Лесной фронт. Дилогия
Шрифт:
— Куда повезли пленных?
— До Ровно повезли. С нами один немец был — говорил, шо в гестапо. Туды и повезли.
— Ладно. — Я поднялся и принялся сворачивать себе самокрутку с табаком, отобранным у этих же полицаев. Все четверо, понимая, что их судьба предрешена, но еще стараясь не думать об этом, пока роковые слова мной не произнесены, смотрят в землю.
— Якоб, у вас там как? — крикнул я.
— Все готово! — донеслось в ответ.
— Ну что, —
Полицаи понурились еще больше, а за их спинами, под одним из четырех растущих рядом деревьев, на ветвях которых ночной ветер раскачивает веревки с петлями, Августин заканчивал надпись на последней табличке — «За предательство».
По совету Максима Сигизмундовича мы остановились на заброшенном хуторе, затерявшемся среди небольшого лесного массива в двадцати километрах от Ровно. В сам город мы не пошли — шестеро заросших мужиков и пацан, одежда которых прямо кричит о том, что последние месяцы они провели в лесу, не дойдут даже до первого патруля. Конечно, учитывая то, что наступила настоящая зима, мы, как смогли, приоделись. Я уже не щеголяю в рваной смеси красноармейской и немецкой формы, поверх которой топорщатся трофейные подсумки на самодельном подобии «разгрузки». На мне сейчас поношенный, но еще довольно приличный теплый бушлат и пусть залатанные, но плотные штаны. А «разгрузку» пришлось снять — мое «произведение искусства» на бушлат не налезло. Все равно с баней у нас туго. Да и «мыльнорыльных» ни у кого нет. Достать их, конечно, можно, но, даже если приведем себя в порядок, у нас ведь нет документов, а акцент сразу выдаст, что мы не местные. В общем, в Ровно я решил не соваться.
Максим Сигизмундович навестил нас на пятый день нашего пребывания на этом хуторе. Как доктор сказал, в Ровно он вырвался под тем предлогом, что у него закончились запасы лекарств и следует еще прикупить кое-какие инструменты. В общем, по этому поводу у местных властей никаких вопросов не возникло, и, обзаведшись соответствующими документами, Максим Сигизмундович сел на сани и отправился в путь.
— Товарищ командир, смотрите, кого я вам привез! — Веселый голос Шпажкина, который должен сейчас сидеть в секрете и следить за дорогой к хутору, прогнал сон и заставил встряхнуться.
За окном, насколько видно с моей лежанки, только-только начало светлеть. Сколько сейчас? Часов шесть? Я посмотрел на трофейные часы — половина седьмого утра.
— Тпру! — донеслось со двора, и скрип снега стих.
Вставать совсем не хочется. Я себе устроил такую теплую, уютную норку среди груды тряпья, служившей мне постелью… Однако придется. Судя по радостному голосу бойца, к нам наконец-то приехал доктор. Я уже и волноваться начал… Входная дверь распахнулась, и в дом, вместе с Максимом Сигизмундовичем, ворвался небольшой вихрь блестящих серебром снежинок.
— Доброго здоровья, — поприветствовал доктор, сбивая снег с валенок.
— Доброго! — ответил я, вставая, и закашлялся. — Мы уже заждались.
— Застудились? — Максим Сигизмундович, как истинный врач, тут же обратил внимание на мой кашель.
— Ерунда, — махнул рукой я. — В горле чуть першит.
— Горячего больше пейте, — посоветовал доктор.
Я, следуя этому совету, заодно и проявил гостеприимство:— Кипяток будете? — О чае, к сожалению, можно было только мечтать. Так что я предложил единственное горячее, что у нас было.
После недолгих хозяйственных хлопот, во время которых мы перекинулись лишь парой ничего не значащих фраз, когда на столе запарили две кружки с кипятком, наконец-то начался разговор. Благо у меня было достаточно времени, чтобы обдумать план.
— С документами у вас все в порядке?
— Аусвайс в порядке. Бумагу, шо мне дозволено до Ровно ехать, полиция тоже дала. — Максим Сигизмундович потянулся было к карману, чтобы показать мне документы, но я остановил его. В порядке так в порядке.
— Хорошо. В первую очередь нам надо установить связь с подпольем, если оно есть в городе. Выйти на подпольщиков будет не просто, но есть одна задумка. — Я замолчал, еще раз обдумывая порядок действий, и продолжил, только когда разложил все в голове по полочкам: — В Ровно вам надо въехать на рассвете. Там есть базар или какое-то другое место, где днем ходит много людей?
— До войны базар был, — ответил Максим Сигизмундович.
— Гостиница возле него есть?
— А как же! — Доктор, похоже, даже удивился. — И не одна…
— Тогда сразу направляетесь к базару. Патрулям, если остановят, скажете как есть — приехали за лекарствами. Назовете гостиницу возле базара, в которой собираетесь остановиться. Когда будете ехать по городу, особенно когда подъедете к базару, обращайте внимание на стены домов. Если подполье в городе есть, то они, скорее всего, будут расклеивать листовки в людных местах. До рассвета эти листовки еще не успеют убрать. В общем, все это только для того, чтобы узнать, есть ли в городе подполье вообще или нет его.
— Добро. — Доктор отхлебнул уже успевшего немного остыть кипятку.
— Конечно, даже если вы не увидите ни одной листовки, — продолжил я, — это не будет означать, что подполья нет. Но все же… Далее. У вас есть в Ровно знакомые?
— Есть. До войны был у меня друг — доктор Либерман…
— Не пойдет, — перебил его я. — Судя по фамилии, ваш друг — еврей. Если он и жив еще, то все равно не советую к нему обращаться.
— Якоб Херштоф, — чуть подумав, предложил Максим Сигизмундович. — Давно с ним не встречался, но…
— Немец? — заинтересовался я и, получив утвердительный ответ, и вовсе обрадовался. — Очень хорошо! Вот и заедете к нему в гости. Сможете?
— Ну, мы хорошо знакомы… — Доктор чуть помялся, но в конце концов кивнул.
— Сейчас он, наверное, — фольксдойче, — продолжил я. — Обязательно зайдите к нему, поговорите. Расскажите о том, что недавно уничтожили партизанский отряд, посетуйте на то, что от бандитов житья совсем нет… В общем, как-то заведите разговор о сопротивлении. От него тоже можно что-то узнать. Может, он тоже пожалуется вам, что и в городе кто-то пошаливает.