста, сжав кулаки и презрительно сплюнув. – Сначала мы не восприняли серьёзно его пьяное хвастовство, но он на наших глазах стал лапать девушку, когда она принесла ему на стол очередной заказанный кувшин вина…
–– Что-о?!.. – перехватило дыхание у Пьеро настолько, что звук собственного голоса провалился куда-то в бездну лёгких.
–– Да-да!.. Когда он схватил её за талию, – продолжил сире Каприо, – контадина Катарина влепила ему увесистую пощёчину!.. А он, рассмеявшись, сказал, что непременно отомстит ей!.. Сказал, что она расплатится с ним за нанесённое ему оскорбление своей девичьей невинностью, которую он отнимет у неё не позднее сегодняшнего вечера…
Эта последняя фраза переполнила едва сдерживаемый гнев Пьеро да Винчи.
–– Пойдём, поднимемся в номер, где я научу тебя самому главному в твоей жизни! – ревел он, упиваясь силой превосходства над девушкой. – Ну же, отдайся тому, кого через несколько минут ты будешь любить и, обнимая, стонать от удовольствия…
Высокий и сильный Пьеро да Винчи, обезумев от ярости, схватил Аккаттабригу за шиворот и так дёрнул его на себя, что он чуть не упал вместе с Катариной. Цепкие руки пьяницы разжались, и девушка вырвалась из его объятий. Со всей силы она ударила насильника по голове первым, что ей попалось под руку, – глиняным кувшином, стоявшим на трактирной стойке; кувшин с глухим стуком разлетелся вдребезги, обдав Аккаттабригу красным пенистым вином с головы до ног. Однако он не потерял сознания, а лишь на мгновение замер от боли, сжав голову руками. В следующее мгновение он уже рванулся из рук Пьеро к перепуганной девушке, но получил от него такой удар, что, пролетев два стола, рухнул на третий – стол своих собутыльников доганьеров, разбив его в щепки своим грузным телом. Доганьеры, возмущённые тем, что их закадычного друга выпивоху кто-то осмелился обидеть, да ещё при этом задеть и их, повскакивали со стульев и, вытащив из ножен мечи, с оскорбительными ругательствами бросились на Пьеро да Винчи. Катарина ахнула и отступила назад, в страхе глядя широко открытыми глазами на то, что сейчас произойдёт. Ей показалось, что четверо воинов обученных воинскому искусству и закованные в доспехи без труда расправятся с молодым нотариусом – похоже, что то же самое думали и сами нападавшие,– она уже готова была закричать от отчаяния, как увидела, что они разлетаются в разные стороны от её любимого человека. Пьеро обладал не только огромной физической силой, но и мастерски владел оружием. Этому искусству он научился у флорентийского фехтовальщика Джузеппе Квенто, имевшего в то время во Флоренции одну из лучших школ фехтования для богатых жителей города. В считанные мгновения он обезоружил доганьеров и, перейдя с рапиры на более житейский, кулачный бой, расквасил носы всем четверым пьянчугам, успокоив их глубоким бессознательным сном. Укладывали их на полу таверны подоспевшие после драки Джорджо Миаланни и Каприо Дитеста; помогал им молитвами, пришедший в «Боттильерию» викарий Буффалло, давно мечтавший подловить Аккаттабригу на месте преступления, чтобы сдать его Святому суду Инквизиции. Он подоспел вовремя, потому что разгневанный Пьеро чуть было не пронзил Аккаттабригу рапирой. С помощью фермеров и Катарины ему удалось образумить обезумевшего от ярости влюблённого человека и уговорить его, чтобы он оставил жизнь насильника-пьянчуги для праведного судилища Святой Инквизиции.
–– Не ломай себе судьбу, Пьеро, – ласково приговаривал к своим молитвам сердобольный священник. – Оборвав жизнь этому мерзавцу, тем самым ты оборвёшь её и себе, – он бросил искоса взгляд на Катарину, в глазах которой смешались страх, любовь и трепет надежды на благополучный исход; и ещё более мягко добавил: – Да и не только себе ты обломаешь судьбу и жизнь, но и ещё одной очень милой девушке, которая так же, как и я… Нет! Скорее, гораздо сильнее, чем я, не желает этого!.. Оставь Аккаттабригу мне!.. Поверь, я постараюсь сделать так, чтобы он сильно пожалел о содеянных им преступлениях! Чистилищный костёр Святой Инквизиции давно проливает по нему свои безутешные капли огненных слёз…
–– Пьеро! – ласково позвала девушка, и молодой парень, глянув на её милый образ, сменил гнев на милость.
Острый конец его рапиры уже успел пронзить кожу на шее Аккаттабриги и неглубоко войти в её плоть. Кровь тоненькой струйкой стекала из ранки на одежду пьянчуги. Аккаттабрига, зажмурившись и приготовившись к смерти, не дышал и не издавал ни звука. Убрав рапиру с его шеи, Пьеро вытер её от крови о его одежду, затем вложил в ножны, и, взяв Аккаттабригу за шиворот куртки, швырнул его к распластавшимся на полу доганьерам. Ударившись головой о дубовый косяк барной стойки, пьянчуга на этот раз добросовестно потерял сознание и, раскинув руки и прощально охнув напоследок, улёгся рядом со своими собутыльниками.
