Лепесток красной розы
Шрифт:
– Конечно, задавай вопрос.
– Скажи, ты не жалеешь о том, что поступила именно на этот факультет, при этом не подразумевая, как все сложится в дальнейшем?
Зара встала в ступор от услышанного. Видимо, ей мало кто задавал такие вопросы или же советовался с ней, как с порицательным человеком, сделавший отчаянный шаг.
– После перевода на втором курсе, если честно, я жалела первое время, - призналась она и вернулась к собиранию вещей, отводя глаза, но все же продолжила: - Моя первая практика прошла ужасно. Экспертам не понравилось мое изделие, якобы оно не сопутствовало их взглядам или же тенденциям «сегодняшнего дня», поэтому завалили. Благо, баллы за мероприятия, в которых принимала участие,
– Тебе снова занизили результат?
– уточнила, хотя и так была уверена в ответе. Брюнетка казалась расслабленной, не показывая своих натянутых переживаний, только губы, плотно сжав, резюмировали о не совсем лучших временах того года.
– Меня чуть не выгнали, так как общий результат был на границе ниже нормы.
– А что было дальше?
– Я снова решила повторить трюк с этим дизайном. По крайне мере хотелось все же добиться справедливости. На тот момент времени я готова была сдаться, уступить место другим и все бросить. Сама подумай, я творческий человек и ищу красоту в тех вещах, которые, на взгляд, известных модельеров дикость и нелепость. Такие идеи никто не продвигает в модной индустрии, все стремятся подчеркивать гламур, эстетику розового или лазурного, грацию, циничность, гордость, только не эпоху тинэйджеров… - Она подняла голову. Ее губы искривились, когда она выделила последние слова, взгляд изогнулся, и некоторые обрывки фильмом промелькнули на дне зрачков.
– И у меня получилось допиться признаний со стороны их высочества. И то, спустя два года, когда я сама многое переоценила в самовыражении своего внутреннего я. Я по натуре человек со странностями, бунтарка и вовсе не леди с порядочными манерами. Мне нет месту платьям или же костюмам, я люблю эксперимент и считаю, модельером становятся не за счет корректных рамок, а если человек ищет в себе потенциал. Но у нас все обесценивают.
– Например, авандгард?
– Именно. Это же такая мода, из-за которой руки покрываются сыпью, потому что никакой целевой значимости в ней нет. Просто вещи, созданные в пределах незамысловатых хитроумных форм. Говорят, что ассиметричны, на самом деле полный бред.
Зара перевела дыхание, локтями оперлась об стол, наваливаясь на него, и с многозначительность заглянула в мои глаза.
– Я смогла стать тем, кем являюсь сейчас. Мне от этого не холодно и не жарко, ибо понимаю, что мое предназначение уходит куда-то глубоко, где начинаются корни дерева моды. Смотря на тебя, ты тоже можешь стать лучше и своеобразней этих кукл, называющие себя модельерами, так как ты замечаешь многие скрытые мотивы. Мы с тобой похожи, Ханна. Очень. Теперь я смогла понять Эрика, что он в тебе смог найти.
Я содрогнулась, готовясь услышать значившие для меня слова.
– Ты - стимул. Ты умеешь направлять людей, даже если это не подразумеваешь. Росс за последние месяцы сильно изменился, стал рациональнее относиться к вещам, и таким он мне нравится больше. Вот только…проблема в виде Бофорт все еще ставит под сомнение его стремление быть лучше для тебя, а себя в частности.
– Знаю, - выдохнула и помассировала лоб, переваривая истинное значение слов.
– Это меня и пугает.
– Что?
– неудоменно переспросила.
– Что мы с ним очень разные, и место в его жизни для меня нет.
Она откинула голову и громко рассмеялась. Смех девушки заполонил пространство аудитории, дрожь, ничем не сравнившаяся с неуверенностью, отозвалась по телу. Ей слова показались смешными?
– Прости,
– Что? Откуда ты знаешь?
– не веря ушам, эмоционально спросила. И тут же сдержала себя.
Господи, почему я так завелась? Это же не она беременна от Росса.
– Эрик попросил моей помощи, и я действительно хочу помочь вам.
– Пожала плечами, будто для нее помогать людям повседневность.
– Лизи не могла забеременеть от него, так как Эрик подходил к сексу с полным контролем над процессом. Он боялся быть втянут в аферу одной из шлюх, потому что все мы знаем, как многие базарятся на деньги миллионеров и как хотят их статус искоренить. Так что…
– Ты в этом уверенна?
– Полностью. А ты - нет.
– Я печально вздохнула, лишь подтверждая ее слова, затем заметила, как настороженно девушка посмотрела на часы в телефоне.
– Черт. Мне нужно идти. Я бы с удовольствием еще поболтала, ведь я не закончила, - подмигнула она, - но дела ждут.
– Тебе помочь дотащить все эти документы?
– Ой, что ты. Я сама. Не думаю, что ты пойдешь в другой корпус. Ладно, я побежала. Было приятно пообщаться с тобой, но ты все равно мне не нравишься.
Я усмехнулась.
Брюнетка торопливо в одну охапку взяла документы, свои вещи и сумочку и на высоких байкерских ботинках побежала в сторону выхода. Она неожиданно замерла, повернулась боком ко мне и изрекла:
– Ханна, не забывай о том, что я только что тебе сказала. Эрик бывает иногда козлом, но он любит тебя больше, чем кого-либо другого. Пожалуйста, не сомневайся в нем, выслушай его. Не думаю, что ваша история должна закончиться на глупости под названием «Бофорт и ее внеплановая беременность». Удачи.
Мельком улыбнувшись, Зара дернула за ручку двери и скрылась в коридоре, оставив меня одну в этой аудитории. Поправив нервно волосы, с непривычки ощущаю под пальцами укороченные пряди.
Я хочу разобраться со всем дерьмом. Даже прямо сейчас, хоть и убеждена, что из-за Бофорт многое поменяется. Поменяемся мы в первую очередь…
Укутавшись в свое зимнее пальто, вышла на улицу, и морозный воздух ударил по лицу, как вода, заволакивая в сети холода. Меня затрясло, стоило воздуху проникнуть под плотную одежду. На улице уже практически середина декабря, осталось две недели до окончания семестра, также до Рождества. Уф, я еще толком не знаю, как пройдет вся эта суета, и сможем ли мы передохнуть после многих ударов судьбы. Мама все еще не может отойти после моей встречи с отцом, подруги то и дело стараются меня взбодрить, так как отказываются принимать меня за чужеродную, я же не представляю вариантов отмечать Рождество без Росса или же проводить зимние каникулы, последние дни, с ним и людьми, без которых будет тяжело в Лондоне.
Хочется по щелчку пальца всех переселить туда, как будто обладаю магией, и все, больше не о чем переживать. Но не все так просто.
Спускаюсь по скольким ступенькам, от чего ноги находятся в тягостном напряжении, затем ступаю на заснеженный асфальт и делаю один шаг, как со стороны доносится низкий мужественный голос:
– Ханна!
Выпрямляюсь, так как знаю, кому может принадлежать этак голос, появившийся в моей памяти совсем не так давно. Поворачиваю медленно голову и сталкиваюсь с морскими глазами, чей данный примитив унаследовала я.