Летчики
Шрифт:
Внезапно сломав линию полета, Ефимков заставил свой истребитель помчаться вниз. Ветер свирепо засвистел за стеклами кабины. После вывода машины из пикирования капитан сразу повторил боевой разворот и «горку», не давая ведомому опомниться. Если бы сейчас рядом летел самый опытный летчик, то и ему трудно было бы сохранить интервал и дистанцию. Ефимков чуть-чуть наклонил самолет на крыло и посмотрел, далеко ли позади ведомый. Ему тотчас же пришлось придать машине противоположный крен, потому что истребитель с «четверкой» на хвосте был совсем близко и сокращать расстояние стало рискованно. Нет, произошло
— «Чибис-четыре», пилотируете отлично, — не утерпел Ефимков и сразу же приказал: — Атакуем конус. Я иду первым.
Самолет-буксировщик с серым конусом проплывал внизу слева под углом к линии полета Ефимкова. Кузьма стремительно спикировал и очутился в хвосте у полотняного «противника». В сетке прицела он увидел очертания конуса и, маневрируя, стал сближаться. На положенной дистанции выровнял самолет, нажал гашетки. Машину встряхнуло от дробного грохота пушек.
— «Чибис-четыре», атакуйте! — крикнул он по радио Пальчикову, бросая «двойку» вверх.
Набрав высоту, Кузьма осмотрелся. Пальчиков выходил из пикирования и сближался с мишенью. Резко заломив машину его, «ефимковским», приемом, лейтенант достиг наивыгоднейшего для стрельбы положения. Желтая дорожка трассы протянулась от капота «четверки» к конусу и внезапно оборвалась. Как и любой опытный летчик, Кузьма знал: если трасса оборвалась, встретившись с целью, значит, цель поражена. «Но как он сманеврировал, — подумал Ефимков о Пальчикове, — как сманеврировал!»
Подполковник Земцов не видел всего, что происходило в воздухе. Неотложный телефонный разговор оторвал его на несколько минут. Он возвратился к наблюдению, когда один из самолетов внезапным маневром близко подошел к надутому конусу и дал длинную очередь.
— Это, я понимаю, атака! — восхищенно воскликнул Земцов. — Сразу виден почерк Ефимкова.
— Обознались, товарищ командир, — заметил Оботов, — то не Ефимков, а Пальчиков…
Земцов оторвал взгляд от голубого неба и насмешливо дернул нижней губой.
— Что? Да если бы это был Пальчиков, мне бы осталось только запеть: «Вот уж сорок лет живу, ни во сне, ни наяву…» — он похлопал себя по бедрам и рассмеялся. — Никак нет, товарищ Оботов. Такой выход на дистанцию открытия огня у нас один Ефимков способен сделать… разве вот еще майор Мочалов.
— И тем не менее это Пальчиков, — спокойно повторил замполит.
Земцов продолжал возражать, но на всякий случай потянулся за микрофонной трубкой и попросил радиста вызвать «двойку».
— Сейчас я вам представлю более убедительные аргументы. «Чибис-два», «Чибис-два», — закричал он в трубку, — вы две минуты назад атаковали конус? Отвечайте!
— Я «Чибис-два», я «Чибис-два», докладываю: две минуты назад конус был атакован «Чибисом-четыре». Повторяю: не мной, а «Чибисом-четыре».
Земцов потешно зашевелил лохматыми бровями.
— Сдаюсь, замполит, честное слово, сдаюсь. Никогда бы не подумал…
В стороне от бетонированной посадочной полосы упал конус, сброшенный самолетом-буксировщиком. Его тотчас окружили летчики и техники.
— Какого цвета у Пальчикова были снаряды? — спросил Мочалов.
— У Пальчикова желтые, у Ефимкова красные, — поспешно доложил Скоробогатов. — А ну-ка, Еременко, быстро подсчитать пробоины!
Пока Нефедов поднимал над землей то одну, то другую сторону конуса, десятки глаз искали дыры в сером полотнище. Сержант Еременко торопливо бубнил:
— Одна красная, две желтые, еще одна красная, еще две желтые.
— Ого! Да лейтенанту Пальчикову можно дважды поставить отличную оценку! — воскликнул Скоробогатов. — Даже у Ефимкова на одну пробоину меньше.
Конус быстро оттащили подальше от бетонированной полосы, потому что самолеты уже заходили на посадку. Вскоре и «двойка» и «четверка» зарулили на свои стоянки. Ефимков первым вышел из кабины, освободился от парашюта и, ничего не говоря подоспевшему механику, бросился к самолету лейтенанта. Пальчиков стоял рядом с истребителем и синим клетчатым платком вытирал на лбу обильный пот. Кузьма подошел вплотную и взволнованно заговорил:
— Ну и ну! У кого вы научились так вести атаку?
— У вас, товарищ капитан, — несмело ответил Пальчиков.
Ефимков порывисто сгреб его в объятия.
— Ах, молодец! А я-то каркал, что из вас не выйдет истребителя… Вот-то ошибся. Да ведь вы золотой для авиации человек!
Вряд ли когда-нибудь Пальчиков покидал аэродром таким возбужденным и счастливым, как сегодня.
На «красной линейке» высился столб, к которому обыкновенно прикрепляли боевой листок. Сейчас у столба толпились сержанты и офицеры. Пальчиков приподнялся на цыпочки. «Что там за сенсация?» И вдруг зарделся, отступил. Захотелось поскорее отойти незамеченным в сторонку. На первом столбце боевого листка рукой писаря Сеничкина было выделено красными крупными буквами:
«Летчики! Стреляйте по конусу так же метко, как лейтенант Пальчиков…»
Пальчиков неожиданно лоб в лоб столкнулся со своим механиком, сержантом Еременко. И тут летчик не удержался.
— Ну что, сержант, — озорно подморгнул он левым глазом, — и про нас сегодня упомянули. Выходит, что и мы не самые последние. Так-то!
Пальчиков ладонью поправил свою челку и, весело насвистывая, зашагал дальше…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На рассвете, пронизывая сильным светом фар густой туман, новенькая «Победа» въехала в притихший авиационный городок. Она стремительно промчалась по улице мимо зданий, погруженных в сон. Предрассветный час — это час самого крепкого сна у летчиков. Привыкшие к раннему пробуждению, в эти последние минуты отдыха они полностью доверяют будильникам, а еще больше женам, которые всегда просыпаются пораньше, чтобы приготовить все необходимое к отъезду мужей на аэродром. «Победа» сделала резкий поворот по направлению к летному полю и, не сбавляя скорости, нырнула в крутую балку. Водитель, старшина сверхсрочной службы Оверко, опасливо покосился на своего пассажира, не сильно ли тряхнул его на повороте. Нет, генерал Зернов даже не пошевелился, он продолжал сидеть, вдавив широкую спину в мягкую подушку сиденья. Оверко прошел с Зерновым всю войну и прекрасно знал, что тот не прощает даже самой маленькой ошибки в езде.