Лесси

Найт Эрик

Впереди Роули Палмер, шагая рядом со своим фургоном, закивал головой.

— Хороший пес, воспитанный, — сказал он. — Тем оно лучше для тебя, моя собачка. Но мы еще посмотрим…

Он снова запел, однако не переставал помахивать ломтями печенки, так что они оставляли за собою в воздухе то, что было для собаки сильной, широкой, богатой волной восхитительного аромата.

И теперь Лесси продолжала путешествие в этом запахе желанной пищи. Когда она миновала мост, внутренний импульс толкал ее покинуть дорогу и двинуться полями. Но она не желала покинуть след этой вкусно пахнущей пищи. Она пробежала немного вперед,

перескочила через канаву и продолжала свой путь, труся по параллели, чуть позади фургона.

Роули Палмер весело пел восседавшей на козлах Тутс:

Пес хотя и осторожен,Скоро страх отбросит:Сам к повозке подбежит,Косточку попросит!

Ну как, Тутс, хороший стишок? Э, ты у нас не прочь завести товарища. Посмотрим, посмотрим!

Так Роули Палмер шел и шел своей дорогой. Иногда он, когда оглядывался, видел колли позади, в полях. Иногда она исчезала из виду и надолго пропадала. Но всегда возвращалась опять, привлеченная запахом мяса, неустанно следуя за этим запахом. И каждый раз, вернувшись, она подступала чуть поближе к повозке и человеку, который, казалось, не обращал на нее ни малейшего внимания.

Так тянулось все утро, пока их дорога шла плоской пустынной равниной. Когда солнце поднялось высоко, Роули Палмер съехал с дороги. И видит — собака остановилась позади него.

— Так, Тутс, пора перекусить.

Он быстро поставил маленькую жаровню и развел огонь. Он вскипятил воду, заварил чай. Он нарезал печенки и положил в мисочку для Тутс. Сел есть. И все время наблюдал за колли, подступавшей ближе и ближе. Скармливая кусочки своей собачонке, он делал это очень напоказ. Он видел, что колли, сидя уже не более как в десяти шагах от него, провожала глазами каждое движение его руки. Тутс раза два визгливо залаяла на нее, но Роули сразу успокоил свою любимицу.

Управившись наконец с завтраком, он встал.

— Ну, — сказал он, — ведь мы знаем разные штучки, правда, Тутс? Посмотрим, станете вы есть, сударыня, или нет.

Он достал из своих запасов плоскую миску. Наложил в нее дополна обрезков печенки. Преспокойно, точно исполняя нечто такое, что делал годами изо дня в день, он направился к колли и на полпути поставил миску на землю.

— Вот твой обед, — сказал он. — Ешь.

Он отошел к своей жаровне. Лесси проводила его взглядом; и, видя, что он не следит за ней, она рассталась наконец со своей сидячей позой, медленно встала и подошла к миске.

Собака не должна есть с земли что ни попало!

Но это совсем другое. Это не валяется на земле. Это положено в миску. Да. Это в миске. А когда человек поставит на землю миску или тарелку, это означает, что собака может есть без боязни. В пище тогда нет внутри живого огня.

Лесси тихонько склонила голову. Подняла передними зубами кусок мяса. Вскинув голову, сжевала его. Потом, в восторге, что наконец она снова ест, вгрызлась в еду. Она съела из миски все подчистую. Облизала миску. Потом села и уставилась на человека, как бы говоря:

«Что ж, это было неплохо на закуску перед обедом. А где же обед?»

Роули покачал головой и громко объявил:

— Ну нет! Если хочешь получить еще, ты пойдешь со мной. Я же сказал, что мы знаем всякую всячину насчет собак, правда, Тутс? Бросить прямо на землю — и ничего не выйдет! Кто-то слишком хорошо обучил тебя, друг мой колли! А поставить в миске — это наш первый секрет. Тут все выходит как надо. Отлично, мы встали — и в дорогу!

Он отобрал у Бесс ее торбу. Он опрокинул жаровню и тщательно затоптал огонь. Рачительно прибрал к месту каждую вещь. И все время краешком глаза поглядывал на колли. А та все сидит, будто ждет, не произойдет ли опять чудо с прекрасным обедом! И когда Роули Палмер наконец тронулся в путь и выехал опять на дорогу, он радостно замурлыкал. Потому что колли побежала вслед за ним; уже не полем побежала, а рядом с дорогой, немного позади фургона. То есть не так чтоб совсем уж рядом — чуть поодаль, но это неважно. Все придет своим чередом, Роули не сомневался. Он весело пел:

Возьмут меня и вздернут рано поутру,И буду, буду я висеть, покуда не помруЧуть свет меня с постели —Эх, глаза бы не глядели! —Поднимут и повесят, черт их подери!

День за днем Лесси все шла с Роули Палмером. Она бежала трусцой по дороге всегда в нескольких футах позади фургона с гончарным товаром. Роули пробовал приучить ее ездить качаясь под кузовом на задней рессоре, как ездили благовоспитанные далматские доги в дни фаэтонов и попон; но Лесси не желала ничего такого.

Ей не нравились шум и крики при въезде в каждую деревню; но она, казалось, мирилась с ними, зная, что они не могут длиться подолгу. Роули правил свой путь к югу, и она была довольна. Однажды на развилке дороги Роули повернул со своей повозкой на восток. Какое-то чувство подсказало ему, что в его семействе кое-кого не хватает. Он оглянулся. Лесси сидела на перекрестке.

Он пробовал звать ее, но каждый раз было одно и то же: она подбегала на несколько шагов, потом кружила на месте, шла назад и опять садилась.

Роули наконец махнул рукой. Залез на козлы, поворотил свою Бесс обратно и двинулся по другой ветке — на юг.

— Э, да чего там — мне что на Менлип ехать, что на Годси, — сказал он примирительно. Но потом добавил, обратившись к Тутс: — Теперь ты видишь, как жалок мужчина, когда против него столько женщин! Ты, да Бесс, да Ее Величество. На что он может рассчитывать, мужчина, если он один, а вас трое? Бесс хочет идти на север, потому что ее тянет домой. Ее Величество хочет идти на юг, потому что ей, конечно, положено проводить зиму на Ривьере. А ты — эх, ты пойдешь хоть куда, лишь бы со мной. Да, Тутс, ты одна любишь меня ради меня самого!

Собачка завиляла хвостом, который не был ни прямым, ни закрученным, не был ни гладким, ни мохнатым.

Хорошая была это жизнь — разъезжать вот так по пустынным проселкам английского Севера, вдалеке от больших шоссе, где бешено мчатся и автобусы, и грузовики, и мотоциклы, которые Роули ненавидел от души. И Роули пел, оставляя позади милю за милей.

— Ну так, Ваше Величество. Вы разрешите нам, простому люду, заняться вульгарными делами?

Свои слова Роули обратил к собаке за фургоном. Она продолжала идти, не подавая виду, что слышит его.