Лететь выше всех
Шрифт:
Господин Мерфи поблагодарил ее, пробурчав какую-то пьяную невнятицу, и откланялся. Джонс улыбнулась.
– Здравствуйте, мисс Фишер. А вы отлично провели старину Теорию. Вот если бы вам удалось утереть нос старому придурку! Знаете, что он мне заявил?
– Да, Джек Робинсон рассказал мне. Возмутительно. Не могли бы вы отлучиться и выпить со мной что-нибудь?
– Если вы подождете. Мое дежурство заканчивается через десять минут.
– Тогда я пока поищу дамскую комнату. Что-то этот полицейский чай не пошел мне на пользу.
– Да он никому не идет на пользу. Все жалуются.
Когда Фрина вновь встретилась с констеблем Джонс, та уже рассталась с формой, которая была призвана скрывать все опасные прелести женской фигуры, и оказалась вполне хорошенькой. У нее были курчавые волосы, которые она безжалостно прятала под форменную фуражку. Джонс повела Фрину в кофейню и заказала черный кофе.
– Днем никак не заснешь, а я так вымоталась, что глаза сами собой слипаются. Слава Богу, завтра я выхожу в другую смену.
– Я наслышана о вашей награде, поздравляю, – сказала Фрина, делая большой глоток кофе, чтобы смыть вкус чая.
– Спасибо, но я ее на самом деле совсем не заслужила. Никакая это была не отвага. Просто подонок вывел меня из себя. Хорошо еще, что я сначала отбросила куда подальше этот нож, а то бы запросто могла его изувечить. Что вряд ли пошло бы на пользу моей карьере. А теперь расскажите мне о Теории. Я знаю его версию произошедшего. Вы думаете, что сможете ее опровергнуть?
– Да. Пока я не могу это доказать. Но Билл Макнотон точно невиновен.
– Вы произвели впечатление на Бентона, хоть он и считает, что женщины ему в подметки не годятся. Вы вывели его из равновесия. Он велел двум экспертам еще раз осмотреть орудие убийства. Надеюсь, вам удастся доказать, что он ошибся.
– Без сомнения.
– Что ж, мне пора идти. Спасибо за кофе, если вам потребуется помощь, позвоните мне. Буду рада помочь, – произнесла констебль Джонс.
После этого Фрина отправилась побродить по Художественной галерее. Вернувшись, она обнаружила записку от Джека, приколотую к его столу.
«Дорогая мисс Фишер, мы обнаружили на письме три вида неизвестных отпечатков пальцев. Одни из них удалось обнаружить в нашей картотеке, они принадлежат Сиднею Брейшоу, обвиняемому в растлении малолетних, которого мы бы очень хотели допросить. Если вы поймаете его, то прольете бальзам на сердце нашего начальника (если оно у него вообще есть). Единственный черный «Бентли» с такими номерными знаками принадлежит Энтони Майклу Герберту, проживающему в доме 342 по Белл-стрит в Престоне. На него в картотеке ничего нет. Надеюсь, эти сведения вам пригодятся. Действуйте крайне осторожно. Джек».
Фрина сложила записку, сунула ее в сумочку и пошла забирать свой автомобиль, оставленный под присмотром какого-то мальчишки. Она сунула пареньку шиллинг, и тот испарился, прежде чем она успела передумать.
Указанный дом в Престоне оказался пансионом-развалюхой. Фрина дотронулась было до колокольчика, но тот свалился ей прямо в руки. Дверь так и так была не заперта. Она вошла в дом.
– Да, милочка? Что вы ищете? – спросил хриплый голос. Говорившая окинула взглядом черный костюм Фрины, шелковую блузку, английскую фетровую шляпу и туфли ручной работы. Богачка. Женщина сменила тон с того, которым она отшивала проституток, шнырявших по округе в поисках клиентов, на тот, которым разговаривала со служащим в банке. – Дайте мне колокольчик, дорогуша. Вечно он падает. Я госпожа О’Брайен. Чем могу быть полезна?
– Я ищу господина Герберта.
– Майка? Он и его супружница съехали два дня назад, мисс.
– Съехали? Навсегда? – У Фрины похолодело в груди. Она так надеялась найти здесь ключ к разгадке!
– Нет. Только на время отпуска. Отправились куда-то на побережье. Он славный парень, этот Майк, а вот женушка его – сущее наказание.
– А они не оставили адреса? – спросила Фрина, демонстрируя женщине пятифунтовую банкноту.
Красные глазки вспыхнули, но на отекшем лице отразилось разочарование, и сигарета, зажатая в углу рта, печально поникла.
– Увы, дорогуша. Понятия не имею, где они сейчас. Но надеюсь, что скоро вернутся. Они отправились куда-то со своим приятелем Сидом, это все, что мне известно. Говорили что-то о Квинсклифе. Красивое место. Она вечно требовала обновок, годами держала мужа без гроша, а потом, когда фабрика закрылась, он потерял работу. От дяди Майку досталась огромная машина, но ему обычно не хватает денег на бензин.
– Могу я осмотреть их комнату? – попросила Фрина, помахивая банкнотой.
Хозяйка отбросила со лба крашенную хной прядь; она явно колебалась:
– Ну, не знаю…
Фрина достала десять фунтов. Госпожа О’Брайен повела ее вверх по лестнице. В дверях к ней вдруг вернулись сомнения.
– Вы ведь не станете ничего трогать, дорогуша? Они ведь могут вернуться, знаете ли.
– Обещаю. Можете остаться и следить за мной.
Фрина начала систематический осмотр свежевыкрашенной комнаты. Линолеум был новым, а занавески не смяты. Стоявший в углу гардероб был забит новой одеждой весьма дурного вкуса. Фрина обследовала все карманы и сумочки, прощупала матрас, а затем подняла его и осмотрела все щели металлического каркаса. Она просмотрела кипу журналов и всю мужскую одежду, даже проверила половицы – не отходит ли какая, но так и не нашла ничего, что бы навело ее на след Энтони Майкла Герберта и его жены Энн. И тут ее взгляд упал на обрывок газеты. Он был аккуратно вырезан и лежал между журналами. Это была вырезка из «Геральд», в которой рассказывалось о выигрыше Молдона в лотерее.
Фрина протянула хозяйке банкноту и спросила:
– Как долго они у вас жили?
– Три года, дорогуша.
– А детей у них не было?
– Нет. Майк частенько говорил, что хотел бы завести детишек, но женушка и слышать об этом не желала, пока у них не будет средств на собственный домик. Да я и не пускаю жильцов с детьми. Чумазые маленькие сорванцы. Что-то еще?
– Если вспомните их адрес, позвоните мне по этому номеру, но только до пятницы. Получите двадцать фунтов. Всего доброго. – И Фрина уехала.