Летняя история
Шрифт:
К ночи они всё-таки остановились в придорожном мотеле, потому что у Татьяны затекли все возможные конечности, спина и даже кончик носа — так ей казалось, и, переночевав, после обеда, преодолев приличную пробку, были на побережье.
Ложкина выглядывала из окна и предвкушала прекрасный отдых, она уже забыла вчерашний инцидент и даже радовалась, что теперь-то она знает причину, по которой тогда её бросил «жених» — она перестала быть удобным объектом для его извращённых фантазий и затей. Стыдно ей не было ни секунды, скорей сыграл
Так что, почёсывая Альку за ухом, Татьяна, довольная, рассматривала дома на узкой улочке, которая заканчивалась тропинкой куда-то вниз и видом на бирюзовое море. Наконец-то! И если для того, чтобы насладиться этой роскошью, ей нужно будет притвориться девушкой Шувалова — это небольшая плата.
Ворота автоматически открылись, Ауди въехала во двор и остановилась.
Татьяна вышла и с интересом огляделась вокруг. Трёхэтажный дом, розового цвета, с литыми чугунными балконами, был похож на домик для мультипликационной принцессы, плющ с одной стороны дома и виноградник, чьи ветви цеплялись за навес и свисали зелёными незрелыми гроздями с другой, дополняли этот эффект.
Рядом, за резной оградой, такого же литья, как и балконы и ворота, стоял ещё один дом в таком же стиле, с большим бассейном посредине двора, лежаками, шезлонгами, большими зонтами для тени и столами.
— Это и есть гостевой дом? — поинтересовалась Татьяна, присматриваясь к своему будущему жилью на целый месяц.
— Да, — Лёня обнял девушку, — а это дом, где я вырос, ну… тогда он ещё не был розового цвета, конечно, и этих изысков в стиле барокко не было.
— Понятно, — она почувствовала, как кто-то или что-то ударяет её в ноги, и повисла на Лёне, цепляясь за его рубашку, смотря краем глаза на огромного чёрного пса неизвестной породы.
— Барон! — послышалось женское. — Барон, на место! — женщина в светлом платье, шляпе и широких очках подозвала собаку. — Прошу прощения, Барон на самом деле безобидный, он хотел поприветствовать гостей.
— О, — поспешила успокоить Ложкина женщину, — я абсолютно не испугалась, от меня пахнет течной сукой, так что кобель никогда не причинит мне зла.
— Судя по тому, какие у вас познания о кобелях, вы Татьяна, девушка моего сына Леопольда, не так ли? — вернула улыбкуженщина, пока Ложкина рассчитывала траекторию своего падения под землю.
— Паааап, — раздалось откуда-то слева, и Ложкина стала медленно наблюдать, как высокий подросток, до странного похожий на Шувалова, проходил в калитку между дворами и двигался прямиком на них.
— Мам, это Таня, моя девушка, в машине её собака, от которой и пахнет тем самым. Татьяна — это моя мама Анна-Эльза, а это мой сын — Яков, но все зовут его Ян.
— Сын???
Глава 3
Татьяна упиралась, как она полагала,
— Танечка, не стесняйся, проходи, — ещё один толчок в спину, и перед глазами Ложкиной предстала комната.
Двойные белые двери распахнулись, и Ложкина увидела огромное, залитое светом помещение, в центре которого, как монумент, стояла не менее огромная кровать с белоснежным покрывалом, которое стекало лёгкой вуалью на светлый пол.
Ложкина испытала желание вцепиться руками в дверной косяк — на кровати, лепестками алых роз, были выложены сердечки, и завершали этот разгул романтичности два лебедя из махровых полотенец, Татьяна видела такие в Египте, ими украшали номер в надежде на чаевые.
Два лебедя, склонив друг к другу головы, плыли по сердцам из лепестков роз. Ложкина испытала желание продемонстрировать всё, что она ела до этого.
— Это Лилечка, подружка Яна, сделала, правда, это чудесно? — раздался сзади голос Анны-Эльзы, и пока Ложкина ловила ртом воздух, чтобы как можно правдоподобней выразить свой восторг, услышала Шувалова.
— Мило, спасибо парень, я тронут, — он приобнял Якова и дружески похлопал его по плечу.
— Да, это Лилька всё, — отмахнулся парень, — мне не жалко, пусть.
— Спасибо и ей. Лилия, значит?
— Угу, — Ян насупился и отошёл в сторону, — там, в холодильнике, шампанское и вишня… Лилька сказала, что нужно клубнику, но сезон прошёл, а ба говорит, что испанская нашпигована пестицидами… — парень отходил в сторону и понемногу заливался краской.
— Бабушка правильно сказала, а вишня даже лучше, правда, Таня?
— Да, — подтвердила Ложкина. Это было едва ли не первое членораздельное предложение Татьяны после представления и вида на лебедей и лепестки роз…
— Мы оставим вас, располагайтесь, ужин в шесть, Леопольд, я надеюсь, ты помнишь, — Анна-Эльза подозвала внука, и они покинули комнату, оставив Татьяну наедине с Лёней и романтичной вакханалией.
— Какого хрена? — зашипела Ложкина.
— Что случилось, Татьяна? — он выглядел, как сама невинность.
— Что случилось? — взвилась Татьяна. — Что случилось? У тебя такое дерьмовое чувство юмора, да? Что это за нахрен? — она махнула рукой в сторону кровати. — Лепестки роз? Меня сейчас вырвет!
— Да ладно тебе, ребята старались…
— И, кстати, когда ты собирался сообщить мне о небольшом, но существенном факте — наличие у тебя сына, а? Я на роль мамочки не подписывалась!
— Ну… вот, говорю: Татьяна у меня есть сын Яков, ему шестнадцать лет и, кстати, он не нуждается в памперсах и пустышке, так что тебе совсем не обязательно изображать из себя его мать, тем более, она у него есть.
— У него ещё и мать есть?!
— Ложкина, естественно, у него есть мать, ты прогуляла лекцию по оплодотворению? В ампулярной части фаллопиевой трубы…