–– Грузите! – молитвенно пропел над ними викарий Буффалло.
Джорджо Миаланни и Каприо Дитеста послушно подхватили Аккаттабригу за руки и ноги и, вынеся из харчевни, погрузили его в возок, запряжённый волами, принадлежавшего хозяину «Боттильерии», Труффо Белькони; затем они погрузили в него и пьяных доганьеров.
Проводив их взглядом, Пьеро и Катарина рассмеялись. Наконец-то они безбоязненно могли взглянуть друг на друга. Непреодолимая преграда между ними исчезла. Их взгляды ярким солнечным светом излучали радость и пленили. Взяв изящную ладонь Катарины в свои крепкие руки, Пьеро склонился над ней, поцеловал, и, подняв на девушку глаза, улыбнулся.
–– Катарина! – его голос зазвучал нежным шелестом весеннего леса. – Какого цвета у меня глаза?!
–– Голубого, – чуть приподняв брови от удивления, ответила Катарина.
–– А какого цвета глаза у Аккаттабриги?.. Ты запомнила?
–– Чёрные…
–– … как у ворона! – добавил Пьеро.
–– Как у ворона… – едва слышным эхом повторила Катарина.
Они на мгновенье замерли, влюблённо глядя друг на друга, затем потянулись друг к другу, их губы медленно сблизились и слились в поцелуе. Приятная истома захлестнула их тёплой волной, и они наконец-то ощутили себя счастливыми. Джорджо Миаланни и Каприо Дитеста, не поехав сопровождать виккария и оставшись в таверне, с умилением смотрели на них, воодушевлённо облизывая губы и судорожно глотая слюни. Когда влюблённая пара завершила свой страстный, продолжительный поцелуй, они дружно преподнесли им букетик бело-голубых роз…
Г Л А В А 2.
Смущённые вниманием фермеров, Пьеро и Катарина приняли от них цветы, звонко рассмеялись и выбежали из «Боттильерии». Солнце клонилось к закату и уже нижней кромкой коснулось вершин видневшихся на западе Апуанских Альп. Чувствуя приближение вечера, природа после знойного июньского дня пробудилась, предвкушая погрузиться в приятную прохладу. Из анкианских садов веяло ароматом цветов. Стада коров и коз возвращались с пастбищ долины Ньеволе домой, извещая своих хозяев о своём прибытии протяжным мычанием и блеянием; фермеры, весело болтая, шли со своих плантаций виноградников; колокол на церкви Санта-Кроче в посёлке Винчи, поместье отца Пьеро, призывал сельских горожан к молитве; и куда ни глянь – всюду царило оживление. Прохожие, как это принято у простодушных сельчан, приветствовали молодого нотариуса и его очаровательную спутницу радостными улыбками. У многих из них в глазах мелькали искры неприкрытого удивления. Не желая быть объектом пристального внимания, Пьеро и Катарина, взявшись за руки, побежали подальше от любопытных поселян. Им так много хотелось сказать друг другу, что сердце у каждого в груди учащённо билось, готовое выпрыгнуть наружу. Не разбирая пути, они миновали окраину села Анкиано, фермерские виноградники и по узкой каменистой тропинке стали взбираться по пологому склону горы Монте-Альбано. Они взбирались до тех пор, пока не выбились из сил. Остановившись, чтобы отдышаться, Пьеро и Катарина упали на пушистый ковёр цветущего клевера и долго смотрели друг другу в глаза.
Багряные лучи солнца, словно красной вуалью, покрыли их, скрывая на их лицах стыдливый румянец смущения. Когда дыхание выравнилось, и сердце стало биться спокойнее, Пьеро приподнялся на локоть, склонился над Катариной и, нежно обняв её, поцеловал в губы. Она обвила его шею руками. Их сладкий, чувственный поцелуй длился так долго, что солнце успело покинуть землю, попрощавшись с ними последней яркой вспышкой вечерней зари, которой оно зажгло на небе звезду всех влюблённых – Венеру. Когда, наконец, поцелуй закончился, то небо уже было усыпано мириадами звёзд. Вдали, вокруг посёлков Анкиано и Винчи, будто бы небесным отражением звёзд, сверкали тысячи огней зажжённых светильников и факелов вышедших на улицу поселян.
–– Как красиво! – ещё блаженствуя от поцелуя, страстно выдохнула Катарина, глядя на мерцание звёзд в небе и огни на земле. – Странно… А какой сегодня праздник, Пьеро?
–– Не знаю, – дёрнул плечами влюблённый парень, но тут же, словно спохватившись, озорно усмехнулся. – Наш с тобою праздник!.. Мы так долго искали друг друга, что звёзды и люди приветствуют нас радостным свечением!
Катарина, запрокинув голову, открыто и звонко рассмеялась, одобряя понравившуюся шутку. Пьеро заворожено, не сводя с неё глаз, смотрел на её открытый смех, какой обычно свойственен либо детям, либо очень добрым людям. Он опять приблизился к ней, желая поцеловать, но она приложила указательный пальчик к его губам и пытливо взглянула ему в глаза.